Знакомьтесь: Антон Павлович Чехов. Тот самый мужчина с умными, немного усталыми глазами и аккуратной бородкой, чьи портреты висят в каждой школе. Мы все проходили его по программе: «Человек в футляре», «Каштанка», «Вишневый сад». Но за этим школьным, немного скучным образом скрывается человек куда более интересный и парадоксальный. Давайте отодвинем занавес учебников и посмотрим на него по-новому.
«В детстве у меня не было детства»
Эту фразу Чехов произнес как-то в разговоре. И это не фигура речи. Его отец, таганрогский лавочник, был человеком строгим и деспотичным. Детство Антона и его братьев — это бесконечное стояние за прилавком, пение в церковном хоре (которое он возненавидел) и порки за малейшую провинность.
Возможно, именно отсюда, из этого тяжелого детства, выросла его главная черта — острая, почти физическая нетерпимость к любым проявлениям лжи, насилия и пошлости. Вся его взрослая жизнь стала бегством от «футляра» собственной семьи.
Доктор Чехов и писатель Антоша Чехонте
Представьте себе молодого парня, который учится на врача в Московском университете. Чтобы платить за учебу и помогать семье, он начинает писать короткие юмористические рассказики. Смешные сценки, анекдоты из жизни — под смешными псевдонимами вроде «Антоша Чехонте» или «Брат моего брата». Их публикуют в журнальчиках, платя гроши.
Так начинался один из величайших писателей мира — с юмора. Но очень скоро юмор сменился горьковатой иронией, а затем и глубокой грустью. Чехов-врач видел людские слабости как диагноз. Чехов-писатель — описывал их как симптомы общей болезни общества.
Он до конца жизни совмещал две профессии. Говорил: «Медицина — моя законная жена, а литература — любовница». И это не просто красивые слова. Он бесплатно лечил крестьян во время эпидемии холеры, как земский врач принимал тысячи пациентов в год, а на свои деньги построил несколько школ для бедных.
Не только книги: 5 фактов, которые вас удивят
Чехов был человеком действия, а не кабинетным мечтателем.
1. Сахалинский подвиг. В 1890 году он в одиночку совершил невероятное путешествие на остров Сахалин, место каторги и ссылки. Он не по туристической путевке — он поехал, чтобы изучить жизнь «на дне». Пешком, в ужасных условиях, он провел перепись всего населения острова (более 10 000 человек!), беседуя с каждым каторжником. Результат — книга «Остров Сахалин», которая всколыхнула общество и заставила власти немного улучшить условия содержания заключенных.
2. Садовод-энтузиаст. В имении в Мелихове, а потом в Ялте он с огромной страстью занимался садоводством. Он собственноручно посадил около 1000 вишневых деревьев! Его «Вишневый сад» вырос не из пустоты. Он знал о садах все.
3. Владелец дачи-«писательского клуба». Его ялтинская дача стала местом паломничества для всей литературной элиты. Здесь гостили Горький, Бунин, Куприн, Рахманинов, Шаляпин. Чехов был прекрасным, гостеприимным хозяином.
4. Любитель такс. У него было две таксы с забавными именами — Бром Исаевич и Хина Марковна. Названия лекарств (бром — успокоительное, хина — от малярии) как нельзя лучше характеризуют врачебный юмор Чехова.
5. Путешественник по Европе. Он обожал путешествовать и объездил пол-Европы, от Италии до Франции. И везде он был не праздным туристом, а внимательным наблюдателем.
Творческое завещание: «Краткость — сестра таланта»
Он изменил русскую литературу. До него рассказ был чем-то несерьезным. Чехов возвел его в высокий жанр. Он научился говорить о главном — о любви, одиночестве, смысле жизни — не прямым текстом, а полутонами, намеками, паузами. Его пьесы («Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры») сначала проваливались, потому что зрители ждали действия, а получили «жизнь на сцене» с ее тихими драмами.
Он не давал готовых ответов. Он задавал вопросы. И в этом его гений.
Он умер рано, в 44 года, от туберкулеза. До последнего дня, уже почти не способный говорить, он шутил и держал в руках бокал с шампанским. Его последние слова, обращенные к врачу, были: «Я умираю...». И тишина.
Он прожил недолгую, но очень насыщенную жизнь. Жизнь, в которой было место и тяжелому труду, и славе, и любви, и великой тоске, и еще более великому служению — служению правде.