Frankfurter Allgemeine Zeitung | Германия
Нынешняя модель европейского футбола убивает его основу — национальные чемпионаты, которые уже практически никому не интересны, пишет Frankfurter Allgemeine Zeitung. Однако похоже, что все реальные альтернативы еще хуже.
Таммо Бломберг (Tammo Blomberg)
За главные европейские футбольные титулы борется не Европа, а горстка клубов. Большинство из них принадлежат владельцам не из Европы. Последствия видны уже сейчас. К чему это все приведет?
ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>>
Один из старейших символов европейского футбола хочет на выход — в мир, за пределы Европы, за пределы Милана, столицы моды и родины множества элитных брендов. По крайней мере ради одного матча в феврале 2026 года, о котором в последние недели уже высказывались функционеры, футболисты и политики. Это будет первый случай, когда крупная европейская лига проведет игру вне Европы. И кое-кто видит в этом угрозу масштабного потрясения для европейского футбола.
"Ничего общего с футболом": вот зачем Трамп пригласил Роналду в Белый дом
Перт, Австралия: около двух миллионов жителей, город горняков и двукратного чемпиона страны "Перт Глори" — один из самых удаленных мегаполисов мира. Именно там 7 или 8 февраля "Милан" должен провести "домашний" матч против "Комо 1907". В поисках новой аудитории и, возможно, спонсоров: маркетинг итальянского футбола.
Полузащитник "Милана" Адриен Рабьо (Adrien Rabiot) называет затею "совершенно безумной". Президент Союза европейских футбольных ассоциаций (УЕФА) Александр Чеферин (Aleksander Čeferin) считает это "прискорбным". А еврокомиссар по спорту Гленн Микаллеф (Glenn Micallef) написал в начале октября в колонке для FAZ: "На кону, по сути, сама европейская спортивная модель".
Серия А выносит матч в Австралию
Возможно, это преувеличение. Может быть, для европейского футбола не так уж важно, сыграет ли "Милан" в феврале в Перте, даже если за этим матчем последуют другие. Так или иначе сам факт, что клуб уровня "Милана" собирается играть в городе вроде Перта, о многом говорит. Это показывает, какая футбольная модель уже сейчас испытывает давление: это национальные лиги Европы.
Лига чемпионов, где сходятся суперклубы континента, превратила футбол в сверкающее массовое зрелище. Когда играют лучшие, на это смотрит весь мир. За три сезона с 2012-го по 2015 год УЕФА выручила на продаже маркетинговых прав в общей сложности 4,05 миллиарда евро. С 2021-го по 2024-й — уже свыше 9 миллиардов. А теперь, в сезоне-2025, заработает 4,4 миллиарда всего за один год. Там, где футбол блистает, он продолжает развиваться.
У подножия этой горы — на уровне национальных лиг — блеск заметно тускнеет. Здесь рост уже не так впечатляет. В Германии выручка от продажи прав на освещение игр в последнее время выросла очень незначительно. То же — в Италии, Испании, во французской Лиге 1, которую парализовал финансовый кризис. А также в Бельгии, Австрии и Швеции — лигах, которые в тени суперклубов Лиги чемпионов сражаются за внимание. И за деньги телевизионных провайдеров.
Чем больше взглядов притягивает блеск суперклубов, тем труднее небольшим национальным лигам. "Каннибализация" — так это называет директор одной из маленьких европейских лиг: крупные, прежде всего международные турниры могут "съесть" маленькие кубки. И это, похоже, тревожит даже тех, кто долго считался "крупным".
Серия А, которая теперь отправляется искать счастья в Австралии, в 1990-е была тем, чем сегодня является Премьер-лига: магнитом для футбольных мастеров со всего света. На испанскую "Ла Лигу", которая давно вынашивает идею матча в США, в 2010-е половина Европы смотрела завороженно. Но в обоих этих чемпионатах стоимость прав на телепоказы в последние годы снижается. За рубежом Серию А теперь воспринимают как лигу "футбольных отставников", а экспортный блеск Испании меркнет перед сиянием Премьер-лиги.
