Застой, рецессия. Российская экономика в 2026 году не рухнет, но спад промпроизводства всегда сопровождают его верные спутники: сокращение занятости, остановка роста доходов. Экономист Олег Сухарев объясняет, как будет развиваться уже неизбежный для отечественной экономики диагноз — рецессия.
Екатерина Максимова
Оценивать, справляется ли экономика РФ с новой реальностью, когда десятки отраслей либо стагнируют, либо ушли в минус, можно по-разному. Но сводные опережающие индексы не обманешь. Как минимум данные говорят о неустойчивости экономической ситуации. И тревожных сигналов становится все больше. Что происходит и по какому сценарию могут развиваться события — об этом «Новые Известия» спросили доктора экономических наук, профессора Олега Сухарева.
«Жесткая монетарная политика останавливала экономику, ввергая ее в рецессию»
— Вы один из первых предупредили о риске перехода экономики в стадию рецессии. Текущий год заканчивает вполне конкретным прогнозом от ЦМАКП: рецессия гарантирована и «назначена» на 2026 год. Мы уже видим начало этого процесса, с учетом того что промпроизводство за вычетом отраслей с доминирующей долей ОПК сократилось до 98,8%, а гражданский сектор — и того хуже: падение до 92,8%.
— Те отрасли, в которые вливались бюджетные деньги, сейчас в небольшом плюсе. Гражданский сектор без господдержки. И там отрасли в минусе, притом весьма внушительном. И часть из них уже с июля-августа.
Минус почти 7%. А по некоторым направлениям есть и -12%, и даже -18%. Поэтому там мы уже имеем рецессию, потому что падение по некоторым секторам фиксируется практически два квартала подряд.
Но в секторах, которые связаны с обороной, мультипликативной цепочкой от обороны, мы имеем некоторый плюс, и часто не очень-то и значимый. Что подтверждает вывод о том, что жесткая монетарная политика останавливала нам экономику, ввергая ее в рецессию.
Почему? Потому что, по существу, отрасли, имеющие оборонное назначение, получали бюджетную подпитку, то есть получали тот авансовый капитал, которого монетарные власти в лице Центробанка лишали всю другую экономику. Гражданскую в том числе.
И она остановилась. Мы имеем в среднем снижение, то есть минус по выпуску, а это рецессионное явление. Но классическая рецессия устанавливается, правда, минусом обычно по двум кварталам.
Таким образом, приводимые данные подтверждают правоту научной школы академика С. Ю. Глазьева.
— Это пока так называемая техническая рецессия? Объем промпроизводства именно в октябре показал всплеск 3,1% против 0,3% в сентябре. Пусть за счет секторов с высокой долей ОПК, а также за счет ТЭК, но рост зафиксирован.
— Да, еще классической рецессии по промпроизводству нет. Но если в январе — феврале 2026 года спад продолжится, то, скорее всего, мы будем уже иметь зафиксированную рецессию.
И раз пока не приняты меры, раз пока нет и существенного ослабления жесткой монетарной политики, то, скорее всего, уже полноценную рецессию мы получим в 2026 году. Хотя по некоторым отраслям мы уже имеем классическую.
Рост же всегда интенсифицируется в четвертом квартале, но важен общий итог. И даже в среднем рост на 0,8% или даже на 1,2% — это будет стагнация развития, одновременно со спадом в целом наборе важных секторов и отраслей. Это плохой результат — и его дала монетарная политика.
Спад в промпроизводстве аукнется многим семьям
— Гражданская промышленность и рецессия в текущих условиях: как это будет проявляться на россиянах? И насколько выход из этого кризиса будет долгим и болезненным?
— Проявляться это будет, во-первых, спадом производства, затем — сокращением занятости, отсутствием роста доходов.
Выход из рецессии должен быть связан с наращиванием объемов выпуска, то есть и с характеристикой спроса, и с характеристиками предложения, с авансовым капиталом, с кредитованием этих секторов. Вот так обычно осуществляется выход из рецессии.
Ситуация еще осложняется тем, что отдельные отрасли «на бумаге» в плюсе, но этот плюс незначительный — плюс полпроцента, пусть даже плюс 1%. Это по существу стагнационное развитие.
При таких темпах, при такой динамике обычно практически нет инвестиций, практически нет технологического обновления и обновления капитала. Не растет зарплата и нет должных инноваций.
— Деградация, проще говоря?
— В общем-то, да. Идет вялое развитие большого числа отраслей. Формально они не в минусе, но они стагнируют.
Это тоже очень плохо. Это болезненный симптом. Поэтому то, о чем мы предупреждали полтора-два года назад, и уж год назад это вообще было совсем очевидно, к сожалению, состоялось.
Очень горькое чувство от того, что и ученый-экономист, академик Глазьев, и ваш покорный слуга оказались правы. К сожалению, научный анализ, данные, методология, которой мы владеем, давала такое предсказание и результат, четко основанный на научных представлениях. А горько от того, что оказались не услышаны, что не смогли предотвратить такой негативный исход для страны.
— Вот еще один вывод, который сделали ваши коллеги, цитата: «Из-за резкого торможения экономического роста на фоне довольно высокой инфляции экономика вышла практически на рубеж стагфляции впервые с начала 2023 года». Как два экономических процесса — рецессия и стагфляция — усложнят жизнь граждан?
— Стагфляция — это высокая инфляция при сокращении занятости, то есть при высокой безработице либо ее существенном росте. Это классическое определение.
