Великий пращур подвел под монастырь
В начале апреля 1740 года во двор городской усадьбы члена кабинета министров Артемия Петровича Волынского въехали три черных кареты. Из них вышли неприметные, но вооруженные люди. Кто-то из них оцепил все входы и выходы, кто-то предъявил высокопоставленному владельцу дома письмо. В нем сообщалось, что Волынский арестован и должен несколько дней находиться неотлучно дома до особых распоряжений императрицы Анны Иоанновны.
В первую же ночь арестант начал сжигать документы – следы своей финансовой деятельности. Однако через неделю, когда Волынский был отправлен в тюрьму, спецслужбы императрицы нашли у арестованного странный документ на латинском языке. Это была родословная Артемия Волынского. Вскоре нашелся и оригинал на русском: «Переведение или укрепление князя Волынского Дмитрия князя Острожского в княжество Московское… из летописцов московских показанное».
Вскоре на площади Волынского казнят. Палач отрубит ему сначала (как казнокраду) руку, а потом и голову. Помимо обвинения во взятках, самым тяжелым было обвинение в «покушении на государственную власть». Именно этот документ стал важнейшим доказательством политических амбиций Волынского. В нем упоминается, что пращуром Артемия был легендарный воевода Дмитрия Донского, герой Куликовской битвы князь Дмитрий Боброк Волынский. И что якобы после того, как Дмитрий Донской отдал ему в жены сестру Анну, великий князь пообещал передать престол именно Дмитрию Волынскому.
Эта легенда (явно похожая на вымысел) и фраза, произнесенная Артемием под пытками, «я не плоше Романовых» убедила следствие, что обвиняемый имел виды на императорский престол. Однако в этой истории нам интересен тот самый пращур – княжеский воевода Дмитрий Боброк Волынский. Именно он, согласно летописям, был на московской службе с середины 1360-х годов и точно входил в круг «опекунов» Дмитрия Донского. Одна из первых воинских операций, в которой участвовал Дмитрий Боброк, – это военное и политическое наступление на Тверское княжество.
Долгие десятилетия Тверь была главным соперником Москвы. Поставленный Константинополем и одобренный Литвой второй митрополит Роман в 1360 году прибывает в Тверь. Здесь он ведет переговоры явно недуховного содержания с местными боярами. Литовский князь Ольгерд предложил Твери присоединиться к антимосковскому союзу. Это было логичным, ведь династически Ольгерд породнился с ветвью тверских князей.
Узнав об этом, «русский Ришелье», митрополит Алексей, решил сделать политический жест в сторону Литвы и Твери. В 1361 году он лично прибыл в Тверь. Момент был выбран идеальный. Дело в том, что в это время из Литвы приехала вдова тверского князя Александра, княгиня Настасья. Она привезла с собой свою малолетнюю внучку (дочь Ольгерда). Здесь, в Твери, митрополит Алексей по просьбе Настасьи крестит ее внучку. Важно, что Настасья попросила об этом не Романа, а именно Алексея!
Митрополит Алексей в те годы сосредоточил всё своё политическое внимание именно на Твери еще по одной причине. В Московском княжестве после чумы 50-х годов осталось только три отрока-наследника: Дмитрий (будущий Донской), его брат Иван (умрет в 1364 году) и Владимир Серпуховской. А в Тверском в живых было более десяти наследников.
В этой ситуации Алексею было важно склонить самого видного тверского князя признать «старшинство» Дмитрия Московского. Однако мирным путем это сделать явно не удавалось.
К 1366 году Михаил Тверской захватил большинство вотчин своих умерших от чумы братьев. Единственным, кто по-прежнему представлял опасность для Михаила, был князь клинский Еремей Константинович. Еремей, как законный наследник, претендовал на часть вотчин доробужского князя Семена. Опекуны решают, что можно использовать Еремея для ослабления Михаила Тверского. В прошлые годы для этого вполне подходили взятки в Орду и «упрашивание» военной помощи какой-нибудь «рати» против внутреннего врага. Теперь же – верным способом была тактика «разделяй и властвуй». Опекуны решают использовать внутрикняжеские тверские распри.
