Во Владикавказе есть музей, где вам поведают сразу две красивые истории любви, но обе с печальным финалом. Первая связана с талантливым архитектором, пытавшимся спасти свою прелестную жену. Вторая – о всепоглощающей творческой страсти. Главные героини обеих историй – молодые женщины. Только одна из них была музой, а другая – удивительным художником.
Текст: Татьяна Нагорских, фото: Александр Бурый
В центре южного города на тихой улице Максима Горького среди вековых елей и каштанов расположился небольшой уютный особняк в два этажа с балконом. Он был возведен в начале ХХ века в стиле английского модерна и до сих пор привлекает взгляды прохожих. Нарядность зданию придает кладка из красного и белого кирпича, а также не разгаданный до сих пор декор в виде фигур пиковой масти под карнизом. Владикавказцы называют дом «замком любви» и считают символом самых искренних чувств.
В 1907 году особняк построил петербургский архитектор Павел Павлович Шмидт для своей обожаемой жены. К сожалению, юная Сонечка, как ласково называл ее супруг, была больна чахоткой. Ради спасения любимой Павел Павлович оставил блестящие карьерные перспективы в столице и увез жену от пронизывающего невского ветра и вечной петербургской сырости туда, где горный воздух и аромат хвои способны исцелить любую хворь. Красивый дом во Владикавказе, утопающий в зелени и цветах, в котором все было спроектировано для удобства жены, был последней надеждой на ускользающее счастье семейной жизни. Судьба отвела им в «замке любви» всего три года вместе…
Павел Павлович Шмидт до конца жизни не покинул город, ставший местом упокоения его любимой супруги. Софья однажды сказала, что память о ней будет жить, пока стоит их дом. Так и случилось. История любви архитектора и его музы, полная щемящей нежности и трогательной заботы, пережила своих героев.
С 1994 года в особняке Шмидта располагается Музей театрального искусства Республики Северная Осетия – Алания. В его фондах более 16 тысяч единиц хранения, собранных в дореволюционный, советский и современный периоды. За этими сухими цифрами скрыты яркие и незабываемые моменты творчества многогранного мира осетинского драматического и музыкального искусства, запечатленные на театральных афишах, фотографиях со сценами из спектаклей, в программках, эскизах и костюмах.
Самой впечатляющей в собрании музея является коллекция костюмов театра «Арвайдан», созданная талантливой, но рано ушедшей из жизни художницей Виолой Ходовой. По мнению старшего научного сотрудника музея Натальи Ирбековны Куссаевой, «театр «Арвайдан» – первый и единственный по сей день обрядовый театр на Кавказе».
ЗОВ СЕРДЦА
Имя Виолы Ходовой (1973–2015) известно и дорого многим в Осетии. Спустя десять лет память о ней жива благодаря семье, коллегам, участникам постановок основанного ею театра «Арвайдан». А еще – благодаря тому необычному творческому наследию, которое оставила молодая художница: картинам, спектаклям, костюмам. Каждое произведение Виолы – результат неукротимого творческого порыва, пламенной страсти к искусству, которое она считала своим призванием.
Константин Паустовский в «Золотой розе» упоминал, что «слово «призвание» родилось от слова «зов»… Прежде всего – зов собственного сердца». Виола Ходова откликнулась на него еще в раннем детстве. Вместо обязательных занятий музыкой, предопределенной ей как продолжателю знаменитой музыкальной династии, она с упоением рисовала: и на уроках сольфеджио в Школе искусств, и в любое другое время. А затем окончательно расставила все точки над «i», изрезав клавиши домашнего пианино бритвой. Мудрые родители приняли выбор своего ребенка и перевели ее из музыкального в художественный класс.
Виола родилась в семье, где творчество было органично вплетено в саму суть существования. Отец, Николай Владимирович Ходов, был не только руководителем крупнейшего металлургического предприятия в республике, но и известным скульптором, народным художником РСО – Алания. Он – создатель знаменитого памятника покровителю Северной Осетии, герою нартского эпоса – богатырю Уастырджи, который на белом трехногом коне в стремительном прыжке словно вырывается из скалы в Алагирском ущелье. Мама, Агунда Татаркановна Кокойти, – художественный руководитель и дирижер Государственного камерного хора «Алания», заслуженный деятель искусств России. Музыкальное имя Виола – заслуга дедушки, композитора и собирателя осетинского фольклора Татаркана Ясоновича Кокойти.
