Наталья проснулась от того, что не могла дышать. Нос заложило так, будто туда напихали ваты, горло саднило, а голова раскалывалась на части. Она попыталась сглотнуть — больно. Попыталась открыть глаза — слипшиеся ресницы сопротивлялись. Когда веки всё-таки разлепились, комната поплыла перед глазами мутным пятном.
Грипп свалил её в пятницу вечером. Сначала показалось — ерунда, само пройдёт. К субботнему утру температура подскочила до тридцати восьми и восьми. К вечеру — тридцать девять и два. Сейчас было воскресное утро, и Наталья не помнила, когда последний раз вставала с кровати. Может, вчера? Или позавчера?
Рука нащупала телефон на тумбочке. Десять утра. Рядом — пустой стакан. Она поднесла его к губам по привычке, но там не было ни капли. Жажда стала физической болью, саднящей и острой.
— Дим... — прохрипела она.
Тишина. Муж уехал в пятницу на вызов. «Аварийная ситуация, труба прорвало у клиентки, затопило всю квартиру, буду до вечера». Он сантехник, вызовы бывают и по ночам. Наталья привыкла. Но вечер пятницы прошёл. Суббота прошла. Сейчас воскресенье.
Она открыла переписку. Последнее сообщение от неё: «Дима, купи по дороге воды и лекарства, пожалуйста. Мне очень плохо». Отправлено вчера в девять утра. Две галочки. Прочитано. Ответа нет.
Наталья попыталась встать. Мир накренился. Она схватилась за край тумбочки, переждала головокружение и поползла в сторону кухни. Пять метров по коридору показались марафоном. В прихожей валялись его тапки — один торчал из-под обувницы, другой лежал посередине, перевёрнутый. Привычная картина. Раньше она улыбалась, собирая их. Сейчас эти тапки вызывали глухое раздражение.
На кухне Наталья рухнула на стул и жадно выпила три стакана воды из-под крана. Холодная вода обожгла воспалённое горло, но это было блаженство. Она вытерла мокрый подбородок и взяла телефон. Может, Дима писал, а она не услышала?
Нет. Ничего. Зато в социальной сети висело уведомление. «Посмотрите, что публикуют ваши друзья». Палец машинально ткнул по экрану.
Лента обновилась. И первое фото ударило, как пощёчина.
На снимке была Алла. Бывшая жена Димы. Та самая, о которой свекровь говорила с придыханием: «Алла была настоящей хозяйкой, всё умела». Та, с которой Дима прожил семь лет, прежде чем встретить Наталью.
Алла стояла на фоне новенькой, блестящей раковины в ванной. Хром сиял, плитка сверкала белизной. Рядом, на коленях, с гаечным ключом в руке, сидел Дима. Его лицо было сосредоточенным, но довольным. Он явно гордился своей работой.
Под фото красовалась подпись: «Золотые руки — это навсегда! Спасибо @dima_santehnik за спасение! Новая раковина установлена идеально, всё работает как часы. Ты лучший! P.S. Драники и сметана — твоя любимая благодарность, помню»
Время публикации — полчаса назад. Геолокация — улица, где жила Алла.
Наталья уставилась в экран. Буквы расплывались, но смысл доходил чётко, как удар молотком по голове.
Пока она два дня лежала с температурой под сорок, умоляя о помощи, её муж ставил раковину бывшей жене. Пока она не могла дойти до кухни за водой, он ел драники со сметаной в квартире, где прожил половину своей жизни до неё.
Она снова посмотрела на свои сообщения. «Мне очень плохо». Прочитано. Игнор. А у Аллы — раковина сияет.
Рука сама потянулась к чеку, который валялся на краю стола уже дней пять. Дима выложил его из кармана и забыл. «Сантехника премиум, раковина керамическая, смеситель однорычажный». Дата покупки — прошлый четверг.
Он планировал. Он купил раковину заранее. Это не был экстренный вызов.
Наталья почувствовала, как внутри что-то ломается. Не сердце — это было бы слишком романтично. Ломалось доверие. Вера в то, что она — семья. Что она — первая. Что её боль важнее чужой раковины.
Она сделала скриншот. Палец нажал твёрдо, без дрожи. Потом положила телефон на стол и тихо сказала в пустую кухню:
— Драники...
Голос прозвучал странно — спокойно, почти равнодушно. Температура будто ушла. Вместо жара пришёл холод. Ледяной, трезвый, расчётливый.
