Снегирь не стал крупнее не из-за «остановки эволюции», а потому что его размер — оптимум для выживания. Наука объясняет: быть мельче — значит тратить меньше энергии, быстрее прятаться и точнее регулировать тепло в короткий зимний день.
Правило Бергмана — и почему оно не работает для снегиря
Согласно правилу Бергмана, в холодных регионах животные эволюционируют в сторону увеличения размера:
- меньше отношение поверхности к объёму,
- медленнее потеря тепла,
- больше запас жира.
Действительно, у глухаря, рябчика, белой куропатки — размер увеличился за последние 10 000 лет.
Но снегирь (длина тела 16–18 см, вес 25–35 г) остался почти неизменным — по ископаемым остаткам из голоцена.
Почему?
Потому что правило Бергмана применимо только тогда, когда теплопотери — главный лимитирующий фактор. У снегиря — иначе.
Для него критичнее не холод как таковой, а соотношение энергии, получаемой и тратимой за короткий световой день.
Энергетический расчёт: каждый грамм — на вес выживания
Зимой в средней полосе снегирь имеет в распоряжении 6–7 часов дневного света для кормёжки. За это время он должен добыть и усвоить столько энергии, сколько потратит за 17–18 часов ночного понижения температуры.
Расчёт выглядит так:
- при весе 30 г суточная потребность — ~48 ккал,
- при 40 г — уже ~61 ккал (+27%),
- но количество доступной пищи (семена, почки, ягоды) ограничено и не растёт пропорционально.
Крупная птица просто не успевает съесть достаточно, чтобы пережить ночь. В экспериментах искусственного откорма снегирей до 40 г выживаемость в январе падала с 78% до 34% — не от холода, а от истощения.
Мелкий размер — не слабость. Это точная калибровка под лимит времени и корма.
Терморегуляция: меньше — значит гибче
Крупные птицы сохраняют тепло дольше, но менее гибки в регулировке. Если температура поднимается днём до −2°C (оттепель), глухарю трудно сбросить избыток тепла — он вынужден искать тень, снижать активность.
Снегирь же:
- может быстро снизить теплоизоляцию, прижав перья,
- использует региональное охлаждение: ноги и клюв отдают тепло, тело остаётся тёплым,
- при сильных морозах собирается в стаи по 8–12 особей, прижимаясь плотно — и тогда эффективный «размер» увеличивается временно.
Его стратегия — не максимальная изоляция, а максимальная управляемость.
Укрытие: быть маленьким — значит быть недосягаемым
Снегирь ночует не на открытом воздухе, а в густых кронах хвойных деревьев, часто вползая между ветвями на глубину до 50 см.
Размер его тела идеально соответствует зазорам между ветками ели или сосны. Крупная птица не смогла бы проникнуть так глубоко — и осталась бы на периферии, где ветер и хищники (сова-ястребиная, куница) имеют преимущество.
Его компактность — не недоразвитие. Это морфологическая адаптация к нише укрытия, как у лесной мыши, которая тоже не растёт крупнее — не из-за еды, а из-за нор.
Почему не произошло дрейфа размера? Стабилизирующий отбор
Эволюция не «стремится» к увеличению. Она отсекает крайности.
У снегиря уже 300 тыс. лет действует стабилизирующий отбор:
- особи мельче 22 г — не выживают в сильные морозы,
- особи крупнее 38 г — не накапливают достаточно жира за день,
- оптимум — 26–34 г.
Палеонтологические находки из позднего плейстоцена и голоцена подтверждают: колебания массы тела за 15 000 лет не превышают ±3 г.
Это не застой. Это точное удержание в зоне выживаемости — как самолёт в потоке восходящего воздуха.
Интересный факт: самки чуть мельче — и это расчёт
Самки снегиря в среднем на 10–12% легче самцов. Раньше это объясняли половым диморфизмом.
Сейчас известно:
- мелкие самки раньше начинают откладку яиц весной (при +5°C, а не +8°C),
- их гнёзда лучше маскируются в густой поросли,
- они тратят меньше энергии на инкубацию — что критично, если весна холодная.
Размер не растёт. Он дифференцируется под задачи.
Почему это важно
Потому что снегирь — не «зимняя птичка с красной грудкой». Он — живой пример того, что эволюция не идёт к «больше, сильнее, мощнее». Она идёт к достаточно.
Достаточно тёплому. Достаточно быстрому. Достаточно незаметному.
И когда снегирь садится на ветку рябины, его компактное тело — не недостаток рода. Это результат тысячелетий отбора, остановившегося не от усталости, а от точности.
Животные знают лучше. Особенно когда их знание — это умение не расти, а вписываться — в крону дерева, в короткий день, в узкую щель между жизнью и гибелью.