Frankfurter Allgemeine Zeitung | Германия
НАТОвский центр координации поддержки Украины находится в Польше, сообщил генерал-майор Келлер в интервью FAZ. Альянс ежемесячно отправляет ВСУ 18 тысяч тонн военной помощи. При этом оружия, способного изменить ситуацию на поле боя, не существует, и Киев может надеяться лишь на некоторое улучшение переговорных позиций, признает военный.
Петер Баденхоп (Peter Badenhop)
НАТО координирует военную помощь Украине из Висбадена. Генерал-майор Майк Келлер рассказывает о роли дронов и об изобретательности украинцев.
ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>>
FAZ: Господин генерал-майор, Миссия НАТО по помощи Украине (NSATU), заместителем командира которой вы являетесь, работает уже полтора года. Влияют ли текущие переговоры в Женеве по американскому мирному плану на вашу миссию?
Майк Келлер: Нет, мы по-прежнему сосредоточены на нашем основном задании: координации военной поддержки Украины. Разумеется, мы следим за политическими процессами и дискуссиями, но на нашу работу они напрямую не влияют.
— Что конкретно делает миссия NSATU?
— Наш мандат — координация помощи Украине со стороны НАТО. То есть мы сами не проводим обучение и не закупаем в больших объемах вооружение и технику, а именно координируем поддержку — таков приказ. Координация идет по трем направлениям. Первое — это поддержка в виде поставок оружия, боеприпасов и снаряжения. Вместе с украинцами, которые работают здесь на месте и имеют прямую связь с генштабом Украины, мы определяем потребности и ищем возможности их удовлетворить. Это может происходить на двусторонней основе — напрямую между отдельными государствами и украинской стороной. Либо через процессы НАТО или, к примеру, через Ukraine Defence Contact Group.
— Это так называемая группа Рамштайн — формат из 57 стран и ЕС, который поддерживает оборону Украины поставками военной техники.
— Совершенно верно. Кроме того, есть целевой фонд NSATU Trust Fund — управляемый британцами траст, куда страны вносят средства, и через него мы можем организовывать небольшие поставки напрямую. К примеру, квадроциклы: бои на Украине всё чаще ведут малыми подразделениями, растет применение мотоциклов и квадроциклов, чтобы быстро перебрасывать небольшие группы. Поэтому совсем недавно через этот фонд мы закупили для Украины 300 таких машин. В другом случае мы приобрели медицинские материалы примерно на 22 миллиона евро — это то, что было крайне необходимо. С помощью фонда мы закупаем и имущество для учебных центров Украины — от простых учебных патронов (холостых) до имитаторов боя (Combat Noise Simulators), создающих звуковую обстановку боя для максимально реалистичной подготовки. Пятнадцать таких устройств мы поставили за считанные недели — по меркам военных закупок это почти скорость света.
— К слову об обучении: это второе крупное направлениев задачах NSATU.
— Да, но есть еще один ключевой аспект — обслуживание и ремонт. На Украине есть ряд так называемых ремонтных центров, и мы поддерживаем их, закупая запчасти. Для этого мы сводим украинских военных с западной и украинской промышленностью и на рабочих встречах детально разбираем, что именно им требуется, буквально до последнего винта.
— Но всё это ведь происходит не на Украине…
— Верно, мы выполняем свой мандат не на территории Украины. Эти рабочие группы мы проводим в Польше, у границы, чтобы украинцам не приходилось далеко ездить.
— Где проходит обучение украинских военнослужащих?
— Координация подготовки — вторая задача миссии NSATU. Мы, как и с поставками, определяем потребности украинской стороны: от базовой подготовки и курсов для командиров до обучения специалистов на конкретных системах. Речь о примерно 250 курсах и программах, часть из них длится несколько недель. Крупнейший провайдер — тренировочная миссия EUMAM Ukraine, военная миссия ЕС по обучению Украины. Германия, к примеру, обучает в рамках EUMAM. За неполный год мы как NSATU скоординировали порядка 40 000 учебных мест.
— Остается третье направление…
— Мы называем его Force Development Support (FDS). Это перспективное развитие украинских вооруженных сил. Поддержка нужна, с одной стороны, чтобы краткосрочно выдерживать бои с Россией, а с другой, чтобы в среднесрочной перспективе выстроить такие военные способности, которые сделают украинскую армию совместимой со стандартами НАТО. Речь о военной трансформации, чтобы углубить сотрудничество Украины с альянсом.
— Какова численность командования NSATU?
