«Ты странный», — сказала ему Аннушка.
Нет, не та, которая когда-то разлила масло в известном мистическом романе. Его Аннушка, которую так звали бабушка с дедом, у коих она воспитывалась с самого детства после того, как стала не нужна собственным родителям.
Её мать и отец проживали бурную молодость, гуляли на полную катушку и, конечно же, пропустили все сроки, когда ещё можно было что-то сделать. А потом не хотели забирать из роддома, но родители её матери взбунтовались и заставили дочь поступить «по-людски», оформив последующую опеку, когда стало понятно, что материнские чувства у молодой женщины не проснулись и, видимо, не проснутся уже никогда.
Они немного просчитались. Когда Аннушке исполнилось десять, мать с отцом попытались вернуть её себе, но воспитанная другим поколением и рано начавшая понимать, что такое предательство и непорядочность, девочка категорически отказалась жить с биологическими родителями. Опека встала на сторону бабушки и деда.
В школе она сразу дала понять всем, что не допустит никаких насмешек над тем, что её встречают и провожают после уроков, не позволяла сплетничать о своей семье и смеяться над той формой имени, к которой привыкла с младенчества. Аннушкой её называли даже учителя. И современные школьники, высмеивающие и отрицающие всё и вся, почему-то смирились, сами не заметив того. Аннушка и Аннушка, что здесь такого?
Митя влюбился сразу, как только она пришла в их класс. Дед Аннушки, ещё крепкий солидный мужчина, уверенной рукой державший небольшой бизнес так, чтобы жена и внучка никогда и ни в чём не нуждались, решил, что пора обзавестись второй квартирой в новом районе, оставив первую как вложение и некий пассивный доход от сдачи, дабы потом... Впрочем, этот человек был уверен в себе, поэтому пока просто оставить.
Новый район — новая школа. И Митя, который переселился с мамой в соседний дом годом ранее после развода родителей. Прежняя квартира была продана, средства поделены и по требованиям законодательства ускоренными темпами приобретена новая для того, чтобы Митя не остался без жилья. Отец пожал плечами и согласился. Ему некуда было деваться, хотя той доли, которая отошла ему, не хватило бы и на покупку комнаты.
- Заработаю, Митька! - Подмигнул он сыну. - Мужик он для того и создан, чтобы зарабатывать.
- Да? - Не удержался Митя. - А чего же раньше?
Сколько он себя помнил, работала в основном мама. Уходила совсем рано, брала работу домой, тайком жаловалась бабушке, что тянуть ипотеку становится всё сложнее. У отца же с работой были постоянные проблемы. «Не любит меня работа», — шутил он. «Не любит Иван работать», — говорила Митина бабушка. — «Бегает от неё, как чёpт от ладана. Всё надеется, что деньги с неба сыпаться начнут».
Отец и правда всё время надеялся на какую-то мистическую удачу: покупал лотерейные билеты, инвестировал заработанные деньги в сомнительные проекты, которые непременно оказывались пустышкой, и никак не мог смириться с мыслью, что его тактика не работает. Он и против раздела имущества не возражал, потому что сам понимал всё.
- Я не могу так больше. - Сказала однажды мама. - Я - женщина, а не лошадь, чтобы тащить всё на себе. Осталось дождаться, пока твой отец заложит нашу квартиру. Этого допустить нельзя.
Митя в глубине души понимал её, потому истерик и подростковых бунтов устраивать не стал, просто кивнул. Отца он, несмотря на его «бесполезность», как выражалась бабушка, всё равно любил, но не мог не видеть, как мама выбивается из сил, чтобы сохранять видимость благополучия.
- Так что раньше, пап? Может быть, если бы маме было легче, то всё сложилось бы иначе?
- Головастый ты у нас, Дмитрий Иванович. - Отец прижал его голову к своему плечу. - В мать уродился. А я вот другой. Понимаешь, другой.
