Сияние кристалла в сибирской тайге стало стабильным — голубым, ровным, словно пульс уснувшего великана. Но спокойствие было обманчивым. На мониторах «Сигмы» одна за другой вспыхивали тревожные отметки: узлы в Тибете, Марианской впадине и Гималаях продолжали нестабильно пульсировать. А в Розуэлле… там датчики зафиксировали нечто новое.
— Они проникли, — прошептал Григорий, вглядываясь в данные. — В кратере появились структуры. Не артефакты — живые существа.
Артём стоял у панорамного окна лаборатории, глядя на заснеженные вершины вдали. Узор на ладони теперь представлял собой полную схему — сеть из семи узлов, соединённых светящимися линиями. В центре пульсировал символ кристалла.
— Система почти собрана, — сказал он. — Но они не дадут нам завершить синхронизацию.
Лидия подошла, держа в руках свежий отчёт.
— Из Перу сообщают: фигуры в фиолетовом свете начали двигаться к центру диска. Они строят что‑то… похоже на врата.
— Врата куда? — спросил Артём.
— Мы не знаем. Но если они откроются, всё изменится.
Решение было принято быстро.
Группа из пяти «помеченных» (трое всё ещё восстанавливались после первой синхронизации) должна была отправиться к трём нестабильным узлам: Тибету, Марианской впадине и Гималаям. Артём и Лидия оставались в «Сигме», чтобы координировать процесс и поддерживать связь с кристаллом.
— Это может быть ловушкой, — предупредил Григорий. — Они ждут вас.
— А мы ждём их, — ответил Даниил, уже надевавший защитный костюм. — Если система заработает, у нас будет шанс.
Перед вылетом Артём подошёл к каждому из уходящих. Он коснулся их ладоней — и узоры на коже вспыхнули, обмениваясь данными. Это был не ритуал, а техническая синхронизация: теперь каждый «помеченный» нёс в себе часть общей схемы.
— Помните: если почувствуете, что теряете контроль, — прерывайте связь. Иначе они захватят ваше сознание, — сказал Артём.
Они кивнули. И ушли.
Первые сообщения пришли через шесть часов.
Тибет. Мария, находясь у монастыря Самье, передала:
«Они здесь. Десятки фигур в серебристом. Они не атакуют — они наблюдают. Когда я коснулась обелиска, один из них поднял руку. Я увидела… город. Тот самый, из видений. Он жив».
Марианская впадина. Кевин, находясь в батискафе на глубине 10 000 м, сообщил:
«Кристалл начал излучать свет. Вода вокруг него меняет структуру — становится плотной, как стекло. Я чувствую, что он ждёт. Но кого?»
Гималаи. Хиро, стоя на краю пропасти, передал:
«Диск вращается быстрее. В воздухе появились трещины — как в небе из видений. Я вижу их. Они идут».
Артём смотрел на карту. Три узла медленно окрашивались в голубой — признак синхронизации. Но вокруг них разрастались фиолетовые пятна — следы вторжения.
— Они сопротивляются, — сказала Лидия. — Но если мы успеем…
В этот момент мониторы взорвались сигналами тревоги.
На экране появилась картинка из Розуэлла: кратер, где лежал обломок артефакта, теперь был окружён сотнями фигур в фиолетовом. Они двигались синхронно, выстраиваясь в круг. В центре поднимался столб света.
— Они активируют свой узел, — выдохнул Григорий. — Без «помеченного»!
— Значит, они нашли другой способ, — процедил Артём. — Или… всегда знали, как это сделать.
Столб света достиг неба. В атмосфере образовалась трещина — на этот раз настоящая, видимая даже с орбиты. Из неё хлынул фиолетовый свет, заливая полконтинента.
— Это начало, — прошептала Лидия. — Они открывают врата.
Артём посмотрел на кристалл. Его сияние стало ярче, но в глубинах пульсировала тьма. Узор на ладони начал трескаться, словно стекло под ударом.
— Система не выдержит, — понял он. — Если мы не найдём способ усилить её…
Внезапно в голове прозвучал голос — не один, а множество, слившихся в унисон:
«Ключ — в памяти. Вспомни, кто ты».
Артём закрыл глаза. Перед ним пронеслись видения:
- Он — не человек. Его тело — оболочка, созданная Хранителями.
- Его память стёрта, чтобы он мог родиться среди людей и не вызвать подозрений.
- Он — последний из линии защитников, чья задача — перезапустить систему, когда придёт час.
Он открыл глаза. Узор на ладони изменился. Теперь это был не просто символ — это была подпись. Его истинная сущность.
— Я знаю, что делать, — сказал он. — Но мне нужна полная изоляция. И доступ к кристаллу.
Лидия кивнула.
— Всё готово. Мы отключим внешние системы. Но… ты можешь не вернуться.
— Если не попробую — никто не вернётся.
Его поместили в камеру, соединённую с кристаллом через сеть проводников. На стенах зажглись руны — древние символы, которые он теперь понимал. Это был язык системы.
— Начинаю, — прошептал Артём.
Он коснулся кристалла.
Мир взорвался светом.
Сознание Артёма растворилось в сети. Он стал системой. Он чувствовал каждый узел:
- Перу — где Даниил боролся с потоком фиолетового света, пытаясь удержать диск.
- Тибет — где Мария стояла перед серебристыми фигурами, и они говорили с ней.
- Марианская впадина — где Кевин погружался в светящуюся воду, становясь частью кристалла.
- Гималаи — где Хиро балансировал на краю пропасти, а диск вращался вокруг него, как планета вокруг звезды.
- Розуэлл — где врата уже открывались, выпуская тьму.
Он потянулся к каждому из них. Передал силу. Сказал:
«Держитесь. Я иду».
Затем он обратился к кристаллу:
«Активируй протокол „Щит“».
Кристалл вспыхнул.
На поверхности Земли произошло невозможное.
Из семи узлов вырвались лучи света. Они соединились в небе, образуя купол — гигантский, прозрачный, как стекло. Фиолетовая трещина остановилась. Врата в Розуэлле замерли на грани открытия.
Но Артём знал: это не победа. Это перемирие.
Когда он очнулся, Лидия держала его за руку.
— Ты сделал это, — сказала она. — Щит держится.
Он посмотрел на ладонь. Узор исчез. Вместо него — ровный круг. Символ завершённости.
— Они ещё придут, — прошептал он. — Но теперь мы знаем: система работает. И мы готовы.
Где‑то в глубинах космоса, за пределами щита, тьма собиралась вновь.
Но щит стоял.
И Артём стоял с ним...