В Москве, с 10 по 21 ноября, состоялась Х Международная конференция по искусственному интеллекту и машинному обучению "Artificial Intelligence Journey 2025", на которой также выступил президент РФ Владимир Путин.
В своей речи он не только отметил уникальные преимущества России в разворачивающейся глобальной гонке за научно-техническое лидерство, но также озвучил основные узлы дорожной карты, по которой страна, в содружестве со стратегическими партнерами, должна двигаться вперед.
Если кратко, то речь шла о создании "Генерального штаба" для координирования действий государства в целях продвижения новой технологической революции, включая реформы в энергетике, массовое строительство ЦОДов (центров обработки данных), а также создание режима наибольшей благоприятности для ученых и предпринимателей, от которых продвижение этих реформ критически зависит. Иначе говоря, эффективное продвижение реформ требует, по словам президента, "административного ресурса".
Мы не будем здесь пересказывать выступление Путина, его можно посмотреть на ресурсе kremlin.ru. Но обратим внимание на обстоятельства, от которых зависит фундаментальная трансформация российской экономики в направлении указанной президентом реализации:
"Критическую зависимость от чужих систем мы не можем допустить. Для России это вопрос государственного, технологического и, я бы сказал, ценностного суверенитета".
Но что значит "критически зависеть от чужих систем"? Известный российский аналитик Андрей Безруков, в одном из своих недавних выступлений в "Воскресном вечере" у Владимира Соловьева, прямо сказал, что для страны, претендующей на полную независимость, главным суверенитетом является финансовый. В ином случае национальная экономика имеет известные бреши, через которые существенная часть "производственного пара" просто уходит из системы вовне. Означает ли это, что для успеха в технологической гонке России следует начать с создания независимого инвестиционного рубля?
Сам Безруков именно так и считает, одновременно призывая российский бизнес осваивать новые рынки уже не в западном, а южном направлении. То же самое говорил в своем выступлении и президент: усиление партнерства со странами ЕврАзЭС, БРИКС, ШОС. Однако, все попытки уйти от доллара к юаню ничего не решат по существу, поскольку курс китайской валюты жёстко контролируется государством и привязан к доллару. Несмотря на то, что Китай активно расширяет использование юаня в международной торговле и кредитах, но отсутствие полной конвертируемости и глобального доверия делает доллар в системе современных экономических координат доминирующим ориентиром. Что уж тут говорить о рубле!
Однако, специфика технологической трансформации современного мира ставит под вопрос уже саму глобальную финансовую систему, основанную на политике ЦБ (центробанков). И это, прежде всего, смекнули пионеры глобальной цифровизации, окопавшиеся в Кремниевой долине. Не случайно именно оттуда был запущен биткоин, с которым уже вынужден считаться сам Федеральный Резерв (американский аналог ЦБ США).
На фоне этой таблицы легко себе представить "бизнес-плечо" американских, российских и иных олигархов, их возможности аккумулировать инвестиционные капиталы в инновационные проекты. Но это – лишь начало схватки. Используя новейшие цифровые технологии, апологеты "новой экономической политики", или так называемые техно-олигархи, научились консолидировать финансовые мощности (новые деньги) гораздо эффективнее традиционных банкиров (старые деньги). Уже сегодня новым деньгам принадлежит до 60% всей мировой собственности, и их доля последовательно растет. Но это вовсе не означает, что финансовая модель, даже при наличии криптовалюты, останется прежней. Напротив, GENIUS Act, подписанный Трампом как ставленником техно-олигархов, открывает новые возможности для финансовых спекуляций невиданного масштаба в интересах новых денег, а держатели старых денег (банки и традиционные производства), если не перейдут на новые платформы, будут последовательно разоряться. Здесь мы видим, в сущности, нарастание противоречия между потенциалом технологий и капиталистическими производственными отношениями, которые этому потенциалу мешают.
