Есть в отечественной экономической мифологии священные коровы, покушаться на которые не решались даже самые отчаянные технократы в моменты острого бюджетного голода, и одной из таких неприкасаемых святынь долгие годы оставалась стоимость топлива на внутренних заправках. Негласный общественный договор, заключенный между властью и народом где-то в сытые нулевые, подразумевал простую аксиому: что бы ни происходило на внешних рынках, как бы ни штормило геополитику, цифры на стелах АЗС не должны расти быстрее официальной инфляции — того самого показателя, над которым с таким творческим усердием колдует Росстат.
Однако, судя по последним эпистолярным упражнениям профильных ведомств, этот бастион стабильности готовится пасть, ибо суровая реальность, которую так долго пытались загнать под ковер административного регулирования, начала прорываться наружу.
Тревожный сигнал, больше похожий на похоронный звон по доступному бензину, прозвучал со страниц РБК: издание, ссылаясь на письмо первого замглавы Минэнерго тов. Сорокина, сообщает, что правительство всерьез рассматривает отказ от привычной привязки топливных цен к индексу потребительских цен.
В своем обращении к коллегам из экономического блока — Минфину, Минэку и ФАС — чиновник, по сути, предлагает легализовать неизбежное, признав, что старая модель сдерживания цен приказала долго жить. В недрах правительственных кабинетов, где, надо полагать, царит атмосфера сдержанного паникерства, родилась инициатива, достойная войти в учебники по бюрократическому новоязу: вместо таргетирования по инфляции предлагается использовать некий «расширенный индекс ценового давления».
За этим благозвучным, почти академическим термином скрывается банальное признание факта — удерживать цены в рамках приличия больше невозможно, не обанкротив при этом половину отрасли. Если перевести с чиновничьего на русский, то новая формула, учитывающая реальный рост издержек, налогов и логистических тарифов, легитимизирует подорожание бензина не на скромные, пусть и лукавые, 7–8 процентов официальной инфляции, а сразу на 14–15 процентов, и это, заметим, лишь оптимистичная оценка, своеобразная средняя температура по больнице.
Ситуация, сложившаяся в отрасли, напоминает классический тришкин кафтан, который пытаются натянуть на располневшее тело ВПК-экономики: с одной стороны, государство с энтузиазмом, граничащим с хищничеством, повышает налоговую нагрузку — акцизы на бензин и дизель с начала года выросли на двузначные величины, налог на прибыль подскочил до 25 процентов, а железнодорожные тарифы, эти вечные спутники любой инфляционной спирали, тоже не остались в долгу.
С другой стороны, производственные мощности, те самые нефтеперерабатывающие заводы, которые годами считались источником сверхдоходов, внезапно оказались на переднем крае геополитического противостояния, и речь здесь идет не о фигурах речи, а о вполне конкретных, материальных последствиях прилетов неопознанных летающих объектов. По самым скромным подсчетам, с начала года объемы переработки на НПЗ снизились на десять процентов, что вынудило собственников тратить колоссальные средства на внеплановые ремонты в условиях, когда доступ к западному оборудованию перекрыт санкционным железным занавесом.
Вся эта фантасмагория привела к тому, что розничный сегмент, зажатый между молотом оптовых цен и наковальней регуляторных ограничений, начал генерировать убытки с такой скоростью, что дальнейшее сохранение статус-кво грозило бы физическим исчезновением независимых заправок как класса.
Рынок, который долгое время пытались дрессировать окриками и запретами на экспорт, начал подавать недвусмысленные сигналы бедствия: в ряде регионов, словно призраки из позднего советского застоя, возникли перебои с топливом, а где-то даже замаячила полузабытая тень талонной системы — верный признак того, что административный ресурс исчерпан до дна.
Ведь экономика, эта бессердечная наука, не терпит пустоты и перекосов: если вы одновременно повышаете налоги, раздуваете издержки и ограничиваете цены, то результатом неизбежно станет либо дефицит, либо черный рынок, либо, как в нашем случае, отказ от социальных обязательств.
Примечательно, что реальная динамика цен уже давно плюнула на все правительственные методички: к концу октября стоимость топлива на заправках превысила прошлогодние показатели более чем на пятнадцать процентов, установив рекорд за последнее десятилетие. То есть де-факто рынок уже живет по новым правилам, и чиновникам остается лишь легализовать свершившийся факт, придумав для него красивое обоснование вроде «индекса ценового давления», чтобы не травмировать электорат прямым заявлением о том, что эпоха "дешевого" топлива закончилась.
Вводится новый механизм, который, по сути, перекладывает все издержки — от ремонта поврежденных установок до возросших аппетитов бюджета — на конечного потребителя. Ирония момента заключается в том, что государство, годами боровшееся с инфляцией путем ее запрета, теперь вынуждено собственными руками разгонять маховик цен, ибо альтернативой является коллапс топливной логистики.
Это, к слову, наглядно демонстрирует цену так называемого суверенитета: когда вы отрезаете себя от мировых технологий и капиталов, а затем вступаете в затяжной конфликт высокой интенсивности, будьте готовы к тому, что платить за это придется на каждой заправке, в каждом продуктовом магазине и в каждой платежке ЖКХ.
В сухом остатке мы наблюдаем демонтаж одного из последних столпов, на которых держалась иллюзия социально ориентированного государства: власть признает, что не может больше субсидировать стабильность за счет нефтяников, потому что нефтяникам самим нужны деньги на латание дыр в резервуарах и оплату взлетевших страховок.
Переход на новую формулу расчета цен — это, по сути, белый флаг, вывешенный перед неумолимыми законами рынка, которые, как выяснилось, работают даже в условиях осажденной крепости.
___________
Поддержать разовым донатом
Подписаться на неподцензурное в телеграм