Знакомство с удивительным миром традиционной культуры началось для Виолы в семье. Она всегда говорила, что ей очень повезло: «Если бы не моя семья, благодаря которой я сильно полюбила Осетию, я бы не смогла сделать то, что сделала, не было бы вдохновения». Более глубокое погружение в национальное наследие произошло во время обучения в Северо-Осетинском государственном университете. Ходова окончила его с красным дипломом в 1997 году. Особое влияние на нее оказал авторский курс Валерия Цагараева – художника и увлеченного исследователя осетинского фольклора.
В студенческие годы Виола много времени проводила на пленэрах в горах, ее манили виды древних исторических мест. Она старалась запечатлеть загадочную атмосферу Куртатинского ущелья, башен Цымыти, православной церкви в селении Дзивгис. «Когда идешь ночью по этим горам, перестаешь их бояться. И приходит осознанное ощущение культуры. А если оно идет через любовь, а не через книжку, то ты хочешь жить этим всегда и принимаешь традиции, оставаясь современным человеком», – говорила художница.
ВСЯ ЖИЗНЬ – ТЕАТР
И в жизни, и в творчестве Виола стремилась к яркой декоративности. «Она сама была яркая, модная, современная, любила броский стиль в одежде. И в живописи всегда выбирала декоративные постановки, – вспоминал ее педагог, профессор, народный художник РФ Шалва Евгеньевич Бедоев. – Можно сказать, что Виола увлеклась декоративным видением. То, что однокурсники писали как реализм, она – как декоративные, тяготеющие к авангарду холсты».
Эта особенность творчества привела Виолу Ходову в театр. Пробой пера в сценографии стал спектакль «Осенние листья» режиссера Марата Мерденова. Студентка третьего курса создала оригинальные эскизы и расписала 9-метровые задники сцены и декорации к спектаклю. Ее вдохновенную увлеченность процессом работы и невероятную трудоспособность отмечали многие.
В 1997 году для дипломной работы Виола выбрала тему Венецианского карнавала, пожалуй, самого грандиозного театрализованного представления в мире. Живописное полотно напоминало стоп-кадр из кинофильма: молодая красивая пара в красочных средневековых нарядах обернулась к зрителю в тот момент, когда вихрь веселого карнавального действа увлекал их за собой. Яркость и динамичность этой композиции как бы задали тон всему будущему творчеству художницы.
После обучения в вузе Ходова скажет спасибо Шалве Евгеньевичу Бедоеву, который направил ее на театральную стезю: «Я поняла, что театр – это мое, мне понравилось. Там так интересно – и люди, и общение». Именно в театре Виола смогла в полной мере реализовать свой «дар красоты» – уникальное творческое видение, основанное на знании родного фольклора и в то же время остросовременное.
Первым и сразу масштабным проектом художницы стал спектакль «Арвайдан». Ходова выступила в нем как автор идеи, сценограф и художник по костюмам. В переводе с осетинского языка «арвайдан» – это небесное зеркало, в котором, по легенде, отражаются все этапы жизни отдельного человека и целого народа. От его всевидящего ока не укрыться ни на небе, ни на земле, ни в подземном мире, ему доступны прошлое, настоящее и будущее. Сначала осетины узнают об «арвайдан» из детской сказки. Став постарше, они погружаются в удивительный мир нартского эпоса, состоящего из сказаний-кадагов, рассказывающих о происхождении, жизни и подвигах героев-богатырей – нартов. Небесное зеркало выступает в них символом статуса прорицательницы Шатаны, способной с его помощью видеть все происходящее во вселенной.
После длительной подготовки в 1999 году на сцене Северо-Осетинского государственного театра им. В.В. Тхапсаева развернулось необыкновенное зрелище. Словно отражаясь в волшебном небесном зеркале, молодые и талантливые танцовщики разыграли в современном исполнении старинные обряды, связанные с неизменными циклами человеческой судьбы. Каждому циклу соответствовал свой цвет костюмов и декораций: белый – рождение, красный – жизнь, черный – смерть. «Общая идея, – делилась в интервью Виола Ходова, – идея круга, переход из одного состояния в другое, солярное движение всех проявлений жизни».
Театральное действо сложно описать словами. Но сохранились видеозаписи спектакля, которые можно увидеть и в Музее театрального искусства РСО – Алания, и в интернете. Автор постановки и весь творческий коллектив не ставили своей задачей точную реконструкцию ритуалов прошлого. Красоту осетинских народных традиций они отразили в зеркале современной сценографии, чтобы сделать их ближе и понятнее людям нашего времени.