Другой. Чего уж тут не понять. Только Митя не в маму. Хотел бы он быть похожим на неё. Таким же собранным, решительным и прямолинейным. Да вот гены перепутались причудливым образом. В новой школе Митю называли чoкнутым. Нет, ничего необычного не было в его поведении, но он всегда вежливо здоровался со всеми, включая охранников и уборщиц. В столовой пропускал девочек на раздаче, получая в спину тычки от стоящих за ним пацанов, придерживал входные двери, когда после уроков высыпала из школы на улицу толпа малышей. Он подбирал брошенные другими бумажки и нёс их до ближайшей урны. Всего этого хватало, чтобы считать Митю Лебедева не таким, как все, читай «с т р а н н ы м».
Митька не давал сдачи, не ввязывался в конфликты, пытаясь решить всё мирным путём. Он не мечтал о лёгких деньгах, как его отец, но оставался идеалистом, надеющимся на чудо всеобщего понимания, основанного на добром отношении к окружающим.
Это тоже, непонятно почему, не работало. Так же, как пустые лотерейки его отца. Вместо понимания Митя получал насмешки и косые взгляды в спину. Но, унаследовав материнское терпение и упорство, продолжал делать так, как считал нужным.
Увидев в первый раз Аннушку, он пропал и, забыв обо всём, смотрел на её косу с выбившимися волосками и таял от нежности. Он читал, конечно, про первую любовь, но и подумать не мог, что от этого так потеет спина, сосёт под ложечкой, а щёки наливаются красным. Что не можешь сосредоточиться на простом вопросе и замираешь при звуках её голоса, ловишь взглядом малейшее движение и изнываешь от ревности, когда она смеётся в компании одноклассников в стороне от тебя.
Так Митя промучился до самого выпускного. А на последнем балу Аннушка вдруг пригласила его танцевать. И бабушка её, стоявшая в стороне, одобрительно кивнула головой. Митя совершенно отчётливо видел это.
- Ты что, совсем не пьёшь? - Спросила Аннушка, кружась в танце.
- Почему? Да. Нет, не пью.
- Просто остальные уже набрались. Теперь ведут себя, как...
Она замолчала и смотрела на него так, будто увидела впервые.
- А ты симпатичный.
- А ты красивая! - Митя говорил искренне. Да, она была красива, особенно сегодня, но бывает такая красота, что её хоть в рубище одень, она всё равно бросится в глаза.
Они поступили в один и тот же институт. И теперь официально считались парой. Вместе ездили на занятия, вместе возвращались.
- Проходи, Митенька. - приглашала Аннушкина бабушка, когда он доводил её внучку до порога квартиры. - Покормлю тебя.
- Спасибо, Римма Григорьевна, я на работе перекушу.
Чтобы немного разгрузить маму, он устроился официантом. Обслуга? Пусть. Мите нравилось улыбаться людям. Ему благоволили пожилые пары, дети, женщины. У мужчин он часто вызывал раздражение своей невозмутимостью и приветливостью.
- Что ты скалишься всё время? - В один из вечеров раздражённый клиент с грохотом отодвинул стул. Его спутница испуганно и виновато посмотрела на парня.
- Простите, если испортил вам настроение. - Митя сдержанно кивнул. - У нас есть чай с мелиссой. Могу принести прямо сейчас.
- Издеваешься?!
Гость уже протянул руку, чтобы схватить его за грудки, но от двери шагнул администратор зала.
- Что здесь происходит?
- Скажите вашему официанту, чтобы не приближался к нашему столику. Ещё не хватало мне холуйских издёвок.
- Дмитрий, передай столик Лене. Сам подойди ко мне потом.
Он кивнул.
- Я что-то сделал не так? - Спросил после смены, когда они остались вдвоём.
- Да нет, Мить, всё по протоколу. Ты молодец. Просто пойми, далеко не всем нужна твоя душевность и желание сделать лучше. Для некоторых это выглядит странно. Надо... Администратор замялся, подбирая слова. Надо формальней как-то.
- Я понял.
С тех пор он старался отфильтровывать настроение приходящих гостей. Получалось не очень, но Митя не унывал. Работу бросать он не собирался.
- Дмитрий! - Дед Аннушки жал ему руку при встрече, а когда парень уходил, говорил довольно: - Настоящий человек Митька. Ты, Аннушка, держись его. Этот любить будет, не предаст.
- Знаю.
- Митя, я волнуюсь. - Мама встречала его дома после смены. - Ты совсем вымотался. Зачем? Мы справимся. Неужели нам не хватит денег?