Наталья встала. Пошла в ванную, плеснула в лицо холодной водой. Из зеркала смотрела бледная женщина с потрескавшимися губами и красными глазами. Больная. Неудобная. Не такая, как Алла на своём идеальном фото.
— Ну что же, — сказала она отражению. — Раз ты такой мастер, Дима, значит, у тебя и здесь найдётся работа.
Она не пошла обратно в постель. Она села в кресло напротив входной двери и стала ждать.
Ключ повернулся в замке около пяти вечера. Наталья не шевелилась. Она сидела в полутёмной прихожей, и её присутствие было незаметным.
Дверь распахнулась. Дима вошёл, таща тяжёлый рюкзак с инструментами. Бросил его на пол — гулко, громко.
— Ух, устал как собака, — выдохнул он. — Пробки адские, весь город поехал куда-то.
Он стянул кроссовки, выпрямился и только тогда заметил жену. На лице мелькнуло удивление.
— А, привет. Ты чего тут сидишь? Как себя чувствуешь? — голос был дежурно-участливым. — Я так заматался, телефон разрядился ещё утром, зарядку в машине забыл.
Он шагнул к ней, собираясь чмокнуть в лоб, но Наталья отстранилась. Этот жест остановил его.
И тут до неё дошло. Запах.
От Димы пахло не потом и ржавыми трубами, как обычно. Он пах жареным маслом. Картошкой. Луком. Сладковатым ароматом сметаны. И ещё чем-то домашним, уютным — тем запахом, который бывает в квартирах, где готовят с любовью.
— Ты пахнешь едой, — тихо сказала Наталья.
Дима ни секунды не смутился. Он хмыкнул, расстёгивая куртку.
— Да это клиентка угостила. Приготовила обед, пока я работал. Ну я и поел, грех отказываться. Там такой аврал был, Наташ, ты не представляешь. Труба лопнула, вода хлестала, соседей снизу затопило. Я полдня только течь устранял.
Он прошёл мимо неё на кухню, на ходу стягивая свитер. Наталья медленно повернула голову, глядя ему вслед.
— Есть что поесть? — крикнул он, открывая холодильник. — Я там перекусил, но это было давно.
— В холодильнике пусто, Дима. Я два дня не вставала.
— А, ну да, — он захлопнул дверцу с лёгким раздражением. — Ладно, закажу что-нибудь. Сейчас курьеры хоть куда привезут. Ты чего сама не заказала?
Он достал бутылку воды, открутил крышку и сделал большой глоток. Его кадык двигался. Он выглядел свежим — щёки румяные, глаза ясные. Не похож на человека, который два дня вкалывал без сна.
— Я не могла встать, — Наталья села на стул, глядя на него снизу вверх. — У меня температура тридцать девять. Я писала тебе — купи лекарства. Ты прочитал и не ответил.
Дима хлопнул себя по карманам, изображая активный поиск.
— Блин, забыл. Честно, вылетело из головы. Там такая жесть была, я только о трубах думал. Ну у тебя же было что-то в аптечке? Парацетамол там?
— Был. Закончился вчера утром.
— Ну вот видишь, — он махнул рукой, — значит, выжила. Завтра куплю, с утра заскочу.
Он подошёл к окну, распахнул форточку. В кухню ворвался вечерний прохладный воздух. От Димы снова пахнуло жареным — густо, сытно, по-домашнему.
— А что именно вы делали? — спросила Наталья, разглядывая его руки.
— Раковину меняли. И трубы. Там всё насквозь проржавело. Пришлось полкухни разбирать.
— Странно, — она склонила голову. — Обычно после ржавых труб ты приходишь грязный. А сейчас от тебя пахнет драниками.
Дима замер. Плечи напряглись. Он медленно обернулся.
— Тебе кажется. У тебя жар, вот обоняние и глючит. Какие драники? Я же говорю, клиентка накормила. Котлетами, кажется.
— Котлетами, — повторила Наталья. — Или драниками со сметаной?
Его лицо дёрнулось. В глазах мелькнула тревога, но он быстро взял себя в руки.
— Какая разница, чем она меня кормила? Ты чего прицепилась? Я два дня работал как проклятый, а ты тут устраиваешь допрос.
Он развернулся к столу, достал телефон, ткнул пальцем в экран.
— Всё, закажу суши. Тебе брать или ты на голодной диете?
Наталья смотрела на него и видела чужого человека. Человека, который врёт, глядя в глаза. Который может бросить больную жену и уехать обслуживать бывшую.
