О Суете Мысленного Хора и Безмолвной Луне
Возникает порой в тишине ума вопрос, подобный тонкому звону хрустального бокала: «Какие же из сих мысленных птиц достойны, чтобы уловить их пение, а каких надлежит отпустить в забвение?»
И ответ, рождающийся из самой глубины бытия, столь же прост, сколь и бездонен: ни единая. Мысли приходят и уходят, как волны на берегу вечности — сам факт их существования неоспорим, однако важность, весомость, значимость — все это лишь мерцающая пыль, которую наш ум, сей неутомимый труженик, пытается на них навесить, силясь удержать ускользающую тень. Сие откровение может показаться странным, даже дерзким для уха, привыкшего к постоянному внутреннему диалогу.
Но примем за незыблемую аксиому: мысль исчезает в миг своего явления. Она — всполох молнии в ночном небе, не оставляющий после себя ни жара, ни пепла.
Луна и Указующий Перст
Истина — подобна луне, величественной и безмолвной, плывущей в лазурном океане небес. Слова же и мысли о ней — всего лишь палец, указующий ввысь. Перст может направлять наш взор к сокровищу, но сам он — не сокровище. Принять палец за луну — величайшее заблуждение искателя. Так и мы, в погоне за пониманием жизни, подменяем само её живое, трепетное течение — сухими картами мыслей, этими блеклыми чертежами, составленными по следам былых странствий. Жизнь и размышления о жизни — суть разное.
Так какая же мысль вернет нас в миг «здесь и сейчас»?
Ответ всё тот же, подобный тишине после громкого вопроса: никакая.
Ибо мысль — есть не что иное, как описание, и притом — самое искаженное. Она рождается в горниле личного опыта, проходя сквозь призму страхов, желаний и воспоминаний, и потому не может быть чистым зеркалом действительности.
Говорят, будто через медитацию можно достичь иного состояния сознания? Но к чему сии усилия? Вы уже пребываете в состоянии最深ого изменения — в плену иллюзии, что вы и есть этот водоворот мыслей. Вы отождествились с миражом, приняв его за свою подлинную суть. Куда уж более изменённым быть?
На каком же берегу мысленной реки обосноваться: на солнечном, в лагере позитива, или на сумрачном, в царстве негатива?
Ни на том, ни на другом. И причина сокрыта в самой природе ума — в его дуальной игре, в вечном движении маятника.
Сначала вы, плененные вниманием (ибо сказать «думаете» — значит придать процессу ложную глубину), погружаетесь в сладостные думы, и маятник качнется в сторону света. Но достигнув высшей точки, силой собственной инерции он неизбежно устремится обратно, во тьму. Закон равновесия неумолим: за подъемом следует падение, за смехом — слеза. И вот вы уже захвачены вихрем тяжких раздумий, не ведая, как сорваться с этих качелей. Сей круговорот — фундаментальный принцип ума-двойственности, сей живой вычислительной машины, что оперирует лишь «да» и «нет», «единицей» и «нулём».
На каждое «хочу» найдется свое «не хочу». На каждое «люблю» — «не люблю». На каждую тезу рождается антитеза. Ум вечно пребывает в диалоге, в споре, в оценке, забыв о своей изначальной природе — природе безмолвного, созерцающего сознания, кое одно лишь способно узреть Истину напрямую, без посредников.
Что же ждет того, кто не постигнет правил сей великой Игры под названием «Жизнь»?
Очередной акт бессознательного блуждания, ещё одна глава, прочитанная, но не понятая.
Хорошо ли это? Дурно ли?
По сути — безразлично. Ибо в основе всего этого движения, в сердцевине самого ума — пустота. Там нет того малого «я», что мнит себя главным героем и страдальцем. Нет того, кто проживает эти жизни.
Жизнь — есть самоорганизующееся пространство, совершенное в своей целостности. Она не требует исправлений или улучшений. Разве что вы не вознамерились вступить в творческое состязание с самим Творцом, пытаясь переписать по своему разумению то, что и так совершенно.