Сначала решили уладить дело миром: с помощью митрополичьего суда убедить Михаила Тверского, что тот не прав, претендуя на всё наследство разом. Когда митрополит Алексей узнал, что тверской епископ Василий ранее «присудил часть отчины княжи Семеновы» Михаилу, он вызвал самоуправца епископа для серьезного разговора в Москву. В столице епископа Василия ожидали «истома и протор велик». Василий был вынужден признать ошибочность своего решения. Пока Алексей сурово отчитывал тверского епископа, московское войско и Еремей Константинович «со всею силою кашинской» заняли Тверь. Здесь они обнаружили, что Михаил Тверской убежал в Литву к своему родственнику Ольгерду за военной помощью. В Твери люди Еремея убивали и пытали пролитовских оппозиционеров.
По осени 1367 года Михаил Тверской вернулся с литовцами. Пока Еремея не было в Твери, он захватил в заложники его жену и его ближних бояр. Вскоре Еремей стал сговорчивым и заключил недолговечный мир с Михаилом, отказавшись от претензий на Тверь и части наследства.
Желая закрепить мирное соглашение, митрополит Алексей пригласил главного противника Москвы Михаила Тверского в гости, якобы для встречи и примирения с князем Дмитрием. Тверскому правителю и его людям была гарантирована безопасность. Однако в Москве Михаила и его бояр арестовывают. Спасает тверского князя только весть, что на Русь отправились послы Орды. Не желая лишний раз «гневать хана», Алексей именем московского князя приказывает отпустить пленников, договорившись о чем-то с Михаилом, скрепив договор целованием креста.
Понимая, что татарва и литовцы не оставят Москву в покое, митрополит Алексей лично возглавил строительство каменного московского кремля. Крепость будет построена в кратчайшие сроки.
Московско-литовские войны
Осенью 1368 года московские полки двинулись на Тверь. Михаил снова бежит в Литву просить военной помощи. Ольгерд, не раздумывая долго, вместе со своим братом Кейстутом и племянником Витовтом направился к Москве. Тактика Ольгерда была проста: походы не афишировать и скрывать это даже от литовских купцов, нападать мощно и стремительно. В этот раз так и получилось: когда литовцы перешли границу с Московским княжеством (около 250 км до Москвы) было уже поздно. Москва успела собрать лишь небольшое ополчение и два полка княжеских воевод, одним из которых командовал Дмитрий Минин. Наспех сформированные, подоспели и несколько полков из Коломны и Дмитрова. В сражениях около Москвы погибают несколько видных князей (Стародубский и Оболенский) и трое воевод. Литовцы захватили пленных, и те под жестокими пытками поведали, что князь Дмитрий с митрополитом Алексеем и боярами находятся в Москве. Это было правдой. Ольгерд взял в осаду каменный московский кремль, в котором, действительно, находился великий князь и все опекуны, за исключением Сергия Радонежского.
Простояв несколько дней у осаждённых стен, литовцы отступили, сжигая и уничтожая всё на своем пути.
Через полтора года – новая война. Не желавший открытого противостояния без литовской поддержки Михаил Тверской послал княжеского епископа улаживать дело миром. Но опекуны постановили: епископа вернуть, а Твери объявить войну. Московское войско вышло в сторону Твери. Подойдя к городу Зубцову, воеводы выпустили из него все население («кому куды любо»), а затем сожгли городские стены и посад.
В тот год Михаил снова был в Литве. Как только стало известно, что Москва разоряет тверские окрестности, Михаил поехал в Орду. Там ему дают ярлык на Великое владимирское княжение. Московская разведка узнает об этом и докладывает Дмитрию и опекунам. Дмитрий приказывает разослать агентов, организовать мобильные сторожевые заставы везде, где можно. Михаилу Тверскому удается прошмыгнуть незаметно и снова уйти в Литву.
Пока Ольгерд подходил к стенам московского кремля, митрополит Алексей отправился в Нижний Новгород. Там он активно убеждал местных князей, либо остаться нейтральными в конфликте Москвы и Литвы, либо помочь московскому князю войском. Ольгерд, простояв у кремля 8 дней, повернул обратно.
Пережив зиму в Литве, весной 1371 года Михаил Тверской с «великим ярлыком» в сопровождении ханского посла Сарыхожи направляется во Владимир. Князь Дмитрий Московский подготовился: московские люди заставили присягнуть Москве всех мало-мальски внятных бояр по окрестным городам. Посол хана прислал приказ Дмитрию «явиться к ярлыку», то есть пустить Михаила во Владимир и быть послушным ему во всем. Дмитрий пишет в ответ: «К ярлыку не еду, а в землю на княжение на великое не пущаю!» Затем Сарыхожа был приглашен погостить в Москву. Запахло золотом и богатыми посулами: Сарыхожа повернул на Москву, где и был богато одарен и озолочен. Когда посол уехал, то в орду засобирался улаживать дела и сам Дмитрий Московский.
