Он привозит ее из Нью-Йорка в пасторальную глушь, в домик, оставшийся без хозяев.
Она ходит по комнатам, трогает чужую жизнь пальчиком, пытается себя вписать в готовую картину пыльного чужого бытования, очень пытается.
Он видит дохлую мышь, и трогательно не пускает свою женщину в ту комнату, она мигом заводится от его заботы, и вот уже всем телом вписывается в чужой дом прямо на полу, и этот секс для нее происходит под знаком «Он ввёл меня в дом пира, и знамя его надо мною – любовь».
Нам нужна кошка – говорит она насчет мыши.
А он привозит щенка. Звонкого и гавкучего щенка. Себе. В нём тикает мужская программа – та её часть, где «у мужчины в доме должен быть верный пёс». Ведь женщина и ребенок в доме уже есть. Мужчина трудится, и значит по возвращении с работы его ждут жена, малыш, и верный пёс.
«Я же говорила кошку. Он лает и скулит»
«Тебе что трудно его вывести, надела поводок и вывела, делов-то»
Любой женщине понятно что будет дальше.
Любому мужчине – непонятно что не т