Мы живём в мире, где любимый артист, стример или блогер помещается в карман и говорит так, словно обращается лично к вам. Камера смотрит прямо в глаза, чат шепчет «мы все здесь для тебя», алгоритмы щедро подбрасывают «ещё чуть‑чуть». И это не плохо само по себе.
«Парасоциальные отношения — не ругательство, — сразу расставляет акценты главный врач клиники “Свобода” в Москве Богдан Сергеевич Пятницкий. — Это односторонняя эмоциональная связь с медийной фигурой. В умеренной форме она может быть поддерживающей, вдохновляющей, создавать чувство принадлежности. Проблемы начинаются там, где экран начинает управлять вашим днём, кошельком и настроением, а реальное общение — пугать».
Проще говоря, парасоциальная связь становится опасной, когда чужой эфир определяет, будет ли у вас ужин с близкими, выпадет ли полноценный сон и насколько ровно пройдёт рабочий день. Мы видим это каждый день: кто‑то откладывает встречи «потому что сегодня важный стрим», кто‑то переживает, как после разрыва, из‑за нейтрального поста незнакомого человека, а у кого‑то настроение скачет в такт лайкам и «сердечкам».
«Ключевой тест очень бытовой, — отмечает Пятницкий. — Вы обещали себе “еще час и спать”, а в три ночи всё ещё листаете свежие сторис. Вы решали больше “не донатить”, а потом снова донатили “чтобы он заметил”. Это не про слабость воли. Это про то, что связь вышла из‑под контроля».
Обычно всё начинается невинно: новый подкаст между делом «включается» в вашу жизнь, геймерский стрим становится уютным ритуалом, блогер как будто знает вас и понимает. Человек получает ощущение, что его видят — пусть и через экран.
Кому‑то это помогает пережить сложный период. Но постепенно вечер подстраивается под расписание эфиров, реальных встреч становится меньше, расходы растут «по чуть‑чуть» и незаметно превращаются в ощутимые, а у телефона появляется власть отменять прогулку и откладывать сон.
Ещё одна характерная деталь — «считывание знаков»: сердечко от медийной персоны кажется личным признанием, а молчание — оскорблением; нейтральные жесты в кадре воспринимаются как тайные послания. Когда к этому примешиваются навязчивые проверки — «вдруг он удалил подписку», «надо перечитать комментарии, я наверняка не так понял» — внутренний мотор начинает работать без остановки, а мозг не отдыхает ни днём, ни ночью.
«Если вы ловите себя на мысли, что по пять раз в час проверяете одни и те же ленты, то у вас не “интерес”, у вас ритуал, — говорит доктор. — Ритуал — это уже не про свободу».
Диагностика в «Свободе» начинается не с ярлыков, а с разговора. Мы аккуратно уточняем, как устроен ваш день, сколько времени уходит на контент, что происходит со сном и работой, как обстоят дела с живыми контактами и реальными расходами. Важно понять, есть ли рискованные поступки — поездки, чтоб «поймать взгляд вживую», попытки «случайно столкнуться», назойливые сообщения — и насколько выражены навязчивые мысли, скачки настроения, тревога.
Чтобы превратить ощущения в понятную картину, используем понятные метрики: оцениваем степень вовлечённости и "поглощённости" медийной фигурой, проверяем уровень "проблемного" онлайна, измеряем депрессию и тревогу, социальную тревожность и навязчивости, смотрим особенности привязанности. Если звучат опасные убеждения о «тайной взаимной любви», проводим скрининг на психотическую симптоматику.
«Наша задача — честно отличить фанатскую увлечённость от состояния, которое уже требует лечения, — подчёркивает Пятницкий. — И так же честно признать, что часто это сплетено с другими переживаниями: одиночеством, депрессией, социальной тревогой, иногда обсессиями и даже психозом».
У разных людей парасоциальные связи окрашиваются по‑разному. При депрессии они часто становятся «заменителем принадлежности»: чат даёт то самое «я не один», но цена — ещё большее избегание реальных контактов. При социальной тревоге экран безопаснее, чем живая встреча, и это закрепляет избегание, усиливая страх офлайна. При ОКР появляются компульсии проверки и перечитывания, которые отнимают часы и не дают облегчения. При пограничной динамике резко проявляются идеализация и обесценивание: «самый близкий» превращается в «предателя» за одно молчание, а вспышки ярости выплёскиваются в личные сообщения. При психотических расстройствах возникает бредовая убеждённость в личной связи, «знаках» и «сообщениях через эфир», и здесь уже нужны экстренные решения.
«Мы особенно внимательно относимся к "красным флагам" в поведении, — говорит Пятницкий. — Угрозы себе или объекту, преследование, попытки проникновения в личное пространство, самоповреждение “чтобы заметили”, ночная бессонница с обостренной тревогой — всё это повод для немедленной помощи».
Истории пациентов лучше всего показывают, о чём мы говорим.
Антон, 22 года, студент, жил «по расписанию стрима»: просыпался под чат, засыпал после рейда, к экзаменам подходил «как‑нибудь». Донатил «чтобы услышать свой ник в эфире», ревновал к «старым подписчикам», ссорился с друзьями, у которых были «не те» приоритеты. В диагностике мы увидели выраженную социальную тревожность и ритуалы проверки. Начали с простого — вернули сон в одно и то же время, разгладили «горячие часы» без экрана, подключили когнитивно‑поведенческую терапию для тревоги и маленькие экспозиции в реальную социалку: сначала короткие встречи, потом короткие выступления в универе. Через два месяца Антон сформулировал главное: «Я смотрю, потому что хочу, а не потому что не могу не смотреть».