Пока князя не было дома, управлением занимались опекуны во главе с митрополитом Алексеем. Именно он, пригласив литовских послов, заключил Московско-Литовский договор. В договоре Ольгерд признает великое княжение «отчиной московских князей». Так в глазах Литвы Московская Русь обрела суверенитет.
Пока опекуны праздновали дипломатический успех, Дмитрий в орде получает ярлык на Великое княжение. Этот факт совершенно не останавливал Михаила Тверского. Он в третий раз навел литовцев на московские земли. Войска Кейстута и Витовта сжигают Переяславский посад и окрестные села. Сам Михаил доходит до Торжка и осаждает город. Пришедшая на помощь новгородская рать прогоняет тверичан. Тверские купцы арестованы, их имущество захвачено или уничтожено.
В ответ на это войско Михаила Тверского вновь подошло к Торжку. На этот раз горожане покорились Твери. Очередное замирение между Москвой и Тверью произошло неожиданно. Опекуны собрали серебра-золота и выкупили в орде сына Михаила Тверского Ивана. Тверскому князю в знак благодарности пришлось уйти из-под Твери и Торжка.
Крамола. Удар по ближнему кругу
Поводом к новой войне с Тверью послужила первая московская крамола. Изменил князю и убежал в Тверь сын последнего московского тысяцкого и по совместительству одного из опекунов Василия Вельяминова вместе с неким Некомантом Сурожаниным – богатым купцом.
Кем был Некомант – сказать сложно. Скорее всего, звали его Никко Маттеи. Был он родом из Сурожа (ныне города Судак) в Крыму. Был фрягом, то есть итальянцем. Некомант прибыл в Москву в числе прочих фрягов в середине 1360-х годов – бежал от захвативших Сурож и Каффу генуэзцев.
Итак, Некомант вместе с Иваном Вельяминовым неожиданно уезжают в Тверь. Древний летописец лишь намекает на отступничество и предательство этих двоих: действовали «на напасть христианскую». Некомант отправляется из Твери в Орду. Официальная версия гласит: поехал за ярлыком. Параллельно Михаил Тверской едет в Литву. И Некомант, и Михаил ведут тайные антимосковские переговоры о совместных действиях Литвы и Орды против Москвы. В июле 1375 года Некомант и посол хана Мамая Ачихожа возвращаются в Тверь с ханским ярлыком на Великое княжение, данным Михаилу Тверскому. Вскоре Михаил объявляет Москве войну.
Чтобы понять грандиозный замысел и направленность заговора, нужно указать на несколько фактов, связанных с тем самым 1375 годом. Дело в том, что измена Вельяминова-младшего, странная дипломатическая деятельность Некоманта, антимосковские переговоры с Ордой и Литвой – это звенья куда большей цепи.
Еще в начале 1375 года папа римский Григорий XI продолжает активное наступление на православных «схизматиков». В феврале 1375 года он издает буллу «Debitum pastoralis officii», в которой приказывает удалить православных епископов с кафедр Юго-Западной Руси (Перемышль, Галич, Владимиро-Волынск, Холм). В том же году хан Мамай решает нанести удар по генуэзцам. У последних были отобраны около двух десятков селений Судакской долины. Тогда же Некомант, выпрашивая ярлык, встретился в Орде с папским нунцием, неким Риччи. И, наконец, в это же время бекляри-бек Мамай от имени своего хана выдает ярлыки о предоставлении торговых льгот купцам Львова и Кракова. Эти четыре факта говорят, как минимум о попытках хана Мамая собрать некий триумвират политических союзников: Литву, Орду и венецианцев (хозяев Каффы, Черноморского торгового хаба).
В чем же состояла цель данного триумвирата? В голове у Мамая сложилась вполне себе геополитическая задача: выстроить маршрут уникального торгового пути, имеющего начало в черноморских портах и факториях (контролировались Венецией и Генуей), далее идущего вверх по Волге и Оке с возможностью перегрузки товаров и сырья на сухопутный маршрут до Литвы (необходим союз с Ольгердом) и даже Прибалтики.
