Когда Дональд Трамп вновь поднимается по трапу президентского самолета, в информационном пространстве автоматически появляется еще одно имя — Джаред Кушнер. Зять Трампа, бывший старший советник Белого дома, переговорщик по Ближнему Востоку, архитектор «Авраамовых соглашений», предприниматель, инвестор, соучредитель ИИ-стартапа и человек, который умеет оказываться рядом в тот момент, когда принимаются решения.
Его участие в недавних закулисных переговорах по Украине — лишь очередной штрих к портрету. Но чтобы понять, как именно Кушнер оказался среди людей, решающих судьбу Незалежной, нужно вернуться к началу — к его семье, детству и первому большому скандалу.
Белорусская история семьи
Традиционно про Джареда говорят как про «наследника девелоперской империи из Нью-Джерси». Но его семья — сюжет для отдельного фильма. Бабушка и дед Кушнера — уроженцы белорусского Новогрудка. Рая Кушнер пережила оккупацию, гетто и побег через знаменитый тоннель Новогрудского гетто, вырытый руками заключенных. После побега она с частью семьи ушла к партизанам отряда братьев Бельских. Там она встретила своего будущего мужа — Юзефа Берковича. Позже они поженились в Будапеште, и Юзеф взял фамилию Раи. Так появилась американская ветвь семьи Кушнеров.
В 1949 году семья эмигрировала в США, а Рая, уже став богатой женщиной, регулярно возвращалась в Новогрудок. Ее сын Чарльз — отец Джареда — финансировал мемориал «Музей еврейского сопротивления» и строительство Стены Памяти. Семья вложила десятки тысяч долларов, а сам Чарльз неоднократно приезжал в Белоруссию. Для Джареда эта история — важная часть самоидентификации. Именно ее он приводил в пример, когда отвечал The New York Observer на обвинения Трампа в антисемитизме.
Гарвардский след
В конце 1990-х Джаред поступает в Гарвард. Проблема в том, что, по данным книги Дэниела Голдена о коррупции в элитных колледжах, его успеваемость «не дотягивала» до уровня университета. Vox позже писал, что отец Кушнера пожертвовал Гарварду $2,5 млн незадолго до поступления сына. За юношу просили влиятельные политики, включая сенатора Теда Кеннеди. Более того, даже после поступления Джареда считали «чужаком» среди элиты Северо-Востока. Позже он купит журнал The New York Observer и попытается «войти в клуб» через медиабизнес, но эта попытка успехом тоже не увенчается.
Политический скандал, который определил карьеру Джареда
В 2004 году происходит событие, которое изменило жизнь семьи. Чарльз Кушнер арестован за незаконные политические пожертвования, уклонение от налогов и попытку шантажа родного зятя — он нанял проститутку, чтобы та соблазнила свидетеля обвинения, после чего отправил родственникам видеозапись. Его приговорили к двум годам тюрьмы.
Прокурор, добившийся этого приговора, — Крис Кристи, будущий соперник Кушнера в окружении Трампа. Для Джареда это стало точкой разворота: он бросает часть учебы и фактически становится управляющим семейной компанией, пока отец сидит в тюрьме.
Империя недвижимости
Став главой Kushner Companies в 2008 году, Джаред заключил сделку, которая перевела его из «богатого наследника» в категорию «опасных игроков». Он купил офисный небоскреб 666 Fifth Avenue — один из самых дорогих объектов на Манхэттене — за $1,8 млрд.
Эксперты называли покупку «безумием»: рынок падал, офисная недвижимость переживала кризис, а долговая нагрузка грозила обрушить всю компанию. Удержать объект удалось только за счет привлечения арабских инвесторов — еще до того, как Кушнер получил доступ к политике.
Брак с Иванкой Трамп
Иванка Трамп и Джаред Кушнер поженились в 2009 году. Этот союз стал важным элементом будущего политического сюжета. Джаред получает доступ к окружению Трампа, а затем — реальный политический вес. Во время президентской кампании 2016 года он - один из ключевых архитекторов цифровой стратегии штаба.
Роль в администрации Трампа
В Белом доме Кушнер занимал пост старшего советника президента. Формально он не имел политического опыта, но получил сразу несколько направлений: отношения США и Израиля, реформа госаппарата, цифровая трансформация, ближневосточная дипломатия, переговоры по торговым соглашениям.
Именно он стал архитектором «Сделки века» и дальнейших Авраамовых соглашений — нормализации отношений Израиля с рядом стран Ближнего Востока. По данным Forbes и AP, несколько ближневосточных лидеров воспринимали Кушнера как «человека, с которым удобнее работать, чем с Госдепом».
Авраамовы соглашения
В 2020 году через серию переговоров, часть которых проходила в закрытом формате, были подписаны соглашения о нормализации отношений Израиля: с ОАЭ, с Бахрейном, с Марокко, с Суданом.
СМИ и аналитики писали, что без личного участия Кушнера этот прорыв был бы невозможен.