К постановке «Арвайдан» удалось привлечь лучшие творческие силы Северной Осетии: композитора Жанну Плиеву и народного поэта Камала Ходова, хореографа-постановщика Тимура Сикоева и режиссера Изабеллу Каргинову. В результате сотворчества народные наигрыши на старинных инструментах перекликались с электронными аранжировками, традиционные узоры выигрышно подчеркивала геометрия авангардных форм костюмов, а плавные осетинские танцы перемежались модерновой хореографией. Впечатляющее действо сопровождалось живым исполнением 32 солистов Камерного хора РСО – Алания.
«Небесное зеркало» произвело на зрителей ошеломляющее впечатление. Как отметила искусствовед, член Союза художников России Мадина Атаева, «мощная энергия погружения в архаические миры как будто взорвалась вовне. Словно мир, существовавший в молчаливых формах и знаках древних орнаментов, вдруг обрел голос и зазвучал, обращаясь к людям XXI века».
ЭТНИЧЕСКИЙ HAUTE COUTURE
При подготовке спектакля Виола сутки напролет проводила в библиотеках и музеях, беседовала с историками, археологами, искусствоведами. Она вникала в древние мифы, легенды и обряды, в символику материальных предметов народной культуры и значение орнаментов. Изысканные изделия кобанской бронзы и скифский звериный стиль, силуэты каменных цыртов (надмогильных стел с закругленным верхом), ритуальные ритоны (сосуды для питья в виде рога), обрядовые чаши для пива с ручками в виде рогов жертвенного животного после изучения и переосмысления становились элементами декораций, головными уборами, узорами на ткани или даже частью костюмов. Художница создавала большое количество эскизов, прежде чем остановиться на каком-то одном, самом точном, на ее взгляд, варианте. Оформленные эскизы Ходовой и более 30 сценических костюмов, которые сами по себе самодостаточные произведения искусства, сегодня можно увидеть в Музее театрального искусства Северной Осетии.
Прототипом для логотипа театра «Арвайдан» послужили подлинные бронзовые зеркала древних предков современных осетин – скифов, сарматов и алан. Придуманный Ходовой образ – это одновременно и зеркало судьбы с непрерывным вращением жизней и смертей, на что указывают красный и черный цвета, и значимый в культуре осетин домашний очаг с негасимым огнем, и солярный символ.
Костюмы и декорации «Небесного зеркала» художница решила в лаконичной манере. Всю композицию действа определили главные протоцвета в культуре осетин – белый, красный черный и золотой. Палитру, идущую из глубины веков, Виола выбрала по заветам осетинского историка Вилена Уарзиати, считавшего, что цветовые сочетания этнического мифа одинаково относятся и к мирозданию, и к социуму. Так, белый – это цвет верхнего мира, чистоты духа, но одновременно цвет рождения и признак сословия священнослужителей. Неслучайно белые костюмы первой части представления напоминали священнические облачения. Красный – цвет среднего мира, жизни, но и цвет воинов, поддерживающих земной порядок. В красных костюмах с красными папахами на головах артисты виртуозно исполняли «Танец с кинжалами». На многих костюмах Виола обыграла красный крестик, который осетины в Дни Тутыра (одно из главных божеств в осетинской мифологии) традиционно нашивали в качестве оберега на правый рукав всем членам семьи. Еще один цвет – черный, отсылает к нижнему миру, это цвет смерти и скорби. И, наконец, золотой – цвет животворящего солнца, материального изобилия и сословия земледельцев и скотоводов.
В спектакле сцена ритуала «Три пирога», решенная в золотом цвете, отличалась особой зрелищностью костюмов и мажорным настроем. В осетинской культуре пироги – это не просто еда, они несут в себе сакральный смысл. В древности круглыми лепешками, а позднее пирогами, осетины молились, воссылая благодарность высшим силам. Каждый пирог соответствовал своей стихии: земле, которая кормит; воде, без которой не прожить; солнцу, без которого не будет всего живого. С принятием христианства традиция осталась. И сегодня по большим праздникам три пирога являются главным блюдом на традиционном столе. На траурных мероприятиях пирогов подается два, убирается тот, который символизирует солнце, ведь для умершего оно погасло навсегда. Виола Ходова остроумно обыграла эту традиционную обрядовость в нарядах артистов.
