В главе 23 "Полёта "Интрудера" герои романа Джейк и его Штурман Коул покидают их подбитый «Интрудер» над Вьетнамом и начинается сага о выживании сбитых летчиков на вражеской территории. В качестве иллюстрации приводим отрывок из книги «А-6 «Интрудер» в боях» Альфреда Прайса (A-6 Intruder in Combat by Alfred Price) о выживании Дон Бэйкера (Don Boeker)
«14 июля мой экипаж был ведомым в паре А-шестых, назначенной дырявить дорогу около Сам-Нама в северном Лаосе. Ведущим пары был лейтенант-коммандер Билл Руби (Bill Ruby). Моим штурманом летел Дон Итон. По причине нехватки боеприпасов мы несли только по пять бомб Мк-117, по одной на каждом пилоне. Цель находилась в нескольких сотнях миль от корабля. Вскоре после взлёта и рандеву на самолёте Руби отказала (инерциальная?) система. Он передал лидерство в паре нам. Мы шли к цели на высоте 25000 футов. При подходе к цели мы снизились до 18000.
Мы включили цепи системы вооружения и начали заход. Взрыватели бомб были выставлены на взведение в боевое положение через четыре с половиной секунды падения и подрыв при ударе о землю. Цель имела превышение 3500 футов над уровнем моря. Мы начали пикировать на 18000 футов. На 9000 я рассмотрел цель и произвёл сброс, как и было условлено, на 5500 футов над целью. За этим немедленно последовал взрыв под правым крылом. Крен на левое крыло составлял градусов 10-15. Загорелся пожарный транспарант правого двигателя. Я сказал Дону, что глушу двигатель, затем потянул РУД загоревшегося двигателя назад, одновременно выводя самолёт из пикирования. Я вывел левый двигатель на 100% мощности и начал оценку повреждения. В течении нескольких секунд мы потеряли 2000 фунтов горючего из баков правого крыла. Правое крыло быстро задиралось. Мы предположили, что одна из бомб взорвалась прямо на точке подвески или вскоре после сброса. Мы оглянулись на крылья, но не смогли найти каких-либо пробоин на них. Но горючее продолжало вытекать мощным потоком из задних кромок обоих крыльев. Мы лихорадочно высчитывали в уме, сколько горючего у нас есть, сколько горючего мы теряли, как долго протянет левый двигатель на полной тяге, как далеко находились запасные площадки и положение ближайшего воздушного танкера. Внезапно всё это оказалось просто ненужным умствованием. Загорелся предупредительный транспарант левого двигателя. За этим последовала быстрая потеря давления в гидросистеме. Ручку управления заклинило в положении пикирования под углом 10 градусов и левом крене. Я сказал Дону, что мы собираемся прыгать. Мне вторил голос лейтенант-коммандера Руби: «Вы горите! Прыгайте!» Я хотел шлёпнуть Дона по коленке, чтобы тот катапультировался, но к тому моменту его и след простыл. Я выждал пару миллисекунд и потянул за шторку кресла.
Так как мы находились ниже высоты, на которой анероид включает автоматику кресла после катапультирования, ввод парашюта в действие начался немедленно. Я не успел даже понять, что произошло, как повис под куполом. Осмотревшись по сторонам, я увидел наш самолёт, с небольшим разворотом пикирующий к земле. Ещё я увидел Дона, хотя он и катапультировался раньше меня. Я обгонял его по причине разницы в весе. (Я двухсотфунтовик, тогда как Дон весил всего 140 фунтов). Самолёт упал на землю. После этого последовал вторичный взрыв, полностью уничтоживший остатки машины.
Земля приближалась и, к моему ужасу, я обнаружил, что меня сносило вправо, в сторону деревни. Мне были видны люди, указывающие на меня. Я думал, что они начнут стрелять по мне во время снижения. Я лихорадочно начал тянуть лямки подвесной системы, стараясь направить парашют прочь от деревни. Но похоже, что я не мог оказать заметного влияния на траекторию снижения парашюта. И в тот момент, когда я понял, что мне суждено приземлиться прямо в середине деревни, налетевший порыв ветра подхватил меня. Я продрейфовал через вершину холма метрах в двухстах к юго-востоку. Перед самым приземлением я видел вооружённых солдат, бегущих из деревни в моём направлении.