Affinity Partners
После ухода из Белого дома Джаред создает частный фонд Affinity Partners и привлекает $2 млрд от суверенного фонда Саудовской Аравии PIF, $400+ млн от фондов Катара и Абу Dhabi, еще $600 млн — от частных инвесторов. Расследования NYT, Washington Post и CREW указывали на потенциальный конфликт интересов: Кушнер в Белом доме защищал интересы этих стран и ни разу не критиковал их за нарушение прав человека. Сенатор Рон Уайден направил в Минюст запрос на расследование возможного нарушения FARA. Кушнер ответил: «Все законно, это политическая атака».
Вот тут и появляется проблема, требующая уточнения. Сам по себе фонд не подразумевал обязанности «критиковать за нарушения прав человека»: Кушнер действовал как инвестиционный управляющий, а не как правозащитный активист. Однако его критики утверждали, что вложения со стороны тех режимов, интересы которых он лоббировал или поддерживал в Белом доме, выглядят как возможная скрытая форма благодарности за политические решения. Именно это и стало основой обвинений, которые он называет политической атакой — попыткой демократов дискредитировать его перед возвращением Трампа в политику.
Новый стартап Brain Co
К 2024 году казалось, что карьерная траектория Джареда Кушнера уже очерчена: недвижимость, политика, Ближний Восток, инвестиции. Но именно в этот момент он делает шаг, который многие в Кремниевой долине восприняли сначала как экзотику, а затем — как угрозу: Кушнер приходит в сектор искусственного интеллекта.
Эта экспансия не была импульсивной. Еще в 2023-м он специально ездил в Кремниевую долину — знакомился с разработчиками моделей, венчурными инвесторами, техпредпринимателями. Через своего брата Джоша, одного из крупнейших инвесторов в ИИ-компании, Кушнер получил быстрый доступ к верхушке местной экосистемы. Там он и познакомился с Эладом Гилом — человеком, которого в технологической среде считают «инвестором последней инстанции» и «мозговым центром рынка».
К этим двум добавился неожиданно третий участник — Луис Видегарай, бывший глава МИД Мексики и давний знакомый Кушнера по работе в Белом доме. Видегарай курировал часть международных контактов Трампа, затем ушел в ИТ-консалтинг, но сохранил связи от Латинской Америки до финансовых кругов США.
Так и появилась Brain Co. — компания-проводник, цель которой не разрабатывать собственные модели, а решать куда более сложную задачу: переводить сырой ИИ в работающие корпоративные и правительственные продукты.
Именно эта ниша — «между моделью и бизнес-практикой» — сегодня стала самым дорогим технологическим участком: Big Tech туда бросает армии консультантов, а стартапы понимают, что это рынок объемом в триллионы.
Штат Brain Co. — около 40 человек, преимущественно выпускники Google Brain, Databricks, OpenAI, Tesla и Clubhouse. Стартап работает как «интегратор нового типа»: не консультирует словами, а создает готовые ИИ-приложения под конкретные задачи — от разрешений на строительство до оптимизации энергопотребления на промышленных площадках.
С технической точки зрения Brain Co. заняла очень важное место на рынке: между фундаментальными моделями GPT-уровня и реальными корпоративными системами, у которых свои стандарты, старые базы данных, бюрократия и несовместимые форматы. Там, где традиционный консалтинг годами рисует «дорожные карты», Brain Co. пишет код и разворачивает интеграции.
Это, по сути, переход Кушнера в высокотехнологичную элиту — ту самую, где влияние добывают не через политические связи, а через инженерные компетенции и контроль над масштабируемыми инфраструктурами.
Переговоры по Украине
Осенью 2024 года имя Джареда Кушнера внезапно всплыло там, где его не ждали: в американских предложениях по урегулированию конфликта на Украине. NBC, AP и позже Reuters сообщили, что Кушнер участвовал в подготовке черновых предложений для Госдепа, принимал участие в заседаниях рабочей группы в Женеве, имел прямой контакт с ключевыми переговорщиками из ближневосточного блока.
Белый дом формально подтвердил только одно: Кушнер действительно входил в расширенную группу, участвовавшую в консультациях.
Возникает вопрос: почему человек, официально не работающий в администрации, участвует в таком чувствительном процессе?
Здесь ключевую роль играет репутация Кушнера как эффективного неформального переговорщика, заработанная им еще в работе над Авраамовыми соглашениями. Для Трампа он — «универсальный канал связи», которому доверяют в тех регионах, где классическая американская дипломатия давно исчерпала кредит доверия.
По данным источников Reuters, Трамп рассматривает Кушнера как «неофициального посредника» по европейским и ближневосточным вопросам, и может использовать его роль в переговорах как инструмент тестирования будущей внешнеполитической архитектуры.
Феномен успеха Кушнера
Кушнер — редкий пример человека, который постоянно оказывается в эпицентре скандалов, но каждый раз выходит из них еще сильнее. Не потому что «везЕт». А потому что он обладает навыком, который в американской политике и бизнесе ценится особенно высоко: способностью удерживать контроль над ситуацией, даже когда система рушится вокруг него.
Пожалуй, в этом и состоит его феномен: Кушнер не столько «делает карьеру», сколько присваивает себе пространство влияния, куда обычно входить сложно. Он действует не фронтально, а через слабые места системы — связи, переговорные окна, кризисные моменты, личные отношения.
И всякий раз, когда кажется, что его репутация подорвана, он оказывается в новой роли, зачастую более влиятельной, чем предыдущая.