Выходя на заслуженный отдых, многие из нас рассчитывают наконец-то почувствовать равенство перед жизнью. Мы честно отработали свои годы — кто на заводе, кто в школе, кто в больнице, кто на стройке. Но реальность оказывается совсем иной: даже на пенсии существует негласная иерархия, и некоторые бывшие чиновники не упускают ни малейшей возможности напомнить об этом окружающим.
Фраза "не там работали" стала своеобразным девизом и оправданием тех, кто всю жизнь провел в теплых кабинетах административных зданий, перекладывая бумаги и посещая бесконечные совещания. Встретив соседку-учительницу или бывшего токаря на лавочке у подъезда, такой пенсионер с едва скрываемым превосходством поинтересуется размером пенсии. А услышав скромную цифру в 18-20 тысяч рублей, лишь снисходительно качнет головой: "Ну что же, надо было идти в госслужбу. Я вот получаю 45 тысяч, потому что работал там, где надо".
Удивительно, но эта логика работает безотказно в сознании привилегированных пенсионеров. Получая пенсию в полтора-два, а то и в три раза выше средней, бывший чиновник искренне считает, что заслужил это своим "особым" трудом, "ответственностью" и "нервным напряжением". При этом старательно забывается, что учитель формировал будущее страны, воспитывая поколения детей, врач спасал жизни, работая сутками в больницах, а рабочий создавал материальные блага, стоя у станка в три смены. Но все это труд, оказывается, "не того масштаба", "не той важности" и выполнялся "не там, где следовало".
В поликлиниках, на почте, в очередях эта пропасть между пенсионерами становится особенно заметной. Бывший инспектор какого-нибудь надзорного органа спокойно покупает дорогие лекарства, не задумываясь о цене, в то время как бывшая медсестра, всю жизнь ставившая уколы и ухаживавшая за больными, вынуждена выбирать между таблетками и продуктами. "Не там работали, дорогая", — может услышать она в ответ на робкую жалобу о дороговизне.
Особенно болезненно эта тема звучит на фоне общего повышения пенсионного возраста, скромной индексации и постоянного роста цен. Пока обычный пенсионер считает буквально каждую копейку до следующей выплаты, отказывая себе в самом необходимом, бывший госслужащий может позволить себе и путешествия на юг, и регулярную помощь детям и внукам, и походы в кафе и рестораны, и обновление гардероба. И вместо понимания своей привилегированности и хоть какой-то благодарности судьбе, он видит в этом исключительно справедливую награду за "правильный выбор" и "дальновидность".
Психология превосходства у таких людей формировалась десятилетиями. Привыкнув во время работы к особому статусу, служебным автомобилям, санаториям и другим благам, они и на пенсии не могут отказаться от ощущения собственной исключительности. Для них размер пенсии — это не просто деньги, это подтверждение их правоты, их особого места в социальной иерархии. Именно поэтому они так любят сравнивать и подчеркивать разницу.
Интересно, что многие из этих бывших чиновников даже не осознают, насколько оскорбительными выглядят их слова. Они искренне не понимают, почему соседка-учительница обиделась на совет "надо было думать раньше, куда идти работать". Ведь они просто констатируют "факт" — она сделала неправильный выбор, а они правильный. В их картине мира это логично и справедливо.
Конечно, не все бывшие чиновники ведут себя так высокомерно и бестактно. Многие прекрасно понимают абсурдность ситуации, когда размер пенсии определяется не столько реальным вкладом в развитие общества, не количеством спасенных жизней или обученных детей, а исключительно местом в административной системе и близостью к распределению бюджетных средств. Такие люди стесняются своих повышенных выплат и никогда не станут хвастаться ими перед менее обеспеченными соседями.
Но стереотип "не там работали" живуч и популярен именно потому, что его активно поддерживает сама система распределения пенсионных выплат. Когда государство официально признает, что одна категория граждан более достойна обеспеченной старости, чем другая, это дает моральное право на превосходство. Чиновник получает не просто большую пенсию — он получает официальное подтверждение своей значимости.
Парадокс в том, что многие из тех, кто сейчас высокомерно говорит "не там работали", сами попали в систему госслужбы не благодаря выдающимся способностям или особому призванию, а по знакомству, по связям, по наследству от родственников. Их "правильный выбор" часто был просто везением или результатом семейного протекционизма. Но об этом предпочитают не вспоминать.
Что же остается обычным пенсионерам, тем, кто всю жизнь честно трудился на "неправильных" местах? Терпеть снисходительные взгляды и колкие замечания? Оправдываться за свой выбор профессии, сделанный по призванию или по обстоятельствам много лет назад? Чувствовать себя людьми второго сорта только потому, что работали не в системе госуправления?
Или, может быть, пора наконец признать очевидное: достойная старость не должна зависеть от того, "там" или "не там" человек работал в молодости. Уважение и материальное благополучие на пенсии должны определяться годами честного труда, а не близостью к административному ресурсу и бюджетным деньгам. Страна нуждается и в учителях, и во врачах, и в рабочих не меньше, чем в чиновниках. А возможно, даже больше.
Жизнь на пенсии — это время, когда все мы равны перед старостью, болезнями и конечностью нашего существования. И очень хочется верить, что когда-нибудь это равенство станет не только биологическим, но и социальным, экономическим. Что фраза "не там работали" исчезнет из лексикона, потому что любой честный труд будет по-настоящему уважаем и достойно оплачен, в том числе и в старости.
Пока же остается только с достоинством переносить эти уколы самолюбия от тех, кто считает себя умнее и дальновиднее. И помнить, что истинная ценность человека измеряется не размером его пенсии, а тем, сколько добра и пользы он принес людям за свою жизнь. И по этому критерию многие скромные пенсионеры намного превосходят своих высокомерных соседей с госслужбы.