Татьяна проснулась от острой боли в груди около трех часов ночи, и первое, что она успела подумать сквозь туман нарастающей паники, это то, что Сергей спит в соседней комнате и услышит, если она позовет. Они прожили вместе пятнадцать лет, построили дом, вырастили сына от ее первого брака, пережили банкротство его бизнеса и смерть ее матери, но официально оставались чужими людьми, потому что оба считали поход в ЗАГС излишней формальностью для тех, кто и так связан общей жизнью крепче любых юридических документов.
Ночь, которая все изменила
Когда машина скорой помощи с включенными мигалками умчалась в сторону областной больницы, Сергей даже не успел толком одеться, он выскочил из дома в домашних штанах и старой куртке, наброшенной поверх футболки, и всю дорогу до больницы ехал на такси, судорожно набирая номер ее телефона, который, конечно же, не отвечал.
Фельдшер скорой сказал что-то невнятное о подозрении на инфаркт и о том, что Татьяну увезли в реанимацию, и эти слова звучали настолько нереально, что Сергей даже не сразу понял их значение, его Таня, которая еще вчера вечером смеялась над какой-то глупой комедией по телевизору и строила планы на выходные, теперь находилась где-то за закрытыми дверями реанимационного отделения, куда он даже не мог к ней попасть.
У входа в отделение интенсивной терапии его встретила медсестра лет сорока с усталым лицом и безразличным взглядом человека, который за свою смену видел уже слишком много чужого горя, чтобы реагировать на каждое индивидуально. Она выслушала его сбивчивые объяснения о том, что Татьяну только что привезли на скорой, что у нее был приступ, что ему нужно немедленно ее увидеть, и затем задала вопрос, который перевернул всю его реальность с ног на голову: "Вы кто ей будете?"
"Я ее муж", - сказал Сергей, не задумываясь, потому что именно так он себя и ощущал последние пятнадцать лет, мужем Татьяны, отцом ее сына, хозяином их общего дома и человеком, который имеет полное право находиться рядом с ней в самый страшный момент ее жизни. Медсестра посмотрела на него с плохо скрываемым сочувствием и произнесла слова, от которых у него похолодели руки: "Документы, подтверждающие родство, есть? Свидетельство о браке? Без этого я вас не пущу, только близкие родственники, таковы правила реанимации".
Когда любовь не считается доказательством
Сергей пытался объяснить, что они живут вместе уже полтора десятилетия, что у них общее хозяйство, общий дом, общие счета в банке, что он знает о Татьяне абсолютно все, от размера обуви до того, какие лекарства она принимает от хронического гастрита, который обострялся каждую весну. Он говорил о том, что ее родная мать умерла пять лет назад, что отца она не видела с детства, что единственный брат живет где-то в Сибири и они не общались последние десять лет после ссоры из-за наследства матери, и что, по сути, он - единственный человек, который может называться ее близким в этом мире.
Медсестра слушала его монолог с выражением профессионального сожаления на лице, но правила оставались правилами, и без официального подтверждения родства она просто физически не могла пропустить его в реанимацию, даже если бы очень захотела.
Понимаете, у нас были случаи, когда посторонние люди выдавали себя за родственников, а потом возникали проблемы юридического характера, - объясняла она, явно не в первый раз произнося эту заученную фразу. - Вызовите кого-нибудь из ее родных, пусть они приедут с документами, тогда мы сможем вас пустить к ней вместе с ними.
Он стоял в этом холодном больничном коридоре, пропахшем хлоркой и чем-то еще, может быть, страхом и отчаянием всех тех, кто когда-либо ждал здесь новостей о своих близких, и впервые за пятнадцать лет их совместной жизни почувствовал себя по-настоящему чужим человеком. За этими дверями, всего в каких-то нескольких метрах от него, лежала женщина, с которой он делил постель каждую ночь, которая знала все его слабости и недостатки, которая видела его пьяным, больным, сломленным после провала бизнеса, которая поддерживала его, когда он хотел все бросить, и он не мог даже узнать, жива ли она, не говоря уже о том, чтобы держать ее за руку в этот момент.
Когда чужой человек важнее самого близкого
Брата Татьяны звали Олег, и последнее, что Сергей о нем знал, это то, что тот работал на каком-то заводе в Красноярске и после смерти их матери забрал себе все наследство, воспользовавшись тем, что Татьяна в тот момент была в затяжной депрессии и не имела сил бороться за свою долю.