В целом костюмная архитектоника спектакля была построена на чередовании простых геометрических форм – круг, треугольник, квадрат. Стилизованные орнаменты также состояли из них. Подготовленный зритель угадывал в этом не только условность символики древних, но и чистые цвета и формы супрематизма Казимира Малевича, авангардной живописи и текстильных экспериментов 1920-х годов Любови Поповой и Варвары Степановой.
Сложносочиненные костюмы, с исключительным профессионализмом исполненные в художественных мастерских Большого театра России, с одной стороны, визуально отсылали к традиционным осетинским одеждам. К женским платьям-черкескам с рядами поперечных застежек на груди, с длинными рукавами-лопастями, с богатыми узорными передниками и поясами. Их дополняли ажурные платки из тонкой шерсти или шапочки «худ» в виде усеченного конуса. Кое-где на платьях разместились фигурки стилизованных птиц – символов женского начала и продолжения рода. В мужских костюмах угадывались традиционные черкески с газырями, бешметы, бурки и башлыки, обязательные для древних воинов-кочевников, а затем перешедшие в костюм оседлых осетин, с непременными атрибутами в виде кожаных поясов и прикрепленных к ним кинжалов.
С другой стороны, сложно было не заметить формы средневековых европейских нарядов, рыцарскую моду мипарти, что значит «разделенный на части», деревянные котурны, в которых выступали на театральных подмостках артисты многих древних культур.
Во втором спектакле, «Золото нартов», созданном Виолой Ходовой, лаконичность уступила место декоративной пышности. Здесь уже угадывалось влияние цветовых сочетаний синего и золотого звезды дягилевских антреприз Льва Бакста и геометрических мотивов стиля ар-деко, присущих творчеству художницы-авангардистки Александры Экстер. Очевидно, что Ходова хорошо знала историю мирового искусства и костюма и могла свободно миксовать образы разных стран и периодов, чтобы попытаться показать включенность древнего искусства осетин в мировой контекст. Она добивалась нужных оттенков смысла, как художник, который вдохновенно смешивает краски на палитре.
СЛЕД КОМЕТЫ
После успешной премьеры спектакля «Арвайдан» в Северной Осетии он отправился покорять европейскую сцену. В 2000 году на знаменитом Эдинбургском театральном фестивале в Шотландии постановка выдержала четыре представления с полным аншлагом. Западную публику, вероятно, увлекла самобытность национальных обрядов осетин, зрелищность неспешного действа и костюмов, одновременно архаичных и авангардных. По возвращении на родину решением правительства РСО – Алания был создан Государственный театр «Арвайдан» во главе с художественным руководителем Виолой Ходовой.
Москва и Санкт-Петербург познакомились с обрядовым театром из Владикавказа на фестивале Российской национальной театральной премии «Золотая маска». Дважды «Арвайдан» становился обладателем этой престижной награды. В 2001 году – за спектакль «Небесное зеркало», а в 2004-м – за вторую постановку, по мотивам эпоса «Золото нартов». Оба раза жюри особо отметило работу сценографа и художника по костюмам Виолы Ходовой. Наиболее значимой для всего творческого коллектива театра стала Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства. В июне 2003 года ее вручил глава государства Владимир Владимирович Путин в Екатерининском зале Кремля. По мнению Мадины Атаевой, эта награда «до сих пор является одним из самых почетных достижений в области театрального искусства Осетии».
Несмотря на высокие награды, у постановок театра «Арвайдан» находились и критики, называвшие его спектакли «этнографическими шоу» с «модельно красивыми» артистами. Однако даже из-под их пера выходили только хвалебные отзывы о роскошных костюмах, придуманных Виолой Ходовой: невероятно сложных по форме, эффектных по восприятию, с глубокими смыслами, заложенными в них автором.
Судьба распорядилась так, что всего два спектакля обрядового театра «Арвайдан» увидели свет. Любимое детище Виолы Ходовой, как старинное зеркало, не выдержало напора ветра перемен и дало трещину. Первопроходцам всегда непросто. Но все же молодой, красивой, полной внутренней силы и созидательной энергии художнице удалось вплести в канву своего творчества и традиции культуры Осетии, и современный взгляд на мир.
Виолы Ходовой не стало в 2015 году. Она ушла из жизни вдали от любимой Осетии, родных пейзажей и семьи. Ее талант, как яркая стремительная комета, осветил театральное и декоративное искусство республики. Свое призвание – «зов сердца» – Виола не оставляла до конца. Последние работы она рисовала очень тонкой кистью…