Английская Премьер-лига называла себя сильнейшей в мире задолго до того, как это стало правдой. Теперь реальность соответствует самоощущению. Когда английские команды мчатся по полю, на экраны смотрят люди во всем мире. Финансовый отрыв лиги стал таким большим, что многие начинают нервничать.
Остальные нервничают из-за Премьер-лиги
В Европе несложно услышать "страшилки" о том, что Премьер-лига вот-вот уйдет так далеко вперед, что ни один из лучших игроков мира уже не останется на континенте. Или что англичане перекупят клубы в Мюнхене, Мадриде и Барселоне и сколотят вместе с ними собственную английскую суперлигу. Звучит не очень реалистично. Но ясно и другое: по мере того как отрыв клубов Премьер-лиги растет, остальные нервничают все сильнее. И тем ощутимее давление на другие лиги Европы.
Когда испанцы поглядывают на Майами, а "Милан" собирается играть в Австралии, это следствие глобализации футбола. Но это выглядит и как отчаянная попытка отыграть хоть что-то. Не оказаться окончательно отброшенными.
Многие другие лиги уже давно отстали. Ни у одного клуба из Нидерландов, Португалии или Восточной Европы сегодня нет реальных шансов выиграть главный европейский турнир. Так было не всегда. В течение 20 лет перед рубежом нового тысячелетия 16 команд из девяти стран становились победителями главного клубного турнира Европы. За последние 20 лет — десять команд из пяти стран.
За главный титул Европы борется не Европа, а, в конечном счете, полдюжины клубов. И бросается в глаза еще одно: если посмотреть на список победителей последних двух десятилетий, большинство этих клубов принадлежат владельцам не из Европы.
Американские инвесторы в Англии — обычное дело
Успех Лиги чемпионов превратил несколько клубов в сверкающие мировые бренды и этот блеск десятилетиями притягивает весь мир. В футбол пришли инвесторы вроде госфонда Qatar Sports Investments (QSI) из Катара или шейха Мансура бин Заида аль Нахайяна из правящей семьи Абу-Даби — оба владеют клубами, выигрывавшими Лигу чемпионов.
А также инвесторы из США, которым уже сейчас принадлежит половина клубов английской Премьер-лиги. Ось футбольного мира по-прежнему проходит через европейские клубы, пишет британский автор Мигель Делани, но "она смещается". Ее полюсами становятся Персидский залив и США. А деньги, которые поступают в футбол с этих полюсов, создают центробежные силы. Дисбаланс настолько велик, что растет и запрос на перемены.
Верно то, что говорит еврокомиссар Гленн Микаллеф: если клуб вроде "Милана" играет вне Европы, это что-то меняет. Потому что за ним последуют другие — и европейский футбол будет все дальше выходить в мир, отдаляясь от сообществ, в которых эти клубы были известны. Но важнее для будущего европейской футбольной системы не вопрос, где европейские клубы будут играть, а другой: в каком типе соревнований они будут принимать участие.
Тридцать шесть лет назад "Милан" уже хотел уйти. Президентом клуба тогда был Сильвио Берлускони. И он услышал об идее европейской Суперлиги, которая обеспечила бы его команде больше денег, больше матчей и больше шансов завоевания европейского титула: лига сильнейших, организованная вне Европейского союза футбольных ассоциаций. На фоне этой угрозы УЕФА и создала Лигу чемпионов.
Возмущение в Германии из-за Суперлиги
Когда весной 2021 года двенадцать клубов вновь попытались учредить Суперлигу, болельщики вышли на улицы. Для них новая лига выглядела как предательство сложившейся модели. В Германии тоже были возмущены. "Бавария" поспешила заверить, что она в этом участия не принимает и уходить из Бундеслиги не собирается. Между тем неравенство в европейском футболе стало настолько велико, что некоторые задаются вопросом: а не помогло бы национальным лигам, если бы главные клубы играли вместо этого в Суперлиге?
