Октябрь 1917 года стал роковой чертой не только для российской монархии, но и для ее самого изысканного символа — ювелирного дома Карла Фаберже. Судьба легендарных императорских пасхальных яиц, этих вершин ювелирного искусства, после революции напоминает детективный роман с пропавшими сокровищами, тайными сделками и неожиданными находками. Что же произошло с наследием великого мастера, когда страна погрузилась в хаос?
К моменту революции фирма Фаберже была гигантом: главное предприятие в Петербурге, филиалы в Москве, Одессе, Киеве и Лондоне. Карл Фаберже, получивший титул «Поставщик Высочайшего Двора», создал для царской семьи с 1885 по 1916 год 50 уникальных пасхальных яиц-сюрпризов. Еще множество изделий — от рамок до табакерок — украшали быт аристократии и богатейших людей страны.
Февральская революция 1917 года застала фирму за работой. Мастера завершали последнее, яйцо «Созвездие Цесаревича» из горного хрусталя, предназначавшееся для Алексея Николаевича на Пасху 1917 года. Но оно так и не было закончено. После отречения Николая II Временное правительство, пытаясь сохранить золотой запас и ценности, начало конфискации. Фирма, лишившись заказчиков, влачила жалкое существование, выполняя мелкие ремонты.
Октябрьский переворот поставил точку. В ноябре 1918 года предприятие было национализировано. Большевики опечатали здания на Большой Морской улице в Петрограде. Сам Карл Фаберже, предвидя катастрофу, в конце 1917 года под предлогом проверки поставок лондонского филиала навсегда покинул Россию. Его сыновья — Агафон и Александр — сумели выехать позже, а Евгений и Николай оказались в тюрьме. Следом за национализацией начался планомерный разгром. То, что не представляло очевидной материальной ценности для новых хозяев — эскизы, архивы, инструменты, — безжалостно уничтожалось. Ювелирные шедевры, включая императорские яйца, ждала иная, но не менее драматичная участь.
Большевики, остро нуждавшиеся в валюте для индустриализации и укрепления власти, решили превратить «пережитки царизма» в деньги. В 1920-х годах была создана специальная комиссия для оценки и отбора ценностей. Императорские яйца, наряду с диадемами, тиарами и прочими драгоценностями, были собраны и переданы в так называемый Гохран (Государственное хранилище ценностей).
Именно здесь произошла первая трагедия. Далеко не все чиновники понимали художественную ценность изделий Фаберже. Их интересовал вес золота и количество карат в камнях. По воспоминаниям современников, некоторые предметы безжалостно разбирали, камни вынимали и пускали в переплавку, а уникальные эмали дробили. К счастью, большинство императорских яиц было признано «предметами музейного значения» и уцелело.
С 1925 по 1933 год советское правительство организовало несколько масштабных распродаж через доверенных лиц за границей. Главным «торговым агентом» стал Александр Ферсман, знаменитый минералог, который, однако, не был искусствоведом. Он оценивал яйца не как произведения искусства, а как совокупность материалов. Например, яйцо «Ренессанс» (1894 год) Ферсман оценил всего в 1,500 рублей (около 750 долларов по курсу того времени), что было ничтожно мало.
Через антикваров в Берлине, Вене и Лондоне сокровища уплывали за океан. Их покупали как диковинку, зачастую не понимая истинного происхождения. Легендарный нью-йоркский дилер Арманд Хаммер и парижский галерист Норман Вейс стали ключевыми фигурами в этом процессе. Яйца приобретали богатые американские коллекционеры: Лилиан Томас Пратт (чья коллекция позже легла в основу собрания Виргинского музея изящных искусств), Матильда Геддингс Грей, король шведов Густав V и другие. Так императорские реликвии, созданные для частных покоев Зимнего дворца, оказались разбросаны по всему миру.
Интересные факты и загадки
На Западе долгое время не знали, что многие яйца содержат «сюрприз» — миниатюрную механическую или ювелирную фигурку внутри. Некоторые покупатели десятилетиями хранили яйца, не подозревая, что их можно открыть.
. Долгое время судьба 8 императорских яиц оставалась неизвестной. Они считались утраченными навсегда. Однако в 2014 году произошла сенсация: на американском барахольном рынке было обнаружено яйцо «Третье царствование» (1887 года), которое владелец купил за 14 тысяч долларов, не зная его истинной стоимости (оценивается в 33 млн долларов). Это доказывает, что история еще может преподносить сюрпризы.
· Символ внутри символа. Яйцо «Память Азова» (1891 год) содержит точную копию одноименного крейсера, на котором цесаревич Николай путешествовал на Восток. После революции миниатюрный кораблик был утерян и воссоздан уже в наше время.
Сам Карл Фаберже, разоренный и сломленный, умер в 1920 году в Швейцарии. Его сыновья основали небольшие ювелирные фирмы в Европе, но былой славы повторить не смогли. Потомки мастера до сих пор хранят память о великом наследии.
К середине XX века имя Фаберже на родине было предано забвению, а его яйца в СССР пылились в запасниках, будучи символом «буржуазной декадентщины». Перелом наступил в 1960-е, когда на Западе, благодаря выставкам и публикациям, начался настоящий «фэберже-бум». Американский коллекционер Малкольм Форбс сыграл ключевую роль, собрав крупнейшую частную коллекцию изделий фирмы.
В СССР осознали ценность оставшихся реликвий лишь к 1970-80-м годам. Яйца, хранившиеся в Оружейной палате Московского Кремля (куда они попали из Гохрана), стали показывать как выдающиеся произведения искусства, а не только как свидетельства роскоши царского двора.
После распада СССР интерес достиг пика. В 2004 году российский олигарх Виктор Вексельберг выкупил коллекцию Форбса за рекордные 100 миллионов долларов и вернул ее в Россию, основав в 2013 году Музей Фаберже в Шуваловском дворце Санкт-Петербурга. Это стало символическим возвращением наследия мастера на родину.
Сегодня из 50 императорских яиц известно местонахождение 49. Одно — «Необходимое» (Нефритное) яйцо 1917 года — до сих пор считается утраченным. Десять находятся в музеях Московского Кремля, девять — в музее Вексельберга в Петербурге, остальные — в государственных и частных коллекциях от Вашингтона до Лондона и Цюриха.
История яиц Фаберже после революции — это зеркало трагического и сложного XX века. Они прошли путь от символа абсолютной монархии до конфискованных «трофеев революции», от хладнокровно распродаваемого сырья для пятилеток до объектов страстного коллекционирования, и наконец — до статуса бесценных произведений мирового искусства. Эти хрупкие, сияющие творения пережили своих создателей и заказчиков, став немыми свидетелями крушения одной эпохи и рождения другой. Их путешествие из дворцовых гнезд в музейные витрины — это история о том, как искусство, вопреки всему, находит путь к вечности.