— Не надо суши, — сказала она, доставая свой телефон. — Я сыта, Дима. По горло.
Она открыла галерею, нашла скриншот и положила телефон на стол перед ним.
— Посмотри. Кажется, этот сантехник очень похож на тебя. И куртка такая же. И гаечный ключ. Только вот клиентка там не похожа на затопленную жертву аварии. Скорее на довольную хозяйку с драниками.
Дима смотрел на экран несколько секунд. Его лицо не выражало ни стыда, ни раскаяния. Только раздражение. Он швырнул телефон обратно на стол.
— Ну и что? — огрызнулся он. — Ты теперь за мной шпионишь? Лайки считаешь?
Он перешёл в нападение. Это было так предсказуемо, что Наталья даже не удивилась.
— Я не шпионила, Дима. Алгоритмы лучше любого детектива работают. Ты врал мне два дня. Врал про аварию, про трубы, про аврал.
Дима резко встал, прошёлся по кухне, задел плечом дверцу шкафа.
— Да, врал! — рявкнул он. — А знаешь почему? Потому что я знал, что начнётся вот это! Истерика на пустом месте. «Ой, зачем ты к бывшей поехал». Я просто хотел избежать скандала!
Наталья медленно поднялась со стула. Голова кружилась, но она заставила себя встать прямо.
— Избежать скандала? Ты провёл выходные, ставя раковину бывшей жене, пока я лежала с температурой под сорок и не могла дойти до туалета! Дима, ты ел драники, пока твоя нынешняя жена умирала от жажды!
Слова повисли тяжело. Дима посмотрел на неё как на сумасшедшую.
— «Умирала от жажды», — он фыркнул. — Боже, сколько драмы. Ты себя слышишь? У тебя грипп. Обычный грипп, а не чума. Не надо из себя мученицу строить. А Алла — одинокая женщина. У неё некому помочь. Раковина треснула, всю ванную заливало. Позвонила, попросила по-человечески. Мне что, послать её? Сказать: «Извини, моя жена с насморком лежит и требует, чтоб я сидел у её кровати»?
— Не с насморком, Дима. С температурой тридцать девять. И я не требовала сидеть. Я просила купить воды и лекарств.
— Да всё равно! — он повысил голос. — Суть в том, что ты эгоистка. Ты только о себе думаешь. А там реальная проблема была. Раковина текла, ванную затапливало. Я поехал и помог. Бесплатно, между прочим! По старой памяти. А ты устроила драму.
Он говорил убеждённо, с жаром. Он искренне верил, что прав. В его картине мира он — благородный рыцарь, который спас даму в беде.
— То есть, по-твоему, это нормально? — Наталья оперлась о стол. — Бросить больную жену и поехать обслуживать бывшую?
— Не обслуживать, а помогать! — Дима стукнул ладонью по столешнице. — Не смей всё опошлять! У нас с Аллой нормальные отношения. Человеческие! Она, в отличие от тебя, не выносит мозг. Она встретила, накормила, спасибо сказала. А я прихожу домой — тут бардак, жрать нечего, воняет болезнью, и ты с претензиями сидишь.
Он подошёл вплотную, нависая.
— Знаешь, почему я там задержался? — прошипел он. — Потому что там мне рады были. Там я чувствовал себя нужным. А тут я кто? Курьер? Банкомат для ипотеки? Ты посмотри на себя, Наталья. Ты даже встретить мужа нормально не можешь. Лежишь, страдаешь. А Алла за эти два дня и квартиру убрала, и поела приготовила, и мне помогла. Вот это — женщина. А ты...
Он не договорил. Но взгляд сказал всё. Он смотрел на неё с разочарованием. Он сравнивал. И в этом сравнении Наталья — больная, потная, замученная — проигрывала ухоженной Алле.
Наталью затрясло. Не от холода, а от осознания пропасти между ними. Он не просто соврал. Он отдал другой женщине своё время, силы и заботу. Тот ресурс, который принадлежал семье.
— Ты прав, — сказала Наталья вдруг спокойно. — Я эгоистка. Я думала, что муж — это тот, кто рядом, когда плохо. А оказывается, муж — это тот, кто бежит туда, где драники и похвала.
— Хватит философствовать, — Дима махнул рукой. — Я в душ. Мне нужно смыть этот день. А ты ложись спать. Завтра на работу, мне не нужны твои ночные концерты.
Он направился к ванной, по дороге пнув рюкзак с инструментами.
