Есть такое крылатое выражение «унижение паче гордости», по которому в своё время прошелся Фёдор Достоевский. Но тут пойдет речь о другом, о том, кто в сонме святых, просиявших в России, сияет особым теплым, радостным и близким каждому сердцу светом. Это преподобный Серафим Саровский. Его имя — синоним безграничной любви, детской веры и той духовной радости, что преображает мир вокруг.
От купеческого сына Прохора Мошнина он прошёл путь до великого старца, к которому стекались тысячи, его жизненный путь стал воплощением евангельской истины о стяжании Духа Святого.
Родившись в 1754 году в Курске, он с юных лет избрал путь служения Богу. Уйдя в Саровскую пустынь, он принял постриг с именем Серафим, что значит «пламенный», и всецело оправдал его своей горячей молитвой. Стремясь к предельному уединению, он удалился в лесную келью, где годы строгого поста и молитвы стали для него духовной школой. Здесь он совершал свои великие подвиги.
По велению Царицы Небесной, затворник «открыл двери» своей кельи для всех страждущих. К нему, как к живому источнику, шли крестьяне и аристократы, богачи и бедняки. Каждого он встречал словами, ставшими его духовным завещанием: «Радость моя, Христос воскресе!». В этой фразе — вся суть его учения: цель жизни есть стяжание (обретение) благодати Святого Духа, а средство — искренняя любовь, творящая каждое дело ради Христа.
Он был прозорливцем и чудотворцем, основателем и покровителем знаменитой Дивеевской обители — «четвертого удела Божией Матери на земле». Его беседа с Николаем Мотовиловым о стяжании Духа Святого является жемчужиной православного богословия.
Серафим Саровский — это не просто страничка из учебника истории. Это любящий дедушка, который и сегодня смотрит с иконы лучистыми глазами и говорит каждому из нас: «Радость моя! Не унывай! Ступай путем добра, и обретешь мир и радость в Духе Святом».
На я тут хотел коснуться лишь одного только эпизода из его смиренной жизни. В лесной глуши, среди сосен, что шепчутся с ветром о вечном, стояла келья пустынника. Здесь, вдали от мирской суеты, старец Серафим совершал свой незримый подвиг — беседовал с Богом в тишине сердца. Но осенью 1802 года тишину эту нарушили не молитвы, а грубые голоса и угрозы.
И вот трое крестьян, ослеплённых молвой о будто бы несметных сокровищах в келье отшельника, решили поживиться. Они настигли его за работой. В руках у старца был топор. Он мог бы сразиться с ними, но в его сердце жил закон непротивления злу. Он опустил топор и безропотно отдал себя в их руки.
Удар обуха обрушился на него самого. Острая боль, хруст ребер, тёмная пелена, застилавшая сознание... А потом разбойники, не найдя никакого золота, скрылись, оставив его истекать кровью на холодной земле. Но не о смерти думал старец, а о том, чтобы донести до обители последнюю искру жизни — не для себя, но как свидетельство промысла Божьего. Чудом доползши до врат монастыря, он оказался на пороге между жизнью и смертью.
И вновь, как не раз бывало прежде, не оставила его Владычица Небесная. Явившись в сиянии, Она даровала ему исцеление.
Когда же злодеев изловили и готовили к суровой каре, старец, едва оправившийся от ран, оказался не против, а за них: «Простите их, — молил он, — иначе я покину свою обитель». Сила его всепрощающей любви сломила жестокость человеческого правосудия. И свершилось чудо, быть может, большее, чем физическое исцеление: сами виновники его страданий, тронутые этой милостью, обратились к нему со слезами раскаяния.
И есть ещё одна легенда: беседуя с напавшими на него, он сам покаялся им: «Простите, я слаб, пока вы били меня и пытали не выдержал я и - проклял вас и ваших предков на семь поколений вперёд. Вот такова сила святости, что не понятно – то ли это было проклятие, то ли благословение? «Всем бы такое проклятие!», сказали мне недавно, когда я напомнил эту историю.
Но телесная цена была уплачена сполна. Прежний Прохор-богатырь, высокий и могучий, навсегда ушёл в прошлое. Из этого испытания родился новый Серафим — тот, кого мы знаем по иконам: согбенный, иссохший старик, чьё тело, опирающееся на топорик или посох, стало живым памятником перенесённым страданиям и обретённому через них смирению. Телесная немощь лишь оттенила несокрушимую мощь его духа, готового отныне к главному служению.
Причисленный к лику святых в 1903 году при огромном стечении народа, включая царскую семью, преподобный Серафим и поныне не оставляет своим заступничеством. Его мощи, обретенные в Дивеевском монастыре, источают благодать, а на иконах он предстает тем самым согбенным старцем, чей образ говорит о великом смирении и еще большей любви.