Означает ли это, что будущее за теми, кто контролирует крипту? Многие так и думают, в особенности учитывая курс захвативших Белый дом трампистов на превращение Америки в главного майнера биткоинов и других форм криптовалюты. Но это, на мой взгляд, лишь промежуточная фаза захвата американской технократией монопольных позиций в управлении глобальными тенденциями всего научно-технического прогресса. Ведь главное здесь – не цифры на экране, определяющие долю собственника в распределении ресурсов, но действительный контроль над последними, чисто физический. А это, исходя из опыта реал-политики, возможно только с помощью прямого военного доминирования. При этом мировые ресурсы распределяются совсем не так, как номинальный ВВП:
Мы видим, что финансовый сектор, играя роль распределительной системы, не соответствует уровню действительного материального богатства стран и народов, причем спекулятивная часть этой системы имеет тенденцию все больше отрываться от своего материального обеспечения. Это – известный издревле эффект кредитно-денежной экономики, выстраиваемой как финансовая пирамида ("вавилонская башня"). Теоретически, эффекта обрушения здесь можно избежать лишь при условии бесконечного роста ценностных активов (включая так называемую "символическую" или "спекулятивную" стоимость), но в условиях пределов физического роста (истощение ресурсов планеты) никакие символы не заменят реального хлеба. Единственным выходом тут является овладение бесконечными ресурсами космоса, на что и делают ставку (по меньшей мере теоретическую) апологеты продвинутых технологий и космисты-идеалисты.
Однако, более трезвые аналитики полагают, что пугающая скорость истощения планетарных ресурсов, помноженная на разрастающиеся кризисы экологического, демографического, экономического и военного характера, не позволят спокойно дожидаться изобретения "рога изобилия". Напротив, ситуацию нужно брать в "ежовые рукавицы" здесь и теперь. Именно такой нарратив все больше преобладает в правящих кругах ведущих стран развитого капитализма, прежде всего – США. Отсюда – все разговоры про неэффективность демократии, "третий срок Трампа", технократическую республику или даже монархию по модели корпорации с жестко централизованным правлением.
Манифестом американской технократии является книга руководителей компании Palantir (разработчик программного обеспечения анализа данных для военных структур и спецслужб) Алекса Карпа и Николая Замиски "Технократическая республика", где вопросы финансовой прибыли объявляются несущественными в сравнении с достижением американским народом, как лидером всего прогрессивного человечества, мирового цивилизационного лидерства ценой ускорения научно-технического прогресса (акселерационизм). Эрик Шмидт, технический консультант холдинговой компании Alphabet (управляющая компанией Google и ее дочерними фирмами) предлагает объединить энергоресурсы США, Канады и Гренландии для достижения глобального лидерства Вашингтона в области вычислительных мощностей, что, в свою очередь, обеспечит военно-промышленной мощи Америки монопольные позиции в мире.
Эти подходы перекликаются с установками Американского техната – движения второй четверти ХХ века за переход Северной Америки от демократической модели управления к технократической, основанной на следующих принципах:
– Отмена ценового механизма (денег, рынка). Экономика должна управляться не спросом и предложением, а физическими ресурсами и энергией.
– Управление инженерами и учеными. Власть должна принадлежать не политикам или бизнесменам, а техническим специалистам, которые будут принимать оптимальные решения на основе данных.
– Энергетический учет. Введение новой "валюты", основанной не на золоте или доверии, а на единицах энергии (например, джоулях). Каждому гражданину выдаются "энергетические сертификаты" на определенный лимит потребления.
– Высокая автоматизация. Максимальное использование технологий для освобождения человека от рутинного труда.
– Планирование "сверху вниз". Создание централизованной системы, которая рассчитывает и распределяет ресурсы для всего континента (Северной Америки) для достижения максимальной эффективности.
Представители Техната первыми стали продвигать концепцию объединения всей Северной Америки в единый производственный блок, причем современную финансовую систему предложили заменить на привязанные к физической экономике энергетические сертификаты. Идея состояла в том, чтобы разделить годовой объем всей вырабатываемой в Технате энергии между жителями старше 25 лет. Каждый должен получить равное количество таких сертификатов, которые будут выдаваться независимо от того, работает человек или нет. Работать можно будет только с 25 до 45 лет, по четыре часа в день, 165 дней в году, а пенсионеры продолжат пользоваться всеми потребительскими благами Техната.
Примечательно, что одним из лидеров Техната был Джошуа Холдерман, дед Илона Маска, проживавший в Канаде и возглавлявший там Партию социального кредита, а затем переселившийся в Южную Африку. Сам Маск неоднократно высказывался о том, что деньги в обозримом будущем будут отменены как неэффективная система распределения благ и тормозящая научно-технический прогресс.
Но если основатель "Теслы" верит (хотя бы на словах) в светлое будущее всего человечества, которому новые технологии принесут безграничное изобилие, то Питер Тиль (партнер Маска по изобретению PayPal) полагает, что будущее принадлежит исключительно новой "расе господ", а говоря точнее – "пост-людям", которые будут использовать для своего развития продвинутые технологии (ИИ, биоинженерию, цифровую эволюцию). Пост-люди, как продукт транс-гуманизма, выделятся из среды современного Хомо сапиенса в качестве отдельного вида, вне зависимости от заданных природой расовых, национальных и гендерных особенностей. Остальные же останутся в традиционных биологических рамках.