Марина, 34 года, HR, пережила развод и «влюбилась» в психолога из подкаста. Слышала «намёки» в каждом выпуске, писала длинные письма «про судьбу», съездила на конференцию «случайно столкнуться» в коридоре. На самом деле ей было очень одиноко. Мы лечили депрессию, возвращали чувство опоры, учились распознавать когнитивные искажения — «читку мыслей», «персонализацию» — и заново строили сетку поддержки: встречи с людьми офлайн, хобби, спорт, бережные групповые разговоры. «Я не перестала слушать, — сказала Марина на контрольной встрече. — Но перестала ждать “знака”. Вернулся реальный человек, а не образ в экране».
Бывают и тяжёлые случаи. Сергей, 39 лет, айтишник, уверовал, что певица «намекает через жесты на сцене». Появились письма, цветы «без адреса», дежурства у клуба. Это был психотический эпизод. Мы госпитализировали Сергея для купирования бредовых идей, позднее перевели в амбулаторный режим, поддержали медикаментозно и психотерапией.
«Самое важное, — подчёркивает Богдан Сергеевич, — мы не спорили с его переживаниями на уровне “да нет же”. Мы уважили их реальность для него и предложили путь вернуть общую реальность — там, где реальны расписания, договорённости и границы».
"Три кита терапии": знание, навыки, границы.
Сначала мы спокойно объясняем, как устроены платформы и почему камера создаёт иллюзию взаимности, как индустрия «бережно» удерживает внимание и чем это заканчивается для сна и настроения.
Затем тренируем мышление: когнитивно‑поведенческие техники помогают ловить автоматические мысли «если поставили лайк — это любовь» и «если молчат — я ничто», проверять их реальностью и не кормить старые дорожки.
Мы добавляем терапию принятия и ответственности, чтобы распаковать собственные ценности — отношения, здоровье, работу, творчество — и вернуть их в календарь, а не жить по сетке чужих эфиров.
Для выдерживания скуки, зависти и стыда пригодятся навыки регуляции из диалектико‑поведенческой терапии; ментализация учит видеть разницу между собственными мыслями и намерениями другого, не домысливать и не приклеивать свои фантазии к чужой реальности.
В цифровой гигиене мы не «запрещаем интернет», а договариваемся о понятных правилах: тихие часы, «нет экранов в кровати», режим уведомлений, один экран за раз, дневные «окна обновлений», вместо круглосуточной проверки.
Финансовые границы возвращаются на место через прозрачные лимиты донатов и подписок и отказ от «займов ради заметности».
В семье мы обучаем новый язык: как говорить «я рядом» и «мне больно», не стыдя и не обесценивая, как договориться о совместных вечерах и распознавании рецидивов без скандалов и угроз.
Если вместе с парасоциальной связью присутствуют депрессия, тревога, ОКР, бессонница или психоз, подключаем фармакотерапию — мягко, по показаниям и как поддержку, а не замену психотерапии.
«Таблетки не выключают интернет, — улыбается Пятницкий. — Они снижают шум, чтобы вы снова слышали себя».
Отдельная тема — безопасность. Мы помогаем и тем, кто оказался по другую сторону — стал объектом навязчивого внимания. Вместе выстраиваем план защиты: фиксируем факты, корректно взаимодействуем с площадками и правоохранительными органами, меняем цифровые привычки, чтобы «закрыть» уязвимости. Это не про войну, это про границы.
Условия в московской «Свободе» подстроены под спокойную работу: тишина, предсказуемый свет, амбулаторные приемные и кабинеты без суеты. Мы ведём очные и онлайн‑сессии, если вы в разъездах; работаем и индивидуально, и с семьями. Конфиденциальность — не обещание, а норма.
«Мы не отнимаем любимый контент, — подводит итог Пятницкий Богдан Сергеевич. — Мы возвращаем вам управление временем, деньгами, отношениями и сном. И часто этого достаточно, чтобы экран снова стал окном, а не дверью с внутренним замком».
Если вы заметили, что вечер диктуется чужим эфиром, сон разваливается, а «ещё пять минут» неизменно заканчиваются в три ночи; если вы тратите больше, чем планировали, и чувствуете стыд, который толкает ещё глубже в онлайн; если мысли становятся навязчивыми, а желание «встретиться любой ценой» пугает вас или окружающих — это хороший момент позвонить.
Если же появились угрозы себе или другим, тяжёлая бессонница с нарастающей тревогой, убеждённость в тайной взаимности «несмотря ни на что» — это экстренная ситуация, в которой нужно как можно быстрее обращаться за помощью: +7 (495) 540-57-86.
«Безопасность — прежде всего», — говорит Пятницкий.
И пусть в финале прозвучит простое напоминание, к которому пациенты часто возвращаются спустя месяцы: лучший «лайк» — это утро, в котором вы спали всю ночь. Всё остальное вторично.
Клиника «Свобода», Москва, Красноворотский проезд, 3Б, стр. 3. Диагностика и терапия парасоциальных отношений, лечение сопутствующих расстройств, восстановление границ — конфиденциально, по‑человечески и с медицинской точностью.
Текст носит информационный характер и не заменяет очную консультацию. Диагноз и план лечения определяются врачом после осмотра.
Не отменяйте препараты самостоятельно; при угрозе себе или другим немедленно обратитесь за экстренной помощью.