Местность, где я приземлился, была болотистая с «бычьей» травой высотой футов десять. Мой парашют зацепился за дерево высотой футов двадцать, но я приземлился мягко среди поросли. Я немедленно отцепил парашют, снял шлем и приготовился убраться с места приземления.
В это самое время дела у Дона Итона шли не так хорошо. На ранних моделях А-6 катапультирование производилось сквозь остекление фонаря. Заголовник кресла имел ударник, который должен был разбить стекло. Это, в сочетании с более высоким давлением в кабине, должно было заставить плексиглас «взорваться» наружу, оставив отверстие для лётчика. В случае с Доном явно что-то не сработало. Его руки были сильно расцарапаны во время покидания кабины. Динамический удар при раскрытии парашюта был настолько силён, что пистолёт оторвался и ударил Дона по лицу. В дополнение ко всем его бедам он приземлился в высокую траву, что помешало оценить высоту. Дон сильно ударился спиной, приземлившись на твёрдый грунт.
Я должен был быстро принять несколько решений - что взять с собой и куда бежать. Осмотревшись, я увидел, что Дон приземляется по другую сторону травянистого холма к югу. Это направление было для меня вне досягаемости. Я ни за что не успел бы пересечь холм до того, как меня бы поймали... К северу от меня был ещё один холм, но, в отличие от травянистого холма к югу, он был покрыт густыми джунглями. Он выглядел лучшим укрытием на тот момент. Я выхватил аварийное снаряжение из контейнера парашютной системы. В процессе этого я случайно включил баллон с азотом, который надул мой спасательный плотик. Моментально я схватил его с нечеловеческой силой, рождённой адреналином и страхом, разорвал и отбросил в сторону. В последующие годы я несколько раз безуспешно пытался повторить этот трюк. Наконец с аварийным снаряжением в руках я побежал к холму. Я пересёк небольшой ручей и стал пробираться через рисовое поле. Не пройдя и десяти футов, понял, что не смогу пересечь поле достаточно быстро по непролазной грязи. Я выбрался назад к канаве и побежал вокруг чеки. Пересёк хорошо натоптанную тропу и оказался в джунглях. Начал взбираться на холм. Мозг прокручивал то, что было усвоено во время курсов по выживанию. Я внимательно следил за тем, чтобы без необходимости не обламывать сучков и веток. Старался оставлять кусты, через которые пробирался, в первоначальном виде.
Приблизительно через сотню футов борьбы с джунглями я наткнулся на место, похожее на идеальное место для схрона – лёжка какого-то животного. Я забурился в эту дыру и забросал себя листьями и ветками. Мне едва хватило времени, чтобы перевести дыхание, прежде чем послышались голоса человек десяти или пятнадцати, пробирающихся через поросль. Они нашли мой парашют и активно искали меня. Мы катапультировались около 18:30 по местному времени. Я знал, что солнце зайдёт в 19:30 и прикинул, что если преследователи не найдут меня до наступления темноты, я смогу за ночь увеличить разрыв между мной и ними. Я притаился, страшно потея и думая, что темнота никогда не наступит. Наконец, это случилось, но голоса продолжали свой поиск до 22:00. Потом они замерли вдалеке. Я пролежал в своём убежище ещё пару часов.
Я снял подвесную систему и противоперегрузочный костюм, вынул нож, компас и другое снаряжение. Подвесную систему и ППК я закопал в яме, в которой отсиживался. Приблизительно в это время я услышал странные, почти механические звуки. Они доходили из долины внизу и напоминали мне звуки цикад. Дон тоже слышал их со своего места и описал их, как звук проскальзывающего ремня автомобильного вентилятора или, возможно, грузовик с плохо отрегулированными клапанами. Мы так и не узнали происхождения этих звуков. Они продолжались всего минут тридцать - похоже, это были какие-то сигналы между людьми.