Инфляция действительно высоковата сегодня в России. Примерно 7−9%, официально, я подчеркиваю — официально, реально даже чуть повыше, а безработица пока не так высока. Поэтому не ясно, что коллеги имеют в виду под рубежом. На сегодня классической стагфляции нет. В перспективе она может возникнуть — только с ростом безработицы при сохранении высокой инфляции.
Поэтому в случае с развертыванием рецессии, а она уже разворачивается, многие предприятия начнут освобождаться от персонала. Другое дело, что будут это делать не так быстро, поэтому я надеюсь, что сильно безработица не возрастет в ближайший период, скажем, полгода. Ну, а далее при сохранении такой даже политики возможен рост безработицы.
Как поведет себя инфляция — вопрос. Если она не будет столь высокой — то это также не будет означать стагфляции.
— А что работодателей будет удерживать, если у них дебет с кредитом не сходится?
— Возможно, будут еще надеяться и на заказы, и на поддержку правительства, на изменение ситуации к лучшему, потому что потеря кадров — это потеря перспективы в принципе.
Поэтому мне представляется, что сильно безработица возрасти не должна. В ближайшие полгода все-таки, думается, она не будет высокой. Не должно быть, по крайней мере. Кадры и так в дефиците — и терять их сегодня не такое простое решение для бизнеса. Лучше работать неполную неделю, но сохранить коллектив в поисках новой работы.
Конечно, с течением времени, к концу 2026 года, если ничего не будет предпринято, я это подчеркиваю, то, конечно, определенные хозяйственные субъекты освободятся от лишних рабочих рук. Выхода не будет иного: спроса нет, объемы просядут, и тогда подрастет и безработица.
Если инфляцию задавить не удастся в такой ситуации и она будет все равно высокая, то только в этом случае возникнет стагфляция. Но борьба с ней не может проводится монетаристскими методами Милтона Фридмана. Они пагубно сработали, принеся стрпне беду в 90-е годы, они абсолютно не годны и сегодня!
— Вы сказали, что «если ничего не будет предпринято». Из точно принятого Минфином — только повышение налогов с 2026 года. Почему правительство не видит закономерностей, которые подтверждены конкретными научными разработками?
— Меня это тоже удивляет. Почему не слышат и не слушают экономистов, того же академика Глазьева С. Ю., представителей его школы. На мой взгляд, это в интересах страны. Меры известны — смотрите научные работы указанной школы.
Конечно, повышение налогов не будет работать на развитие, так как это решение плохо продумано и ситуационное.
Стагнация-2026: страшнее пандемии
— Во время пандемии многие отрасли также скатились в рецессию. В чем принципиальная разница «коронавирусного» экономического кризиса от текущей ситуации, какой риск сейчас самый важный?
— Разница принципиальная. Ситуация пандемии — это ситуация, когда в одних секторах сократился спрос и пошло сокращение, но в других секторах спрос резко возрос. Вспомните, как шагнули вверх медицинские услуги, химическое производство, фармацевтическая отрасль, IT-услуги, доставка, онлайн-торговля и т. д.
Резко. Эти секторы возросли. И они приняли людей на работу.
То есть, процесс был управляемый. Локдауны сопровождались соответствующей социальной помощью, на государственном уровне шло купированию проблем, развитие мощностей в медицине и т. д. Шли конкретные вливания. И ставка процентная не была столь высокой, кстати.
И управляемое перемещение трудового ресурса не привело к рецессии. Она была, конечно, потому ВВП тогда упал на 2%. Сейчас пишут, что упал на 1,4%. Но это неважно, падение было незначительным в экстранеординарной ситуации.
Но разница в том, что уже в 2021 году мы имели рост. А сегодня риск в том, что часть секторов, связанных с субсидиями, не упали в минус, они имеют слабый плюс, ставка высока, кредитные ресурсы обрезаны, собственных средств не хватает предприятиям.
Многие остановились, некоторые крупные производства уже давно перешли на неполный рабочий день. Эта статистика замалчивается. Но то одно предприятие ушло на четырехдневку, то второе, то третье… И это длится уже несколько месяцев.
Конечно, выход из такой ситуации требует изменения не только в политике бюджетных ассигнований. Эти ассигнования для многих отраслей вроде как есть, но они не справляются, они недостаточны, их объем недостаточный, несистемный.
Плюс монетарная политика давит эту бюджетную компоненту. Мы и это прогнозировали: позиция Центробанка по ключевой ставке может вообще обнулить все развитие, а бюджетных средств просто будет недостаточно. Требуются серьезные системные изменения и стимулы для поддержки многих секторов, чтобы мультиплицирующая экономика сработала и выходила из рецессии.
— Когда экономика начнет выходить из рецессии?
— Это уже будет 2027-й. Следующий год в любом случае — стагнация. Даже при прогнозе роста ВВП на 1,4% это все равно не развитие. Вероятно, будет и вообще минус по ВВП, то есть спад — рецессия.
Как страна прожила и 2025-й. По итогам года рост ВВП будет ниже 1%. Хотя четвертый квартал всегда выводил экономику, потому что все финансовые планы завершаются, деньги поступают и т. д. Это стимулировало всегда.
А получается, что по этому году мы пока не видим такой поддержки и такого выздоровления. Видна обратная тенденция — глубокой болезни и ее развития, причем без должного лечения. И это, конечно, серьезно настораживает.
---