- Мам, все люди работают. Я не ребёнок. Раньше не мог работать, а теперь что? Смотреть, как выматываешься ты? Тебе хватит. Мне элементарно стыдно сидеть у тебя на шее.
Мама, вспомнив что-то, спросила вдруг:
- Митя, ты давно созванивался с отцом?
- Месяца два назад. Он весёлый был. Говорил, что наконец собирается покупать квартиру. А что?
- Не знаю. Плохое предчувствие. Не поверишь, столько лет уже не живём вместе, а чувство ожидания неприятностей никуда не делось. Как объяснить, не знаю.
- Позвони.
- Уже. Трубку он не берёт. Может быть, слышать меня не хочет. Попробуй ты.
- Глупости. Отец никогда про тебя слова плохого не сказал. Потому что не из-за чего. Всегда говорил, что сам виноват в вашем разрыве. Сегодня поздно уже, а завтра позвоню.
* * * * *
Утром на звонок никто не ответил. Митя нахмурился. На парах был задумчив и сосредоточен.
- Мить, ты чего? - Аннушка заглянула ему в глаза. - Ты слышишь, нас приглашают.
- Куда? - Опомнился он.
- Совсем не слушал? Нормально. Я рассказываю, а тебе как будто и дела нет вовсе.
- Прости, задумался. Отец не отвечает на звонки.
- А что тебе отец? Он вас с матерью бросил, предал.
- Он не предавал. И развелись они по общему согласию.
- Ничего не делать для своей семьи, для своего ребёнка — это тоже означает предать.
- Может быть, но это мой отец.
- Ладно, хорошо. Но меня послушай, наконец. В субботу нас приглашают за город. Будут все наши...
- В субботу? Будут не все. - Возразил Митя. - Вторую неделю висит объявление об экологической акции, очистка берега реки. Я записался, ещё человек семь из нашей группы.
- Вот пусть эти семь человек и идут убирать мусор. А мы с остальными поедем за город.
- Подожди. - Митя вздохнул. - Я не смогу. Начнём с того, что я этих людей и подбил на акцию.
- И что? Не подбил, а организовал. Ну и всё, достаточно. Скажешь, что не можешь.
- Не скажу. Есть предложение: всем вместе на акцию, а потом там же и отдохнём. Дальше погода испортится. Что, попробуем собрать?
Вот тогда-то она и сказала:
- Ты странный, Мить. Всё же правильно говорили в школе: чoкнутый. Ну нельзя, чтобы всё в этой жизни было правильно! Неужели, до тебя это так и не дошло? Нельзя быть хорошим для всех!
- А я не для всех. - Митя почувствовал, что она действительно не понимает его. - Я сам так считаю. И хочу, чтобы не только моя жизнь была хорошей, но и у других тоже: у тебя, у мамы, у наших детей потом.
- Ого, куда замахнулся. У тебя какие-то понятия устаревшие, как у моих предков. Мне не будет хорошо от сбора мусора, слышишь? Мне противно брать в руки чужую грязь. И это нормально. Мне будет хорошо, если я расслаблюсь в компании своих друзей, отдохну от занятий, от дома, от этой вашей правильности. Что, удивила тебя?
- Нет. - Он спокойно закрыл конспект. - Просто ты так думаешь, а я по-другому. Я пообещал и собираюсь отвечать за свои слова впредь. А ты не должна делать то, что не нравится тебе. Пойдём, я провожу тебя и всё же съезжу к отцу.
- Из чувства долга?
- Не только. Он мне не чужой человек.
- А я — чужой. И не надо провожать меня из чувства долга. Занимайся своими делами. А я задержусь. Нам надо обсудить субботнюю поездку.
- Хорошо. - Он посмотрел ей вслед, подсознательно фиксируя выбившуюся из косы непослушную прядку. Всё как в школе. И, кажется, откуда-то опять, как в школе, дохнуло в его сторону волной равнодушия и презрения.
Это было неприятно, хотелось догнать Аннушку и сделать так, как просит, но Митя вновь вспомнил про отца и решительно спустился к выходу.
Продолжение будет опубликовано 3 декабря
*****************************************
📌 Подписка на канал в Телеграм 🐾
***************************************