Всем доброго, недавняя статья про «трансформатор накопитель» наверное так и прошла бы мимо, если бы не взбудоражила воспоминания.
Шёл 1997 год. Мой друг Вадик притащил откуда-то толстенный глянцевый каталог зарубежной аудио-видео техники и с горящими глазами сунув мне заявил:
«Бери, братан, прикольные штуки, посмотри!»
Листал я его, листал, слюни пускал на фотки красивых усилков, музцентров и прочей хай-фай мечты, и вдруг натыкаюсь на статью про разделительный трансформатор 1:1. Автор там как мёдом мазал: «Никаких помех из сети! Никаких просадок по земле! Чистый звук, рай для ушей, ангелы поют!» Я, честно говоря, половину терминов не понял, но загорелся: а вдруг моя стереосистема после этого заиграет как БСО?
Система, правда, была мамина, но слушал её исключительно я. По меркам 97-го для станицы — вполне себе «не хилая»: бобинник «Илеть-103», усилок «Ласпи-005У» и колонки «Амфитон АС-35». Звучало это всё так, что я считал себя чуть ли не местным диджеем Тиесто.
Бобинник я почти не трогал, а вот усилок с колонками гонял от двухкассетника «Rekkor», собранного, судя по всему, китайскими цыганами в подвале при свете луны.
К десятому классу за спиной уже были поделки посерьёзнее детекторного приёмника: спасибо Борисову В.Г. и его книгам — я уже умел мотать трансформаторы. Репетировал на трансе от «Рекорда-312» и торе от «жигулёвского» зарядника: первый перематывал полностью, второй — только вторичку.
Решил я, короче, намотать себе разделительный 1:1. Но чтобы не мотать зря, показал статью нашему школьному физику. Тот глянул, почесал репу и с честными-пречестными глазами выдал:
— Не занимайся фигнёй, пацан, всё это аудиофильская чушь. Но если уж приспичило — железо бери от сварочника.
— Нужен сварочник, Вадимыч, где взять?!
— Как где? В сарае у моего покойного деда валяется!
Приходим — мама дорогая, валяется?! Жестяная коробка размером с половину холодильника, на железных колёсиках, шильдик 220/380, 9 кВт, а сверху ручка от мясорубки. Такая адова шайтан-машина, что я сразу понял: сейчас что-то будет.
Мотали прямо в сарае вдвоём. Вторичку на «червячном регуляторе» пилили ножовкой по металлу, выкинули все подвижные причиндалы, освободили железо. Посчитали витки в первичке, обмотали сердечник медицинским бинтом в миллион слоёв и пропитали каким-то тёмным лаком, который пах бензином, дёгтем и креолином одновременно.
Провод взяли алюминиевый — тот самый, что семь лет назад электрики побросали вдоль дорог при замене ЛЭП. Народ его тащил кто сколько унёс: кто на дуги для парников, кто на заборы. У нас тоже мотков двадцать валялось — забор, как назло, не ломался, а дуги получались кривые. Зато теперь пригодилось!
Изоляцию делали из старых больничных простыней. Соседка тётя Галя работала в прачечной ЦРБ и без вопросов отдала кучу ветхого белья. Годы стирок в хлорке сделали своё дело — простыни распускались на ленты сами собой. Растягивали провод через весь палисадник, наматывали тряпку как синюю изоленту, мазали тем самым «лаком», который вонял как химическое оружие, но после высыхания держал намертво.
Потом с кусками по 25–30 метров бегали туда-сюда, как челноки в швейной машинке: от окна в железе транса — до калитки — обратно. К концу осенних каникул наш «трансформатор-подстанция» был готов. Весил он, как два холодильника, если не больше.
Вадик наотрез отказался включать монстра в бабкином сарае: «Вдруг рванёт — мне потом бабка голову оторвёт». Потащили ко мне домой. Родители мои к таким закидонам уже привыкли: дом пока не сгорел, соседи несут утюги и радиоточки мне чинить, а не в мастерскую — значит, всё под контролем. Единственное предупреждение: Не зафаршмачте паласы!
Занос тела прошел без аварий.
Включать при предках не стали — мало ли. На следующий день, когда все ушли на работу, я решил: пора. Включил — выбило пробки. Обе. Быстренько накрутил жучки, повторил попытку. В комнате на мгновенье стало темнее, трансформатор громко звякнул пластинами и мерно загудел. Лампочки просели и тут же вернулись. Счётчик крутился примерно как от пылесоса «Ракета». Подключил настольную лампу к вторичке — горит чуть ярче, чем от розетки.
Подключил стереосистему — поставил кассету со Scooter. Ничего. Подключил бобинник, поставил «Мираж» — поёт красиво, как и пел. Илеть вообще был почти новый, мама купила его в 90-м и до меня он простоял под наволочкой, как музейный экспонат.
Прибежал Вадик — слушали вдвоём, перетыкали туда-сюда: то через транс, то напрямую. Разницы — ноль.
Я уже собрался выключать всю эту мракобесию, как Вадику пришла гениальная идея:
— Погоди, ща я вертак «Вега» притащу и батину пластинку Roxette! Это тебе не самопис на рёбрах, это настоящий таллинский винил!
Слушали «Listen to Your Heart» — красиво, но опять же никакого «вау».
Тут уже меня осенило. Бабушка моя пела в станичном хоре, который гастролировал по всему югу России, а с заведующим клубом они дружили семьями. Короче, через бабушкин «блат» мы ночью, чтоб меньше глаз, на двух тачках, приволокли из клуба две концертные колонки с парой 4А-32 в каждой.
Подключили — и мягко говоря, офигели. Басов чуть меньше, чем у Амфитонов, зато плотность звука такая, что барабаны лупили прямо по грудной клетке. Я на несколько треков вообще забыл, зачем мы ночью эти гробы таскали.
Опомнились — подключаем через трансформатор… И опять ничего! Ни малейшей разницы.
Слух у меня тогда был как у собаки: я за квартал слышал, включён телевизор в доме или нет — этот писк ТВСов пробивал любые окна. А тут — тишина, то есть разницы ноль.
Всё, приговор окончательный: время и силы ушли в алюминий и простыни.
Летом Вадик размотал нашего монстра и сдал железо в металлолом. На вырученные деньги купил себе кассетный плеер. А я с тех пор заболел концертными колонками — и до сих пор их так и не купил. Было пару 4А-32 под восстановление, но это не то...
Всем спасибо. Ещё увидимся!