Одним из препятствий к осуществлению этого замысла было Московское княжество, застрявшее на верхневолжско-окском участке этого пути как кость в горле. А у Москвы есть опасный и сильный враг – Тверское княжество, у которого тоже есть свои политические интересы. Так что очень кстати именно в 1375 году в ставке хана появляется Некомант Сурожский, выторговывая ярлык взамен на ликвидацию Дмитрия Московского. Вот и созревает этот странный заговор Некоманта и Вельяминова-младшего против Москвы. Этим и будет в дальнейшем обусловлена решающая схватка Москвы и Твери, укрепление княжеской власти Дмитрия, «зачистки» ближнего круга Опекунов и, конечно, сама Куликовская битва.
Итак, получив ярлык на Великое княжение, Михаил Тверской летом 1375 года объявляет войну Москве. Дмитрий, получив благословение митрополита Алексея, направляется через Волоколамск к Твери. Войско его было огромным. Летописцы в голос сообщают про «всех князей» и «всю силу русских городов». Одних князей была дюжина: серпуховской, белозерский, суздальский, ярославский, стародубский, ростовский, можайский, оболенский и т.д. Чуть позже подтягивается и новгородская рать. Отдельными частями командовал один из Опекунов – воевода Дмитрий Боброк-Волынский Судя по огромности армии, Дмитрий и Опекуны решили навсегда закрыть вопрос с Тверью. Тверь теперь расценивалась не как вечно мятежный сосед, а как опасное звено большой цепочки врагов: Литвы, Орды и, косвенно, наступающего католического мира.
Михаил Тверской серьезно укрепился в своем городе. К тому же он ждал обещанной помощи от Орды и Литвы: «а надеялися помочи от Литвы и от татар». Однако союзники не помогли. Осада Твери продолжалась около месяца. В итоге, не выдержав испытаний голодом, Михаил Александрович сдается.
Митрополит Алексей, предвкушая скорую победу, отредактировал проект мирного договора, который и был подписан в начале сентября. Склонив голову, Михаил Тверской навсегда отказывается от борьбы и признает себя «меньшим братом» московского князя. Когда новость о том, что Тверь не просто проиграла, но и «вышла из геополитической игры», доходит до Литвы и Орды, Мамай и Ольгерд понимают: Москва стала единственной серьезной военной и политической силой на их пути.
Удар по ближнему кругу. Митяй против старцев
Помимо предательства Ивана Вельяминова, князь Дмитрий был обескуражен еще одной новостью – поражением одного из совета опекунов воеводы Александра Плещеева, родного брата митрополита Алексея. Тот, пока Тверь была в осаде, с 5000 воинов умудрился потерпеть поражение от местных ушкуйников под начальством некоего Прокопа. В итоге ушкуйники захватили и разграбили Кострому.
Смерть Вельяминова старшего, опала на Плещеева – все это наносило удар по опекунам. И митрополит Алексей тоже постепенно начал терять былое могущество. Ближний круг таял на глазах.
Серьезно встревожила Дмитрия Московского и митрополита Алексея новость, пришедшая из Литвы. Там в декабре 1375 года «литовским митрополитом» становится болгарин, ближайший помощник патриарха Константинопольского Киприан. Уже через год Киприан лишается двух своих покровителей: умирает Ольгерд и уходит с патриаршего престола его патрон Филофей. Новый патриарх Макарий отказывается направлять Киприана на «московскую митрополичью кафедру» и активно расспрашивает про некоего странного неизвестного в православном мире человека, обычного священника.
В феврале 1376 года в Москве произошло странное событие. Некий священник по имени Дмитрий (известный больше как Митяй) неожиданно для опекунов и всего ближнего круга становится сначала монахом, а потом сразу же назначается князем Дмитрием игуменом важнейшего Спасского монастыря в Кремле. К этому моменту Митяй уже был духовником и хранителем печати московского князя. Дмитрий доверял ему как себе. Новости из Константинополя радовали: новый митрополит Макарий заинтересовался молодым и перспективным Митяем.
Дальше – больше! В надежде, что в Константинополе поддержат его ставленника, Дмитрий стал требовать от митрополита Алексея признать Митяя своим духовным наследником. Однако у самого Алексея были свои виды на кандидатуру митрополита. Им он мыслил Сергия, игумена Радонежского. Тому были все основания: огромный авторитет старца, родственная связь (Сергий брат духовника Симеона Гордого Стефана), принадлежность к кругу Опекунов. «Житие» Сергия Радонежского открывает нам интересный факт. Якобы Алексей, предчувствуя скорую смерть, неожиданно пригласил Сергия в Москву. В Кремле он торжественно возложил на ничего не подозревавшего Сергия митрополичьи регалии. Сергий ответил, «что с детства никогда не был «златоносцем». Алексей напрямую объявил игумену, что хочет сделать его наследником митрополии. Этот разговор Сергию не понравился. Пригрозив Алексею, что уйдет и «митрополит его никогда не увидит больше», Сергий отказался от участи наследника церковного престола.
