Есть у меня предположение о том, какую книгу читала Джорджина, будущая графиня Дадли, героиня моей предыдущей статьи о том, как очень богатая женщина решила служить людям, вместо служения собственной красоте - и эта
книга тоже была написана её соотечественницей, скандализировавшей таким образом благонамеренно-блаженную и стремительно богатеющую Англию.
Итак, на дворе - октябрь 1848 года. Одна скромная посылка прибывает в самые престижные дома Лондона, и через несколько дней началось такое..! Взрыв, сотрясение основ - но это не было бомбой, хоте эффект у случившегося был вполне бомбический!
Элизабет Гаскелл совершила непростительное преступление: она сказала людям правду, которую те не хотели знать.
Ей было 38 лет и она была женой священника в Манчестере - тогда самом темном промышленном кошмаре Англии. Пока лондонская элита потягивала чай и спорила о философии, фабрики Манчестера превращали людей в пыль. Работники ткацких фабрик день за днем вдыхали волокна, пока их легкие не забивались окончательно, приводя к туберкулезу и неизбежному концу. Шестилетние тощие дети работали 14-часовую смену в жаре и оглушающем шуме цехов. Целые семьи были втиснуты в холодные комнаты без окон, а перед их домами стекали "свободным током" нечистоты.
И Элизабет Гаскелл, верующая женщина, не только жена, но и дочь священника, для которой перед Богом были все равны, и "несть ни еллина, ни иудея", ни шотландца ни ирландца вошла прямо в этот наполненный миазмами кошмар.
Она не наблюдала бедность с безопасного расстояния, как другие "жалостливые реформаторы и бытописатели Англии". Она сидела на полу этих комнат - потому что там не было даже табуретов. Она слушала, как матери рассказывали, как их дети голодают, пока они - и отцы, работают до седьмого пота.
Она держала за руки умирающих от болезней, тех самых болезней, которые могли бы предотвратить совсем небольшие деньги.
А потом она отправилась домой в свой маленький и уютный домик пастора и превратила в оружие все, что увидела.
Написанный женою священника роман назывался "Мэри Бартон".
В нем автор рассказала историю отчаявшегося отца, который, посмотрев, как система пожирает его любимую жену, отбирает жизнь у сына владельца завода.
Но вовсе не "кровожадный" сюжет шокировал викторианское общество.
Общество, очень приличное и церемонное шокировало то, что Элизабет заставила читателей понять, почему он это сделал.
Она заставила близорукую старушку Британию увидеть невыносимую правду: бедные не были бедны из-за своих лени или греха. Они были бедны, потому что система была специально создана и хорошо отлажена для того, чтобы удержать их бессильными и бесправными, пока владельцы фабрик строили свои особняки и наполняли их шедеврами и антиквариатом.
Реакция на книгу была воистину ужасной! Владельцы фабрик называли ее опасным радикалом. Критики обвиняли ее в разжигании революции. Даже ее собственные друзья шептались, что порядочной жене священника нечего писать о таких "уродливых вещах".
Элизабет нарушила главное правило: женщины ее класса должны были молчать о страданиях, особенно когда это молчание защищало влиятельных мужчин. Но у неё была причина, которая шла глубже политики: двумя годами ранее ее десятимесячный сын Уильям умер от скарлатины, и тогда пережитое горе чуть не убило ее. Она не могла есть, не могла спать, не могла жить.
Одно из моих "я", как мне кажется, настоящая христианка (только люди называют ее социалисткой и коммунисткой), другое из моих "я" – жена и мать... А потом у меня есть еще одно "я", с развитым вкусом к красоте и удобству... Как мне примирить все эти враждующие существа? Я стараюсь заглушить самое себя (мое первое "я"), говоря себе, что все должен решать Уильям и что его чувство справедливости должно быть для меня законом. И так оно и есть, – да только не совсем так...
Ее муж беспомощно наблюдал, как она тонула в невыносимой скорби и тогда он сказал то, что навсегда изменило литературу: "Пиши!"
И Элизабет влила свою муку в Мэри Бартон. Каждая мать, скорбящая о смерти, которую можно предотвратить, была она. Каждый крик несправедливости был ее криком на мир, где одни дети умирали, пока другие скучали в роскоши.
Книга стала ее спасением и революцией. Роман "Мэри Бартон" стал бестселлером. Читатели из рабочего класса плакали, увидев, что их жизнь впервые описана с сочувствием и уважением. Читатели из среднего класса были неспособны оторваться.