— Кстати, — бросил он через плечо, — Алла передала банку мёда. Липового, для горла полезно. В рюкзаке лежит. Можешь взять. Скажешь спасибо.
Дверь ванной захлопнулась. Зашумела вода.
Наталья осталась стоять на кухне. В ушах звенело. «Скажешь спасибо». Он привёз подачку от бывшей жены. Мёд как гуманитарную помощь для той, кто не справилась с женскими обязанностями.
Это была точка невозврата. Не когда она увидела фото, а сейчас, когда он швырнул ей эту банку мёда как кость.
Она посмотрела на закрытую дверь ванной. Он был уверен, что скандал окончен. Что она поплачет и утром снова станет удобной.
— Нет, Дима, — прошептала Наталья. — Я не скажу спасибо.
Она развернулась и пошла в кладовку. Туда, где на верхней полке стояли старые чемоданы. Сил почти не было, но ярость работала лучше жаропонижающего.
Шум воды за стеной действовал гипнотически. Дима мылся долго, с наслаждением, уверенный, что вода смоет не только грязь, но и этот неприятный разговор.
Наталья вытащила чемодан. Колёсики глухо покатились по полу. Звук утонул в шуме душа.
Она открыла шкаф. Его полка. Джинсы, футболки, свитеры. Она не складывала аккуратно. Она сгребала охапками и швыряла в чемодан. Носки, ремни, зарядки — всё летело туда же.
В прихожей наткнулась на рюкзак с инструментами. Из кармана торчала банка. Липовый мёд. «Для горла». Наталья вытащила банку и швырнула в чемодан, поверх белой рубашки. Пусть его новая жизнь будет такой же липкой, как эта ложь.
Молния застегнулась с усилием. Чемодан раздулся, но Наталья навалилась всем весом.
Шум воды стих.
Времени больше не было. Наталья распахнула входную дверь. Выкатила чемодан на лестничную площадку. Следом полетели кроссовки. Потом рюкзак с инструментами.
Она вернулась в квартиру и тихо закрыла дверь. Щёлкнул нижний замок. Верхний — тугой. Цепочка.
— Наташ? — раздался голос из ванной. — Ты где? Полотенце большое не видела?
Наталья сползла по стене на пол. Села, обхватив колени.
Дверь ванной открылась. Шлёпанье босых ног.
— Наталья? Чего молчишь? Обиделась? Ну хватит дуться, детский сад...
Шаги в спальню. Потом обратно.
— Эй, а где мои вещи? — голос изменился. — Наташ, ты где?!
Он вышел в прихожую. Увидел пустую вешалку. Пустую полку для обуви.
Бросился к двери. Ручка дёрнулась. Дверь не открылась. Он дёрнул сильнее.
— Ты закрыла?! — стукнул ладонью по металлу. — Наталья, открой! Это не смешно!
Наталья молчала. Все слова были сказаны раньше, когда она просила воды, а он ставил раковины.
— Наталья! — теперь он орал. — Ты больная совсем?! Открой дверь! Я голый, вещи там!
Удар кулаком. Глухой звук.
— Где мои вещи?! Ты что, выкинула?! Это и моя квартира!
Наталья достала телефон. Набрала сообщение. Пальцы не дрожали.
«Твои вещи на лестнице. Там же, где твоя совесть. Раз ты такой заботливый — живи там, где чинил. У Аллы наверняка найдётся место для настоящего мужчины. А здесь ремонт закончен, Дима. Навсегда».
Нажала «Отправить». Телефон пискнул где-то в куче вещей снаружи — его смартфон остался в кармане куртки.
Удары в дверь стихли. Может, он пошёл одеваться, чтобы не стоять голым в подъезде. Может, просто осознал, что дверь не откроется.
Наталья медленно поднялась. Она чувствовала странную пустоту. Не боль, а освобождение.
Прошла на кухню. Налила стакан холодной воды и выпила залпом. Вода была вкусной. Самой вкусной за эти два дня.
Налила ещё один и пошла в спальню. Залезла под одеяло, свернулась клубком.
Завтра будет тяжело. Замки менять, развод подавать, ипотеку делить. Но это завтра. А сегодня она наконец-то выспится.
В квартире было тихо. Воздух чистый. Пахло только дождём за окном, который смывал пыль с города.
— Вода... — прошептала Наталья, но уже не с мольбой, а с облегчением.
Стакан стоял рядом, на тумбочке. И никто больше не заставит её ждать.