Этим тенденциям правого либертарианского (эгоистического) акселерационизма противостоит левый, пост-марксистский (post-work) аксерерационизм, главными идеологами которого являются британские философы Ник Срничек и Алекс Уильямс (авторы манифеста "Изобретая будущее: Посткапитализм и мир без труда"). Они предлагают разделить плоды научно-технического прогресса предполагается со всем человечеством, невзирая на растущий ресурсный дефицит и иные системные проблемы, связанные с перегрузкой планеты. Левые акселерационисты не готовы к отмене демократии в пользу технократии, они уповают, подобно марксистам, на общий рост сознательности и технических компетенций всего человечества, которому развитие технологий принесет полное изобилие (техно-коммунизм).
Однако, тревожная ситуация в современном мире не позволяет смотреть на вещи сквозь розовые очки. Любому серьезному аналитику понятно, что сейчас все без исключения государства стремятся к консолидации своих ресурсов и выбору потенциальных партнеров в гоббсовской борьбе "всех против всех" за место под солнцем. Невзирая на любые благие намерения, человеческие общества, как и отдельные индивидуумы, вынуждены реалистично рассчитывать свои силы в обстоятельствах растущего дефицита кормящего ландшафта (пресной воды, плодородных почв и полезных ископаемых), помноженного на растущий уровень загрязнения окружающей среды и пугающее повышение среднегодовой температуры (чем бы они не было вызвано, включая естественные природные циклы).
Россия, как совокупность территорий и населения, в этом отношении находится в относительно благоприятном положении, если не сказать – наиболее благоприятном с точки зрения физической экономики. Более того, Россия может эффективно защитить свое население, территорию и ресурсы от внешних поползновений. А они будут расти, учитывая кризисную ситуацию за пределами русского лимеса (лат. "граница"). Означает ли это, что россиянам следует предпринять действия, подобно американцам, взявшим курс на возвращение величия своей стране? Да и вообще, не напоминают идеи Американского техната централизованное управление советского типа, некогда реализованное в СССР и других странах социалистического содружества?
Безусловно, напоминают. Более того, Американский технат многое перенял от не успевшего развиться в полном объеме Германского техната, основанного на традициях немецкой инженерной школы, но пущенного под откос в обстоятельствах поражения Рейха во Второй мировой войне. Один из теоретиков Германского техната, Готтфрид Федер, как и активист Американского техната Джошуа Ходерман, были едины во мнении, что могильщиком германского проекта выступил Адольф Гитлер, все пустивший под откос благодаря своему авантюризму и стратегическому слабоумию. А вот Сталин, как руководитель условного Русского техната, оказался более успешным, хотя технократические активы СССР были сданы другими авантюристами, и тоже – с дефицитом стратегического мышления.
Но все упомянутые выше формы технократического порядка относятся к индустриальному миру модерна или, в иной системе координат, ко времени четвертого технологического уклада "эпохи нефти" (1908 – 1971). Тогда как сегодня мы находимся уже в реалиях постмодерна, в конце пятого технологического уклада "эпохи компьютеров и телекоммуникаций" (1971 – 2004), а лидеры научно-технического прогресса уже вступили в период шестого уклада "эпохи нанотехнологий" (2004 – 2060). Разумеется, это все условные маркировки, но ясно одно: современные технологии позволяют на практике реализовать такой уровень технократического управления обществом, о котором пионеры Техната и космизма только мечтали.
А теперь о главном факторе научно-технического развития человечества на протяжении всей его истории – о войне. Точнее – о военных технологиях, причем, не всегда ведущих к неизбежному боестолкновению, но также позволяющих, подчас (как в случае Холодной войны), его эффективно избегать. Сегодня мы наблюдаем повсеместное обострение межгосударственных конфликтов – военных, торговых, финансовых, культурных. Все вооружаются с ускоренной силой, любой ценой, даже путем влезания в неоплатные долги (видимо, в надежде когда-нибудь все отыграть назад). Но не всякая финансовая система выдержит подобные гонки. И если даже международное доверие к доллару под вопросом, то что же говорить о юане, евро, фунте стерлингов и более слабых валютах, включая российский рубль?