Номер его телефона Сергей нашел в старой записной книжке Татьяны, которую хранил дома в ящике стола вместе с другими документами, и когда он дозвонился до Олега, то услышал в трубке хриплый голос явно только что проснувшегося человека, который с трудом вспомнил, кто такая Татьяна, и зачем ему вообще звонят в такую рань.
Слушай, мы с сестрой не общаемся уже лет десять, она для меня - чужой человек, - сказал Олег после того, как Сергей в нескольких фразах объяснил ситуацию. - У меня своя жизнь, своя семья, и я не могу вот так взять и бросить все, чтобы лететь за три тысячи километров к человеку, который сам когда-то отказался от общения со мной.
Сергей почувствовал, как внутри него закипает ярость от этих слов, этот человек, который не видел Татьяну уже целую вечность, который не знает о ней ничего, кроме воспоминаний двадцатилетней давности, формально имел больше прав на информацию о ее состоянии и на принятие решений о ее жизни, чем он, проживший с ней бок о бок пятнадцать лет.
Ладно, я позвоню в эту вашу больницу и скажу, что ты ее сожитель и можешь получать информацию, но все остальное - не моя проблема, - буркнул он в трубку. - И вообще, если бы она тогда не устроила скандал из-за маминой квартиры, может, мы бы сейчас и общались, так что сама виновата в том, что осталась без родни.
Правовая пустота, в которой живут миллионы
Только к обеду Сергею наконец разрешили увидеть Татьяну на несколько минут, и когда он вошел в палату интенсивной терапии и увидел ее, бледную, с капельницей в руке, с кислородной маской на лице, но живую, он почувствовал, как у него подкашиваются ноги от облегчения.
Она была без сознания, врачи ввели ее в медикаментозный сон, чтобы организм мог восстановиться после обширного инфаркта, но сам факт того, что он наконец может находиться рядом с ней, держать ее за холодную руку и просто быть здесь, казался невероятным счастьем после тех кошмарных часов ожидания в коридоре.
Позже, когда Татьяна пришла в себя и ее состояние стабилизировалось, когда миновала опасность для жизни и врачи начали говорить о переводе в обычную палату, они впервые за пятнадцать лет серьезно заговорили о регистрации брака.
Знаешь, я всегда думала, что это действительно просто бумажка, формальность, которая ничего не меняет в отношениях между людьми, - призналась Татьяна, лежа в больничной постели и глядя в потолок. - Но теперь я понимаю, что эта "бумажка" дает тебе право быть рядом со мной в самые критические моменты, право принимать решения, если я сама не смогу этого сделать, право на все то, что должно по умолчанию принадлежать самому близкому человеку, но юридически не принадлежит, если нет официальной регистрации.
Сергей рассказал ей о том кошмаре, который ему пришлось пережить в ту ночь, о том, как его не пускали к ней, о том, как он был вынужден разыскивать ее брата, которого она сама не хотела видеть, о том, как этот практически посторонний человек формально имел больше прав на информацию о ее состоянии, чем он.
Что изменилось после больницы
Через три месяца после выписки Татьяны из больницы, когда она полностью восстановилась после инфаркта и врачи разрешили ей вернуться к обычной жизни, они с Сергеем наконец зарегистрировали свой брак в местном ЗАГСе.
Это была тихая церемония без гостей и пышного празднования, просто они вдвоем, два свидетеля, которых пригласили на месте, и служащая ЗАГСа, которая зачитала торжественную речь о важности брака и семейных ценностей, пока Сергей и Татьяна стояли, держась за руки, и думали о том, через что им пришлось пройти, чтобы понять ценность этого простого штампа в паспорте.
Их история стала предостережением для многих знакомых, которые тоже жили в незарегистрированных отношениях и не задумывались о возможных последствиях такого выбора. Некоторые из них, услышав о том, что пришлось пережить Сергею и Татьяне, тоже приняли решение официально оформить свои отношения, понимая, что в определенных жизненных ситуациях юридический статус может оказаться не просто формальностью, а вопросом, от которого зависит возможность быть рядом с любимым человеком в самые критические моменты его жизни, когда эта близость нужна больше всего.
Если "Щёлкнуло", не теряй момент, подпишись!. Здесь мы не лечим симптомы, мы докапываемся до сути.
СЕЙЧАС ЧИТАЮТ: