— это строки из стихотворения Бориса Прусова, посвященного его матери – Прусовой Фаине Александровне. Они сохранились благодаря дневнику, который Фаина Александровна, медицинская сестра больницы им. Софьи Перовской, вела с 1941 по 1945 гг. Этот уникальный документ, один из центральных экспонатов Музея блокадной медицины Военно-медицинского музея, стал памятником профессиональному и материнскому подвигу женщин блокадного Ленинграда.
Фаина Александровна имела большой профессиональный опыт: была операционной сестрой у профессора И. И. Грекова в городской Обуховской больнице, потом – в хирургическом отделении больницы им. Софьи Перовской, где и проработала всю войну. Любовь к профессии передала детям: старший сын Борис к началу войны заканчивал медицинский институт, младшая Наденька получала образование в медицинском техникуме.
Борис был мобилизован на второй день войны и впоследствии назначен старшим врачом 880-го стрелкового полка 189-й пехотной дивизии. Надя осенью 1941 г. начала работать санитаркой в госпитале, развернутом в гостинице «Европейская», а весной 1942 г. вступила в ряды действующей армии санитарным инструктором. Оба они будут принимать участие в операции по прорыву блокады в январе 1943 г. и полном ее снятии в январе 1944 г.
Отрывочные заметки Фаина Александровна начала делать на работе в свободные минуты. Впоследствии эти страницы она вошьет в свой дневник и продолжит вести его по настоянию детей, которые хотели отвлечь ее от кошмара блокадной действительности: «Не знаю, пригодятся ли эти записки? Пишу ведь только по просьбе Наденьки и Бори».
Первые страницы дневника посвящены началу войны, к ним пришиты фотографии с надписью «Наша семья». Судьба детей – главное и первоочередное, что волнует Фаину Александровну и чему, на самом деле, посвящен ее дневник: «Дома я пишу – стараюсь. А на работе пишу едва: ночью, и ослабла, и устала, и голодно, и забота о своих: приду, а вдруг… Нет, побегу бегом, отогрею, ведь уже сколько раз приду, подниму, согрею, намою их, развеселю… боже мой, да неужели я их не спасу? спасу. Нет, будет и на нашей улице праздник».
Борис Прусов вспоминал позднее о матери: «Благодаря нашей маме мы и выжили, потому что как-то она поднимала дух всех нас. Мы не опускались: мы мылись элементарно, делали себе какую-то ванну…». Фаина Александровна писала в своем дневнике: «Я 3-й месяц сплю не раздеваясь… Я только мою Надю кое-как и Борю, – а сама не моюсь. Воду для мытья беру из луж, а за чистой водой хожу далеко с бидончиком».
«… Вот такая была мама. Кто бы к нам ни пришел, у нас всегда было чисто. Стол всегда был накрыт скатертью. Как-то всегда было весело. Все убрано, аккуратно, чисто. И вот эта самая чистота, вот эта самая дисциплинированность матери – она передавалась нам. И это, по-моему, помогло нам выжить. Мать никогда не давала нам падать духом…».
Скрывая отчаяние от детей, Фаина Александровна выплескивала его на страницы дневника: «Как спастись, я не знаю. Не о себе я тоскую, а о Боре и Наде. Надо жить и бороться. Не надо падать духом, может быть, и скоро кончится война, – хотя бы где-либо, когда-либо, кто-либо накормил досыта…». «Я буду все праздники отмечать, буду следить за чистотой, – чтобы Боре и Наде веселее было». «…Боря лёжа, опухший, и Надя вся ослабла, я кой-как хожу их подбадриваю – вспомнить жутко. Только бы мне спасти Борю и Наденьку! Помоги, Господи!!! Они верят мне. Я их уверяю, что будем спасены… и не умрём».
Дети ценят заботу матери и понимают, как тяжело ей приходится. Наденька ласково называет Фаину Александровну мамусей и мамусенькой. В самый страшный период блокады – «смертное время» – ободряет её: «Терпи. Я уйду на фронт и Боря поправится – уйдёт. Тебя закормим, сыта будешь». Но Фаина Александровна остается верна себе: «У меня от голода цынга, зубы валятся, ноги болят… Геня и Надя выручили опять, дали мне 1000 рублей и Боря 500 рублей. Но я, конечно, трачу на вкусное для них, так как у них у всех троих тоже цынга от однообразной пищи». «Я живу только мыслью о детях, все дни и ночи о них. Всё гостинцы прячу для них. Так жду сегодня своих – всего им припасла – воды нагрела».
В январе 1943 года, накануне прорыва блокады, Фаина Александровна запишет в дневнике: «До этого я сбегала к Наденьке, их ждала долго – учёба… Готовятся…Живут они хорошо, дружно, – Горохова, их связного, я всегда угощаю – говорю, Горохов, не стесняйтесь – кушайте, – пойдёте когда в бой – может быть, Наденьку спасёте ради меня, – если ранят её, вынесите её…(Да, так и было, - Горохов вынес её из боя раненую)».
Мамочкой называет Фаину Александровну и Геннадий – сослуживец Наденьки. Фаина Александровна тепло отзывается о нем: «И Геню-то ведь жаль, я и его полюбила… Как мы с Борей беспокоимся за Наденьку и Геню! Живы ли они? По 20 раз в день говорим о них. Были Геня и Надя – весёлые! Я на 10-м небе. Им весело, а я рада».
«Добрая фея волшебница» – обращается в письме к Фаине Александровна её племянница и искренне благодарит за оказанную денежную помощь. Фаина Александровна старается помочь каждому: «Мы приняли Поспеловых, они были довольны, мы их угощали тушёной травой», «… мы с Надюшкой если увидим пожилую женщину, даём всегда то 100 рублей, то 50 рублей».
С материнской заботой относится Фаина Александровна и к своим пациентам. «Конечно, когда иду по улице, забываю о себе, оказываю помощь, а на работе тем более, едва успеваем принимать раненых… Тут бегаем, уколы делаем, обогреваем, успокаиваем, раздеваем, моем и на операцию…». В газетной заметке «В палатах чисто и уютно», которая сохранилась между страницами дневника, сообщается: «Заботливо относятся к больным в стационаре подразделения тов. Прусовой. Весь медицинский персонал добился хорошего, культурного обслуживания раненых бойцов и командиров… Возвращаясь после выздоровления к себе в часть, бойцы и командиры с благодарностью вспоминают о медицинском персонале подразделения тов. Прусовой». 11 апреля 1944 года Фаина Александровна отметила в своем дневнике: «Получила очень много писем от раненых. Очень теплые сердечные письма. Все они пишут: Вы как мать родная для нас...»
С большим уважением отзывается Фаина Александровна о своих коллегах: «В больнице у нас (у нас госпиталь) очень хорошо обслуживают больных – раненых. Весь медицинский персонал как на подбор, правда, не молоды, но все чуткие. Нянечки все очень хорошие». «Дуся Малахова – это такая хорошая работница, лучше всех – всё у неё хорошо, быстро – чистенько. Ночью сидим с ней как 2 свечи. Очень я её уважаю». «А с Любовь Михайловной я подружилась, это ангел, а не человек». «Анну Васильевну я уважаю больше всех сестер». «Я всегда нянечкам помогаю носилки таскать, – вижу, что они едва-едва идут…»
Невозможно пересказать всё, что прожито и прочувствовано героями этого дневника. Этот уникальный документ – летопись блокадной жизни ленинградцев – по-своему откликнется в душе каждого, кто прочтет его. В 2024 году Военно-медицинский музей и Группа компаний «Мой медицинский центр» издали «Дневник медицинской сестры Ф. А. Прусовой».
Услышать историю медицинской семьи Прусовых и увидеть предметы блокадной коллекции посетители могут в Музее блокадной медицины Военно-медицинского музея ежедневно, кроме вторника, в 16:00.