Понятно, что на таком финансовом треке России делать нечего, она тут просто не конкурентоспособна. Любые попытки что-то "заработать" в системе международных расчетов чреваты для Москвы односторонними убытками в той или иной перспективе. Тем более, при таком "раскладе" рубль никогда не станет инвестиционной валютой. Сейчас не 1944 год, когда СССР союзники по антигитлеровской коалиции предлагали вступить в элитный клуб мировых расчетных валют наравне с долларом и фунтом стерлингов. Тогда отказались, сегодня никто уже так просто не предложит, поезд ушел…
Но современный мир уже переходит на новые активы – энергетические. И тут у Москвы появляются новые шансы. Ведь в ее руках, политически достаточно консолидированных (мечта правых акселерационистов) сосредоточена как минимум (!) одна четверть всех энергетических запасов планеты, включая нефть, газ, уголь и урановые руды, уже не говоря о сибирских реках. Именно это богатство, пущенное не на экспорт за "бумажные фантики" или "цифры в компьютере", а сохраняемое для внутреннего пользования, позволит стране реально обеспечить развитие новых технологий, о которых говорил Президент. Этот новый "план ГОЭЛРО" включает в себя строительство в обозримом будущем 38 мощнейших центров обработки данных (ЦОДов) в качестве ответа на американскую программу "Stargate" (до 30 и более дата-центров). Причем, природные условия в России (учитывая более холодный климат, снижающий расходы на охлаждение "железа") благоприятнее, чем в США. Кроме того, российские дата-центры стратегически менее уязвимы, чем американские.
Минус России – относительно маленькое (для сверхдержавы) население, причем его баланс относительно потенциальных противников постоянно сокращается. Если количество населения в странах НАТО в 1986 году и сегодня остается одним и тем же и составляет около 730 млн. человек, то население стран Варшавского договора в 1986 году равнялось 397 млн. человек, а страны ОДКБ дают только 193 млн. То есть пропорция за 40 лет изменилась с 1,8 на 3,8 не в пользу России и ее союзников. Правда, тут мы не учитываем Китай и КНДР, а также Японию, Южную Корею и Тайвань с другой стороны.
А вот как обстоят дела с количеством ученых, системных аналитиков и программистов в 20 ведущих странах мира:
Согласно этим данным, Россия входит в десятку ведущих стран с самой высокой долей в населении высокоуровневых специалистов. Но чтобы достичь лидерства (уровень Канады), ей нужно как минимум удвоить это число. Кроме того, следует привлекать в страну иностранных специалистов. Но сделать это, рискну предположить, следует не за счет высоких зарплат (по крайней мере стратегически), а за счет создания условий для полноценной научной работы, не ограниченной техническими ресурсами.
Известный французский математик российско-германского происхождения Александр Гротендик считал, что ученые образуют в человечестве особую "привилегированную касту", способную решать задачи, недоступные умам подавляющего большинства "обычных" людей. Привилегии ученых Гротендик видел исключительно в том, что государство не должно экономить на научном инструментарии и посильно создавать условия для высокопродуктивного труда, принимая во внимание психологические и культурные особенности апологетов науки, уже не говоря о гениях. Ибо научная элита работает на все общество, на все человечество.
Ученые и технократы, как мне представляется, всегда стоят на передовой научно-технического развития общества, а это значит – и в авангарде человеческой эволюции с точки зрения развития архитектуры мозга, приспособленной для решения проблем нового технического уровня, в условиях нового технологического уклада. И в этом смысле "научная элита" Гротендика не равнозначна "пост-человеку" Питера Тиля и других трансгуманистов. Ведь в одном случае мы говорит о естественном развитии и культурном отборе, в другом – о неестественных имплантах (чипы в мозгах) и стремлении игнорировать культурные традиции в пользу индивидуалистических фантазий, общественная польза которых неочевидна.
Тут, сама собой, напрашивается аналогия с фиатными валютами и энергетическими сертификатами, со спекулятивными стратегиями чистого количества и материальными ресурсами физической экономики. И еще одна аналогия с эпохой модерна и индустриализации: в 1931 году на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности тогдашний лидер СССР Иосиф Сталин четко заявил:
"Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут".
Сегодня о таких сроках речь, конечно, не идет. Но в условиях нарастающего всеобщего финансового и ресурсного кризиса невозможно рассчитывать на серьезные результаты при годовом росте экономики на 1,5% (по данным Минфина). Стране нужна не финансовая, а ресурсная мобилизация, не развитие управляемых "невидимой рукой" рынков, а формирование энергетической инфраструктуры, которая позволит обеспечить военно-технологическое доминирование, как минимум, в Северной Евразии.
О других аспектах предстоящего мирового кризиса - в статье Владимира Видеманна Сингулярный кризис и постсингулярный гуманизм. Стратегии выживания глобальных игроков
Владимир Видеманн