ГЛАВА 8. ДОЖДЬ, ЗОНТИК И ОДНО ПРИЗНАНИЕ.
Следующий день выдался хмурым. С утра небо затянуло плотной серой пеленой, а к полудню начал накрапывать мелкий дождь.
Лиза, вопреки непогоде, решила сходить в соседнюю деревню — надо было отнести бабушке Марье Ивановне лекарства, да и просто проведать старушку.
Она накинула лёгкий плащ, взяла зонтик и вышла за калитку. Тропинка, обычно сухая и пыльная, размокла, превратившись в вязкую кашу.
Лиза осторожно ступала, обходя лужи, а дождь всё усиливался, пробиваясь сквозь зонтик.
— Лиза!
Она обернулась. По тропинке, размашисто шагая через лужи, спешил Артём. В руках — ничего, только папка с рисунками. Волосы намокли, рубашка прилипла к плечам, но лицо сияло.
— Ты что тут делаешь? — удивилась Лиза. — В такую погоду!
— Тебя искал, — он остановился, переводя дух. — Узнал, что ты к Марье Ивановне пошла. Решил составить компанию.
Лиза невольно улыбнулась:
— Компанию под дождём?
— А что? — он рассмеялся. — Зато романтично.
Он подставил плечо под её зонтик, и они пошли рядом, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не мокнуть.
— Холодно? — спросил он, заметив, как она вздрогнула от порыва ветра.
— Немного, — призналась Лиза.
Артём молча снял с себя куртку, накинул ей на плечи. Она хотела возразить, но он только покачал головой:
— Не спорь. Я крепкий, не растаю.
Куртка пахла им — солнцем, полем, каким‑то неуловимо тёплым, родным запахом. Лиза запахнулась плотнее, чувствуя, как внутри разливается тепло.
До дома Марьи Ивановны дошли быстро — дождь гнал вперёд. Старушка, увидев их на пороге, всплеснула руками:
— О господи, дети, вы ж совсем мокрые! Сейчас чайку горячего, да с малиновым вареньем — как раз то, что надо.
Пока она хлопотала у плиты, Лиза и Артём сидели у печки, грели руки, переглядывались и молчали. Слова казались лишними — всё было ясно без них.
— Я хотел тебе кое‑что сказать, — вдруг произнёс Артём, когда Марья Ивановна вышла в соседнюю комнату.
Лиза замерла, сердце застучало чаще.
— Что?
Он глубоко вдохнул, будто набираясь смелости.
— Когда я уезжал в город, то думал, что вернусь через пару дней. Но… там всё оказалось сложнее. Отец хочет, чтобы я осенью перевёлся в городской университет. Говорит, пора взрослеть, строить карьеру.
Лиза почувствовала, как внутри всё сжалось.
— И… что ты решил?
— Я отказался, — он посмотрел ей прямо в глаза. — Потому что понял: моя жизнь теперь — здесь. С тобой.
Молчание повисло между ними, тяжёлое и хрупкое, как капля на краю крыши.
— Артём… — Лиза не знала, что сказать. — Ты правда…
— Правда, — он взял её за руки. — Я люблю тебя, Лиза. И не хочу уезжать. Не хочу терять то, что у нас есть.
Дождь стучал по крыше, ветер шумел в ветвях, а в маленькой комнате, наполненной ароматом чая и варенья, время остановилось.
Лиза медленно подняла руку, коснулась его мокрой пряди, улыбнулась.
— Я тоже не хочу тебя терять.
Он обнял её крепко, так, что стало трудно дышать, но это было хорошо — так, как должно быть.
— Значит, остаёшься? — тихо спросила она.
— Остаюсь, — прошептал он. — Насовсем.
Марья Ивановна вернулась с дымящимися кружками, увидела их, сидящих обнявшись, и тихо улыбнулась.
— Ну вот, — сказала она, ставя чай на стол. — А я‑то думала, чего это дождь такой упорный. Видно, небеса тоже хотели, чтобы вы наконец поговорили.
Они рассмеялись, но в смехе этом было что‑то новое — лёгкое, светлое, обещающее.
А дождь всё шёл, смывая последние сомнения, оставляя после себя свежесть, чистоту и надежду.
P.S. Подписывайтесь на мой телеграм-канал, там ещё больше историй и рассказов.
Не знаете, что подарить родным и близким, то вам сюда.
Интересуетесь нейросетями? Тогда вам будут рады здесь.