Я направился на северо-запад, стараясь попасть на вершину холма. Это заняло у меня почти три часа. Подлесок джунглей был очень густым. Иногда мне приходилось двигаться на четвереньках и даже по-пластунски. Я хотел забраться в самую гущу джунглей, куда, наконец, и попал! Деревья на вершине холма были слишком высоки, чтобы поисково-спасательный вертолёт смог вытащить меня с этого места. Я чувствовал, что утром вертолёты должны появиться с первыми лучами солнца. Так что я спустился ярдов на 20-30 ниже, к точке, в которой подлесок был особенно густым, но деревья не такими высокими. Я остался там до конца ночи, не в силах заснуть. Возбуждение всё ещё не прошло. К тому же было очень холодно из-за превышения местности.
Около 05:00 следующим утром я услышал самолёт над головой. Было все ещё темно и самолёт был слишком высоко. Я подумал, что это мог быть гражданский самолёт. Но когда в 06:30 взошло солнце, я включил радио. Над головой кружил Си-54. Предыдущей ночью я проверил радио и убедился, что батарея подсоединена и всё работает. Радиомаяк был настолько громким, что я побоялся включить его. Когда я увидел Си-54, вызвал экипаж. Никакого ответа. Я продолжал безуспешно вызывать экипаж по радио.
Приблизительно в 07:15 показалась четвёрка А-1 «Скайрейдер». Я вызвал их. И опять не получил ответа. Наконец, на случай, если я передаю, но не могу принимать - попросил их покачать крыльями, если они меня слышат. Они почти сразу же начали покачивать крыльями. Я сразу почувствовал себя много лучше! Как только солнце показалось над горой, я использовал сигнальное зеркало, что указать свою позицию.
Около 08:15 появились два вертолёта и начали искать нас. Хотя пилоты «Скайрэйдеров» уже знали мое местонахождение, вертолётчикам было очень трудно найти нас. Одна машина искала над районом холма лежащим ниже меня. Я немедленно сказал пилоту по радио: «Я на шесть часов, чуть выше тебя... сзади!» Он только развернулся в мою сторону, когда по нему открыли огонь из тяжёлого пулемёта. Машина получила пробоину в основном топливном баке, из которого начало бить горючее. Я закричал, чтобы он уходил, что и было сделано. Другой вертолёт последовал за подбитой машиной, чтобы проэскортировать её в безопасное для приземления место.
Сразу после того, как подбитый вертолёт уковылял из района, я услышал, как к моей позиции приближался человек. Я упал плашмя на землю и притаился в густой поросли. Окаменев, я наблюдал, как он прошёл не дальше восьми футов от моего убежища. Я был уверен, что он увидел меня. Сердце колотилось с такой силой, что этот человек мог услышать его стук! Или он увидел меня, но побоялся что-либо сделать или он не заметил меня в густом кустарнике. Я до сих пор не уверен, какое из предположений верно. Я никогда не забуду ощущение жертвы, на которую охотятся множество вооружённых людей. Ощущение неминуемой смерти или плена. До сих пор это тяжело описать...если только не сказать, что я был чертовски напуган! Я был доволен, что решил не брать в полёт личное оружие. Думаю, что не утерпел бы и выстрелил в него. Потом бы я вызвал вертолёт с мольбой вытащить меня, чего они не смогли бы сделать. И для меня всё было бы кончено.
Теперь ситуация стала по-настоящему напряжённой. Я знал, что должен перебраться на более открытое место, где спасателям будет легче найти меня. Но не мог этого сделать. Вокруг слышались голоса людей, ищущих меня. Я решил, что если вертушки не смогут вернуться или если они не смогут найти меня в этот день, я дождусь ночи, чтобы переменить место. Думаю, что те три часа, которые я дожидался возвращения вертолётов, были самыми длинными в моей жизни. Два А-первых появились над головой и начали барражировать. Я попытался вызвать их по радио. Они слышали меня, но я, конечно же не мог знать этого. Приёмник моей станции не работал. У Дона Итона работал приёмник, но не работал передатчик. Так что он был в курсе происходящего вокруг. К счастью, он оказался в более открытой местности. Противник же сконцентрировал свои усилия по поискам нас ближе к месту, где был я. Лаосские Т-28 и F-105 американских ВВС присоединились к «Скайрэйдерам». Они кружили над головой, периодически сменяя друг друга, чтобы уйти на базу для заправки. В это утро я убедился в эффективности А-1 в спасательных операциях. Многие другие члены лётных экипажей также убедились в хороших качествах «Скайрэйдера».