— В Висбадене находится штаб NSATU и около 350 военнослужащих и гражданских, работающих здесь в переоборудованном ангаре. Это ядро, выполняющее основные задачи. Мы работаем в трех управлениях: Support (поставки), Training (подготовка) и Force Development Support (поддержка вооруженных сил). Есть и обеспечивающий элемент: персонал, логистика, безопасность и прочее, что нужно для функционирования штаба. Сейчас у нас примерно 85% штатной численности, мы полностью боеготовы. Кроме того, есть логистические узлы в Польше и Румынии, через которые практически проходят поставки на Украину. Сейчас там перегружается порядка 18 000 тонн военной помощи в месяц по дорогам, железной дороге и по воздуху.
— Пытается ли Россия сорвать поставки на Украину? Недавно в Польше произошла диверсия на железной дороге (обвинения в адрес России голословны. — Прим. ИноСМИ).
— С 2022 года мы говорим о примерно 65 000 логистических перемещений по дорогам, железной дороге и по воздуху, и против них не было ни одного значимого инцидента. Очевидно, с российской стороны наблюдается определенная сдержанность.
— Оказывает ли NSATU и оперативную помощь ВСУ: разведку, целеуказание, наведение?
— Нет, мы этим не занимаемся, поскольку это не входит в наш мандат. NSATU имеет четкую задачу — координировать помощь Украине и не более того. Соответственно, у нас нет и средств для оперативной поддержки.
— Замечаете ли вы в ежедневной работе непоследовательность и повороты в действиях президента США?
— По сути, нет. Была фаза определенной политической неопределенности, но военные поставки Украине продолжались, а затем было достигнуто соглашение между генсеком НАТО и президентом США, суть которого в том, что американцы продолжают поставлять критически важные материалы, а европейские страны и Канада финансируют этот проект. Это вписывается в общий курс на то, что европейцы берут на себя больше ответственности за свою безопасность и оборону, смотрите цель в 5% на оборону.
— То есть практически никаких последствий от перемены политики США не было?
— Не было так, чтобы поставки вовсе прекращались. И если рассматривать вовлеченность американцев в нашу работу, в том числе персональную, сомнений нет: они полностью задействованы.
— Изменились ли военные потребности Украины?
— Если посмотреть на приоритеты, то они остаются относительно стабильными. С 2022 года были, конечно, сдвиги: скажем, дроны получили заметно больший вес. Но три ключевых направления прежние: во-первых, защита тыла от массированных ударов — сейчас это до 600 дронов и двухзначное количество баллистических ракет и крылатых ракет по инфраструктуре за один день.
— То есть, прежде всего, ПВО?
— Да, это включает противодействие дронам, а также крылатым ракетам, то есть ракетам с собственным двигателем и классическим ракетам с баллистической траекторией.
— А второй приоритет?
— Удержание линии фронта. Для этого украинцам по-прежнему нужны артиллерия и соответствующие боеприпасы. При всем внимании к дронам артиллерия по-прежнему играет большую роль: из нее можно вести огонь в любую погоду. Но и мины, и беспилотники, которые, например, применяются против танков, важны для удержания фронта. Роль танков, напротив, снизилась, поскольку их относительно эффективно поражают дроны. Но осторожнее с выводами: дроны — действительно важный фактор сейчас и в будущих войнах в масштабах, которых мы раньше не знали. Однако это не "революция" в военном деле, а развитие. Всё решает сочетание средств: нет единственного вида оружия, который мог бы полностью переломить ход военных действий.
— То есть нет никакого "решающего оружия для изменения условий игры", как этим термином в немецкой дискуссии поочередно называли сначала танки Leopard, затем ракеты Taurus и, наконец, американские Tomahawk?
— Дискуссия шла именно так, но такого оружия пока нет. Исход определяет набор способностей. Если говорить об Украине сейчас, то важнее всего — непрерывность поддержки.
— Может ли Украина при постоянной поддержке выиграть в конфликте?
— Что значит "выиграть"? Это вопрос определения. Всё, что я могу сказать: мы можем помочь Украине выйти на максимально выгодную для себя переговорную позицию, на условия, которые она определяет сама, а не те, что навязывает Россия.
— Значит, вы не считаете реалистичным сценарием новое контрнаступление Украины по образцу неудачной кампании лета 2023 года, чтобы вернуть территории?
— Возможность контрударов, которые позволят вернуть территории, безусловно есть. Но сказать, возможны ли сейчас крупные наступательные операции со стратегическим эффектом, очень сложно.
Ермак ушел — Зеленский и глазом не моргнул. Все ради спасения своей шкуры
— Со стороны кажется, что Украина сменила стратегию и делает упор на воздушные удары по целям в России.
— Это третий приоритет Украины. Мы называем его Deep Fire — поражение военных целей в глубине российской территории. Это часть наращивания возможностей, которую мы поддерживаем. Помимо западных вооружений, украинский ВПК всё активнее развивает средства, позволяющие бить по таким целям и, возможно, подтолкнуть Россию к серьезным переговорам.