Князь Дмитрий, понимал, что реальных претендентов на митрополичий престол двое: Митяй и Киприан. Но самым большим духовным авторитетом обладает игумен Сергий – его доводы в пользу одного из двух претендентов в Константинополе могут быть решающими.
Понимает это и Киприан. В Кремль поступает информация о том, что Киприан сам решил приехать в Москву на встречу с Дмитрием. По всем дорогам князь приказал выставить дозоры и посты. Княжеские воеводы имели приказ в «особых обстоятельствах» убить Киприана. Выехавшие на встречу Киприану люди игумена Сергия были задержаны. Вскоре арестовали и самого Киприана. Продержав его в заточении некоторое время, Дмитрий решил доставить его инкогнито к границе с Литвой. Вооруженные люди князя, переодевшись в одежду, снятую со слуг митрополита, во главе с воеводой Никифором, спровадили незваного гостя.
Тогда же будет пойман, возвращающийся из Орды союзник Некоманта Иван Вельяминов. Так же задержат некоего священника, посланного Иваном в Москву. У священника найдут яд. Установят, что Вельяминов – младший хотел отравить князя Дмитрия. Наказание будет жестоким. На Кучковом поле в Москве, палач отрубит ему голову. Это будет первой публичной казнью…
В 1379 году умирает митрополит Алексей. Не стало главы и лидера круга опекунов. Из прежних лидеров ближнего круга остался только крупный воевода Дмитрий Боброк Волынский (после похода на Булгарию в 1376 году он занимался чисто военными делами) и Сергий Радонежский. Именно Сергий, отказавшись принимать митрополичье облачение, вел активные поиски кандидата на пост главы Русской Церкви. Митяй, конечно, его совершенно не устраивал.
Союзниками Сергия, питавшими духовным авторитетом поредевший круг опекунов, были «старцы» – игумены крупнейших монастырей. От их поддержки зависел исход борьбы за митрополичий престол. «Старцы» понимали, что в условиях антимосковской враждебной позиции Литвы, активизации Тевтонов на Северо-Западе, гонения на православных епископов со стороны Папы Римского в Перемышле, Галиче, Владимире-Волынском, планов создания военного литовско-ордынского союза необходим особый кандидат. Кандидат, который сможет защитить не только Православную Русскую Церковь, но и единое пространство, возглавляемое Москвой.
Таким кандидатом «от старцев» становится суздальский епископ Дионисий. Узнав об этом, Дмитрий Московский решает действовать на опережение. Он созывает Собор, на котором в сан епископа возводят Митяя. Заявив протест, Дионисий говорит, что намерен ехать жаловаться в Константинополь. Понимая, что патриарх может «поставить» Дионисия русским митрополитом, Дмитрий приказывает его арестовать. В тюрьме Дионисий клянется не выступать больше против Митяя. Сергий Радонежский берет его «на поруки».
Последнее путешествие Митяя
В том же году Дионисий нарушает клятву и через территорию Орды бежит в Константинополь. Дмитрий понимает, что Митяя тоже срочно нужно отправлять к патриарху. Митяй решает плыть с крымского побережья. Узнав о том, что Митяй засобирался на берега Босфора, Сергий Радонежский произносит странную фразу: «Не видать ему Константинополя».
В Крыму Митяй встречается с захватившим власть в Орде Мамаем, который нарекает его «митрополитом Михаилом». Когда корабль приплыл в Константинополь, оказалось, что на его борту один мертвый человек. Это был Митяй. Одни летописи говорят, что Митяй был задушен в своей каюте неизвестными людьми. Другие, что Митяя зарезали. Третьи, что отравили. Пророчество Сергия сбылось!
Тело Митяя стащили с корабля и похоронили на одном из кладбищ за стеной Константинополя. О том, где его могила, навсегда будет забыто.
В 1380 год, год Куликовской битвы, Владимиро-Суздальская Русь и московские княжества-сателлиты вошли с новым составом Опекунов, усиленным духовным авторитетом старцев местных монастырей. Преподобный игумен Сергий вскоре примирится с князем Дмитрием.
Опекуны будут готовить Дмитрия к крупнейшей битве с Мамаем на берегах Дона и Непрядвы.
Продолжение следует