Это немного парадоксально, но у оплеванной идеи о Суперлиге есть и светлая сторона. Ведь "Бавария" уже давно больше принадлежит миру общеевропейских "крупных брендов", чем миру Бундеслиги. Без "Баварии" Бундеслига могла бы вновь стать лигой, в которой каждый вправе мечтать о чемпионстве: здоровая конкурентная среда.
У идеи два изъяна. Первый: главы европейских лиг действительно хотели бы видеть больше конкуренции. Но они также понимают: пока крупные клубы остаются, люди интересуются именно ими — их звездами, их игрой. Никто не знает, вернет ли интрига чемпионской гонки ту аудиторию, которую уведет с собой клуб уровня "Баварии". Рисковать никто не хочет.
Второй изъян в том, что, по сути, Европейская лига уже существует. Формат лиги, по которому Лига чемпионов проводится с 2024 года, — это формат, который помогает сильнейшим клубам: он дает им больше матчей, больше денег и больше гарантий — все то, что обещала бы Суперлига. Большие клубы выглядят довольными. Зачем им сейчас выходить из системы, которая и так принадлежит им — системе сверкающих мировых брендов?
Футбол должен стать демократичнее
Вернемся к Гленну Микаллефу, еврокомиссару с системным подходом. Он пишет о том, что на кону стоит европейская спортивная модель, и это связано, вероятно, не только с выездным матчем "Милана" вне Европы. Но и с тем, как он и ЕС хотели бы эту модель поменять.
Несколько недель назад Европейский парламент опубликовал резолюцию, в которой содержится множество принципиальных тезисов о европейском футболе. Она дает надежду таким людям, как Ян Зглинский, специалист по европейскому праву из Лондонской школы экономики.
Зглинский говорит: нам нужен европейский закон о спорте. Он позволит контролировать такие объединения, как УЕФА и ФИФА, проверять их управление. Он сделает футбол демократичнее. И он поможет европейскому футболу еще и потому, что устранит одну из его ключевых проблем: двойную роль федераций.
Одна из причин реформы Лиги чемпионов после спора о Суперлиге в том, что УЕФА этот турнир не только регулирует. Она на нем и зарабатывает. Она зависит от клубов, деятельность которых сама же регулирует. От клубов вроде "Пари Сен-Жермен" или "Манчестер Сити", которые проявляют завидную креативность в подходе к финансовым правилам УЕФА. Такие клубы исказили идею соревновательности в Европе и получили за это довольно мягкие наказания.
УЕФА живет за счет блеска больших клубов
УЕФА выглядит заложником известных клубов. Это объединение, которое не будет, даже если захочет, противостоять обесцениванию национальных лиг. Потому что не станет противостоять росту "известных брендовых клубов".
И есть еще одна причина, пишет Зглинский, по которой ЕС должен играть в европейском футболе большую роль: потому что он независим. Более независим, чем УЕФА, финансируемая успехом больших клубов. Более независим, чем национальные государства, чьи федерации борются за право проводить турниры. ЕС мог бы формировать европейский футбол в духе европейских правил и принципа равной конкуренции. И тем самым задал бы рамку для более широкой европейской футбольной экосистемы, определяемой не только Премьер-лигой и несколькими суперклубами.
Насколько это реалистично? Сам факт, что Европарламент что-то зафиксировал на бумаге, пока ничего не меняет. Но это можно трактовать как знак о готовности действовать.
"Я бы не недооценивал важность сигнала, — говорит Ян Зглинский. — Парламент с беспрецедентной настойчивостью подчеркивает, что спорт должен служить европейским ценностям". Но при этом он добавляет: "Настоящая работа только начинается".
Можно спросить, стоит ли вообще делать ставку на новый регламент: существовала бы, к примеру, Лига чемпионов, если бы ЕС тридцать пять лет назад начал присматривать за футболом? И не потеряла бы игра тогда что-то важное? Можно спросить и о другом: действительно ли нужно, чтобы политика из Брюсселя так сильно вмешивалась в футбол? Только вот политика из Дохи или Эр-Рияда вмешивается в него уже давно.