Около 11:30 вертолёты вернулись. Я тут же связался с их экипажами. И как только А-первые и Т-двадцать восьмые услышали подтверждение связи - сразу начали обрабатывать маленький посёлок. Тот лежал в 80-100 ярдах от моего места. Я и не подозревал, насколько близко был к врагу. Самолёты начали сильно обстреливать деревеньку из пушек и ракетами. Слышалось много вторичных взрывов. Огонь был очень силён. Это стало понемногу беспокоить меня, так как джунгли вокруг меня были довольно сухими.
Пока А-1 и F-105 бомбили и обстреливали, вертолёты занялись поиском Дона и меня. В то утро Дон много двигался с места на место, невзирая на множество ушибов и ран. Как только он услышал вертолёты, сразу же побежал на вершину небольшого холма и зажёг сигнальный дым. Экипажи не заметили дым первой шашки. Дон зажёг вторую и начал размахивать ею над головой. Один из Т-28 заметил дым и спикировал на него. В этот момент Дон подумал, что пилот может принять его за вражеского солдата, и бросился на землю. Но пилот Т-28 вышел из пикирования над Доном, заложил крен и , когда Дон посмотрел вверх, помахал ему. Дон помахал в ответ. Т-28 ответил покачиванием крыльев. Вскоре одна из вертушек приземлилась вблизи и подобрала Дона.
А в это самое время я пытался передать вертолётчикам координаты своей позиции. Я был в густых зарослях и был уверен, что им тяжело найти меня. Я решился на отчаянный шаг – передал экипажу, в следующий раз, когда они пройдут надо мной, я зажгу дымовую сигнальную шашку. Вскоре после этого один из вертолётов прошёл надо мной и я подал сигнал дымом. Один из членов экипажа заметил меня и помахал рукой... но машина начала удаляться! Я не мог даже представить, что же оказалось неправильно. Позднее я узнал, что заметивший меня член экипажа не имел наушников и микрофона... он был тайским бортовым стрелком. Его английский был не настолько хорош, чтобы объяснить пилоту, что он заметил меня. В это время А-первые взялись по-настоящему утюжить деревеньку. Это заставило меня понервничать. Я решил перейти на более открытое место, невзирая на опасность. Я побежал, точнее будет сказать, начал ломиться через джунгли. Наконец в одном месте нашёл дерево с большой кроной, являвшейся хорошим ориентиром. Я вызвал вертолёт и сказал, что нахожусь на холме выше этого дерева. Вертолёт почти сразу же вышел на указанную позицию.
Они зависли надо мной и вниз пошёл лебёдочный трос с ремённой петлёй на конце. Ветер от несущего винта был ужасным. Он гнул всё вокруг, поднял в воздух листья и ветки, бросал петлю из стороны в сторону. Петля застряла на дереве. Мне показалось, что прошло не меньше часа, прежде чем экипаж смог освободить её. Когда петлю освободили, она оказалась футах в трёх надо мной и ниже по склону. Экипаж не мог подвести её на сколько-нибудь ближе. Я должен был допрыгнуть до петли. Сбросив всё спасательное снаряжение, я сделал отчаянный скачок. Одна рука каким-то образом попала в петлю. И я сразу же почувствовал, что меня тащит вверх через крону дерева и дальше над долиной. Экипажу понадобилось минуты три, чтобы затащить меня во внутрь. Всё это время я висел на одной просунутой в петлю руке. Другая рука мёртвой хваткой держалась за запястье первой. Всё это время вертолёт летел на скорости в 60 узлов, набирая высоту. Вражеские солдаты стреляли по нам, А-1 атаковали их, пикируя под нас. Вот это было зрелище! Я был почти на 2000 футов над поверхностью долины, когда они, наконец, умудрились втащить меня на борт. Первым, кого я увидел, был Дон Итон, пристроившегося в конце кабины. Что за радостное зрелище это было! Мы были похожи на двух детей рождественским утром, поздравляя друг друга с подфартившей удачей. Экипаж доставил нас в безопасное место, откуда рейсом «Эйр Америка»* (* Air America - авиакомпания, организованная ЦРУ для выполнения тайных и неофициальных операций на территории Индокитая - прим. перев.) попали на авиабазу Удорн».