Фильм Эльдара Рязанова «Жестокий романс» стал классикой советского кино, но мало кто знает, что зрители увидели лишь часть замысла режиссёра. Первоначальная версия картины включала целую сюжетную линию с блистательной Людмилой Гурченко, которая в итоге была полностью вырезана. Для актрисы это решение стало настоящим ударом — она признавалась, что чувствовала, будто большой отрезок её творческой жизни безвозвратно выбросили на свалку. История взаимоотношений на площадке двух ярких актрис, Людмилы Гурченко и молодой Ларисы Гузеевой, также обросла слухами и домыслами. Давайте разберёмся, что на самом деле происходило во время съёмок, почему материал с участием Гурченко отправился на полку и какие воспоминания оставила эта работа у её участников.
Две сюжетные линии в одной картине
За основу сценария «Жестокого романса» Эльдар Рязанов взял не одну, а две пьесы Александра Островского. Главная канва, известная даже тем, кто не читал классику, строилась на «Бесприданнице». Это трагическая история Ларисы Огудаловой, её любви к блестящему и циничному Сергею Паратову, вынужденного брака с незаметным Карандышевым и рокового финала. Однако режиссёр задумал более сложную конструкцию.
Параллельно должна была развиваться вторая история, основанная на пьесе «Без вины виноватые». В ней Людмила Гурченко играла роль знаменитой провинциальной актрисы Кручининой. Её партнёром на сцене выступал Аркадий Счастливцев по прозвищу Робинзон в исполнении Георгия Буркова. В героиню Гурченко был влюблён состоятельный купец Кнуров, которого играл Алексей Петренко. Он финансировал её спектакль «Дама с камелиями», что создавало дополнительный драматический и социальный контекст. Таким образом, Рязанов хотел показать два мира — мир страстей и денег вокруг бесприданницы и мир театральных интриг и зависимостей. Эти линии должны были перекликаться, усиливая общее ощущение фатальной жестокости и предопределённости судеб героинь.
Исчезнувшие костюмы и ночная работа художника
Подготовка к съёмкам таких масштабных сцен требовала огромных усилий от всей съёмочной группы, особенно от костюмеров. Художник по костюмам Наталья Иванова вспоминала тот период как время авралов и невероятного напряжения. Эльдар Рязанов, которого она в шутку называла «парень-шухер», часто ставил практически невыполнимые задачи. Он мог детально обсудить концепцию костюма, а затем добавить, что вещь должна быть готова к завтрашнему утру.
Для Людмилы Гурченко, игравшей театральную звезду, необходимо было сшить целую серию сложных исторических платьев. Когда основная группа уехала на натурные съёмки в Кострому, Иванова осталась в Москве и буквально дневала и ночевала в мастерской. Костюмы создавались вручную, с использованием антикварного кружева и тканей, а затем отправлялись в Кострому поездом. Однажды случилось непредвиденное. Ассистентка в панике сообщила из Костромы, что посылка с платьями для Гурченко исчезла. Все они пропали без вести.
Представьте себе отчаяние художника, вложившего в каждое платье душу и бесчисленные часы работы. Пришлось в экстренном порядке начинать всё заново. Иванова рылась в запасниках костюмерного цеха «Мосфильма», искала подходящие старые вещи, перекраивала и перешивала. Интересно, что результат этой вынужденной импровизации Людмиле Марковне понравился даже больше — костюмы сидели на ней безупречно. А потерявшиеся платья нашлись спустя много лет в каких-то забытых коробках на студии, и тайна их исчезновения так и осталась нераскрытой.
Жестокое решение: почему Гурченко вырезали из фильма
Съёмки с участием Людмилы Гурченко прошли в полном объёме. Актриса, известная своей самоотдачей, работала «наотмашь», полностью проживая свою роль. По воспоминаниям очевидцев, дуэт Гурченко и Георгия Буркова был настолько комичен и ярок, что за кадром над их сценами невозможно было смотреть без смеха. Казалось, всё шло как нельзя лучше.
