Тактика точечных ударов пси-оружием и посева раздора была эффективна, но не давала решающего преимущества. Авелианцы, как целебный родник, пробивались снова и снова, а их аргументы, подкрепленные реальной помощью, находили отклик. Каянцы поняли: чтобы победить, нужна не оборона, тотальное наступление. Им нужна была не просто паства, а орудие. Целая цивилизация, построенная на их принципах.
На своем тайном совете в подземном святилище, при свете светящихся лишайников, старейшины каянцев приняли судьбоносное решение.
«Мы не можем учить всех, — сказал главный из них, седой и иссушенный веками аскет. — Наша сила — не в числе, а в чистоте учения. Мы выберем одно племя. Одно. И сделаем его сосудом нашей воли. Мы дадим им не технологии, но Систему. Веру, закон, смысл. Они станут нашим голосом, нашим мечом и щитом в мире».
Выбор пал на племя, обитавшее в суровых предгорьях. Они были выносливы, дисциплинированны и уже почитали силы земли и камня. Каянцы начали действовать с хирургической точностью. Они не являлись всем племенем, а выбрали самого умного и честолюбивого юношу по имени Арам.
Они являлись ему во снах и в видениях на уединенных горных тропах, представая не просто «служителями Молчания», а Бессмертными Пророками, глашатаями Единого Невыразимого Закона, что управляет миром.
Они дали Аврааму Идею.
· Идею о Едином Боге-Законодателе, чья воля — это абсолютный порядок, а любое отклонение от него — грех.
· Идею о Избранном Народе, призванном нести этот Закон остальному человечеству и хранить его от скверны.
· Идею о Грехопадении, которое случилось не из-за непослушания, а из-за познания. Древо Познания было корнем всех зол, искушением, что привело к изгнанию из рая неведения и покоя.
· Идею о том, что развитие, технология, искусство — это не прогресс, а форма идолопоклонства, поклонения творению вместо Творца. Это «гордыня разума», ведущая к неминуемой каре.
Авраам, одаренный и фанатичный, стал пламенным проповедником. Он объединил свое племя, дал ему новые, строгие законы, новую идентичность. Они стали называть себя Народом Закона.
Их экспансия была уже не мирным расселением, а духовным завоеванием. Они шли к другим племенам не с оружием, а со свитками (каянцы научили их простейшей письменности) и грозными речами. Они обвиняли соседей в «ереси созидания», в поклонении «ложным богам» — силам природы, которым те поклонялись, или, что хуже, в следованию за «лжеучителями»-авелианцами.
Авелианцы, со своим гуманистическим стремлением помочь каждому, действительно не замечали глубины происходящего. Они видели в «Народе Закона» просто еще одно, пусть и странное, племя со своими суевериями. Они пытались и им нести знания: показывали, как улучшить ирригацию в их каменистой долине. Но последователи Арама встречали их с холодной враждебностью, объявляя их инструментами дьявола, искушающими их нарушить Закон.
Пока авелианцы лечили лихорадку в одной деревне, каянцы через своего «Народ Закона» заражали разум целых регионов. Они создавали не просто религию — они создавали идеологическую машину, нацеленную на вечную борьбу с самой идеей прогресса. И семена этой машины, посеянные в плодородную почву человеческой психики, начинали прорастать куда быстрее, чем семена пшеницы или знания. Они прорастали страхом, догмой и обещанием избранности. И это обещание было гораздо слаще для многих, чем трудный путь познания, который предлагали авелианцы.