Эту книгу обсуждали в британском парламенте! Из-за неё спорили в роскошных гостиных и у ворот фабрик. Некоторые издания печатались "анонимно", потому что содержание было слишком провокационным, чтобы соответствовать женскому имени.
Элизабет Гаскелл сделала невидимое заметным - и она только начала.
Она создала Маргарет Хейл, героиню, которая ставила под сомнение собственные предрассудки, спорила с мужчинами и отказалась жертвовать своими принципами даже ради любви. Маргарет была тем, кем всем викторианским женщинам запрещали быть: упрямыми, независимыми, бесстрашными.
А в 1857 году Элизабет Гаскелл совершила свой самый спорный поступок. Шарлотта Бронте - автор легендарного романа Джейн Эйр - скончалась в 38 лет и её семья попросила Элизабет написать ее биографию.
Элизабет, восхищавшаяся даром подруги Шарлотты, согласилась.
Но она не написала сахарно-сиропную историю. Она писала об одиночестве Шарлотты, о ее бедности, ее страстной безответной любви к женатому мужчине. Она раскрыла трагедию семьи: созависимость, психические заболевания, смерти, которые можно было предотвратить. Бронте были возмущены. Респектабельные викторианцы не любили ненакрахмаленных подробностей. Надо было дезинфицировать прошлое, сделать все мило и сентиментально, пробить читателя на умиление и слезу. А Элизабет отказалась.
Даже столкнувшись с судебными исками, даже будучи вынужденной переписать некоторые части, она придерживалась сути истины: Шарлотта заслужила того, чтобы ее помнили как настоящего, борющегося человека, а не как продезинфицированную святую.
Такой её и сделала Элизабет Гаскелл: каждый раз она выбирала правду, а не комфорт.
Она писала о матерях-одиночках, когда общество притворялось, что их нет. Она раскрыла двойные сексуальные стандарты, которые уничтожали женщин, в то время как мужчины позволяли себе вольности до брака и в браке. Она задокументировала бедность, классовую несправедливость и женщин, попавших в удушающие обстоятельства не потому, что они были ленивы или порочны.
И она сделала все это, одновременно воспитывая четырех дочерей, управляя домом, поддерживая служение мужа и выполняя все социальные обязательства, ожидаемые общиной от жены священника. Двойная - нет - четверная нагрузка, и она с ней справлялась!
Викторианское общество требовало от женщин выбора: быть правильной, традиционной или деловой. Елизавета выбрала оба пути - и доказала, что они никогда не были противоположностями. Она показала, что женщина может быть преданной матерью - и, одновременно - писателем-революционером. Когда Элизабет Гаскелл внезапно скончалась в 1865 году в возрасте 55 лет, она оставила наследие, которое фундаментально изменило английскую литературу. Она доказала, что романы могут развлекать, при этом бросая прямой вызов существующим порядкам и властьимущим.
Что женские истории имеют значение не меньше мужских.
Что бедные заслужили, чтобы о них писали со сложностью и достоинством, а не с залитой сиропом жалостью - ведь и Чарльз Диккенс тоже писал о бедности. Но Диккенс писал о бедных как о жертвах, нуждающихся в спасении сытых доброжелательных джентльменов - а Елизавета писала о них как о людях - с достоинством и правом ярости против несправедливости.
Сегодня "Мэри Бартон", книга, которая скандализировала целую империю, преподается в английских университетах как шедевр реализма.
Но настоящее наследие Элизабет Гаскелл - это даже не ее книги. Это то, что она доказала, что женщина может писать о политике и воспринимать ее серьезно. То, что простая домашняя жизнь достойна великой литературы. Что правдивость, особенно неудобная правда, является высшей формой мужества.
Элизабет Гаскелл вошла в дома беднейших людей Манчестера и слушала их истории с полным уважением и вниманием, а потом она заставила и весь мир их слушать и услышать.
Она не спрашивала разрешения.
Она не ждала одобрения.
Она просто сказала правду. И у истории не было другого выбора, кроме как начать меняться.
Романы: Мери Бартон, Кренфорд, Руфь, Север и Юг, Поклонники Сильвии, Кузина Филлис, Жены и Дочери.
О(с)новано на англоязычных источниках.
НепоДзензурное традиционно тут:
https://vk.com/public199851025
или тут
https://old-venefica.livejournal.com/
Сарказм в уксусе, йад с перцем, окололитературные изыскания и прочие деликатесы, взращенные на отечественных реалиях