Однако когда материал был смонтирован, стало ясно, что фильм получился чрезмерно длинным. Перед Эльдаром Рязановым встал мучительный выбор: что убрать? В итоге режиссёр принял решение пожертвовать всей линией с актрисой Кручининой. Хронометраж был превышен, и, по мнению Рязанова, основная история Ларисы Огудаловой терялась на фоне второй сюжетной ветки. Все сцены с участием Гурченко были безжалостно вырезаны. Для Людмилы Марковны это стало глубокой личной и творческой трагедией. Она чувствовала себя оскорблённой и ненужной, будто её труд, её искусство не оценили и выбросили за ненадобностью. Этот эпизод надолго оставил осадок в её отношениях с режиссёром.
Профессионализм или капризы: другой взгляд на Гурченко
Образ Людмилы Гурченко в массовом сознании часто связан с представлением о сложном характере, капризах и требовательности на площадке. Однако люди, работавшие с ней рядом, например, тот же художник по костюмам Наталья Иванова, утверждали, что это мнение сильно преувеличено. Напротив, по её словам, Гурченко могла проявлять гораздо больше покладистости и профессионализма, чем некоторые коллеги.
Яркий пример — съёмки другой рязановской картины, «Старые клячи». По сюжету, героинь, блестящих советских актрис, нужно было превратить в невзрачных, уставших от жизни пожилых женщин. Для этого использовался специальный грим, добавлявший морщины и седину, «портившие» зубы, а также нарочито безвкусная, старомодная одежда. Светлана Крючкова, Лия Ахеджакова, Ирина Купченко — все в той или иной степени сопротивлялись такому преображению. Кто захочет выглядеть на экране старухой?
И только Людмила Гурченко отнеслась к этому абсолютно спокойно. Для неё важнее всего было соответствовать режиссёрскому замыслу и образу. Она без возражений согласилась и на седой парик, и на «гнилые» зубы, и на уродливые ботинки и старушечьи чулки. Костюмы для её героини-продавщицы собирали буквально на барахолке, в секонд-хендах, но актриса лишь пожимала плечами: «Всё годится». Этот эпизод показывает её не как капризную диву, а как настоящую труженицу экрана, для которой искусство стоит выше личных амбиций.
«Мало русскости»: непростой диалог двух Ларис
Отношения между Людмилой Гурченко и начинающей тогда актрисой Ларисой Гузеевой на съёмках «Жестокого романса» складывались непросто. В своих воспоминаниях Гузеева делилась эпизодами, которые больно отозвались в её душе. Однажды они сидели рядом в гримёрке, и Гурченко, обратившись к ней, неожиданно дала совет, больше похожий на колкость.
«Как, ты говоришь, твоя фамилия? Гузеева? Поменяй фамилию, всю жизнь будешь на «Узбек-фильме» сниматься», — сказала мэтр. Для молодой девушки эти слова прозвучали обидно и унизительно, намекая на некоторую провинциальность и ограниченность перспектив.
Но на этом критические замечания не закончились. Гурченко, внимательно посмотрев на внешность Гузеевой, высказала мнение, которое впоследствии и стало названием для множества публикаций. Она отметила, что у Ларисы слишком выразительные, густые, почти «соболиные» брови, которые, по её мнению, делали лицо менее классически русским. «У этой девочки мало русскости…» — заключила Людмила Марковна. И её мнение, как мнение авторитетной актрисы, оказалось решающим. Гримёрам было велено «исправить» брови Гузеевой, осветлив их с помощью гидроперита до рыжеватого оттенка, чтобы смягчить черты.
Несмотря на всю болезненность этих ситуаций, Лариса Гузеева со временем научилась относиться к ним философски. Она не таила зла, а позже говорила, что благодарна судьбе за возможность наблюдать за работой такой мощной и яркой актрисы, как Гурченко. Подобные столкновения, по её мнению, — неотъемлемая часть актёрской профессии, они закаляют характер и учат отделять главное от второстепенного. История с вырезанной ролью и обидные слова в гримёрке стали частью сложной, многогранной легенды о создании «Жестокого романса», фильма, который, несмотря на все перипетии съёмочного процесса, навсегда вошёл в золотой фонд отечественного кино. История о том, как Гурченко унижала Гузееву на съёмках, лишь подчёркивает напряжённую и неоднозначную атмосферу, в которой рождался этот шедевр.