Открываю на канале новую рубрику! Точнее, возрождаю к жизни старое, но хорошо забытое своё начинание – проект «Разговор с писателем». Эта идея возникла пять лет назад. Героями проекта должны были стать мои знакомые прозаики и поэты, может быть, не слишком известные в широких кругах, но от этого не менее талантливые. Успела тогда взять интервью у нескольких авторов, а потом случились кое-какие перемены в жизни (устроилась на новую работу), и ни на что не стало хватать времени. Так задумка, не успев толком воплотиться во что-то стоящее, угасла. Недавно я вспомнила о той идее, и очень захотелось дать ей второй шанс.
Пока приглашаю новых участников и сочиняю для них вопросы, предлагаю вашему вниманию первые интервью, те самые, с которых всё начиналось.
Сегодня это будет разговор с омским прозаиком, членом Союза писателей России, автором большого количества книг Сергеем Прокопьевым.
Ноябрь 2020 года. Побеседовали о творческой работе и отдыхе, о бумажных и электронных книгах. В конце – совет начинающим прозаикам.
– Сергей Николаевич, кем Вы мечтали стать в детстве? Думали ли Вы, что будете писать книги?
– Пожалуй, какое-то предощущение было. Но писать начал лет в двадцать пять, начинал с коротких, весёлых рассказов.
– В настоящее время Вы являетесь автором 19 книг, это немало. Чтобы достичь такого результата, нужно очень много работать. Бывает ли такое, что Вы заставляете себя писать? Бывают ли у Вас творческие кризисы? Если да, то как с ними справляетесь?
– Последнюю «бумажную» книгу издал в 2019 году. Кроме этого, начал размещать на ЛитРес электронные книги. Среди них есть то, что написано ранее. Скажем, «Сага о цензоре», «Сага о таксисте», «От Гудзона до Иртыша крыша едет не спеша», «Война и мир Петра Рыбася», «90-й псалом», «Страдания палаты №5» и другие. Есть новые, написанные за последние три года и не публиковавшиеся до этого нигде: «Вперёд на мамонтов», «Не надейтесь на князей, на сынов человеческих», «Попутчица Пречистой», «Кулай – остров несвободы», «Иго во благо». В июле опубликовал сборник «Когда на планете коронавирусня», в него вошла повесть с одноимённым названием и три рассказа. Написал быстро. Два рассказа было не окончено, ситуация с коvидом подсказала решение и в жизнь героев вошла «коронавирусня».
Не скажу, что на ЛитРес какое-то большое движение. Но публикация электронных книг даёт мне возможность высвободиться от написанного, пустить его в самостоятельное плавание, «избавиться» от него. Это мобилизует: начал – доделай, додумай, доработай и «отпусти».
Что касается работы: чтобы что-то сделать, надо делать. Стараюсь работать постоянно. Конечно, где-то приходится себя понуждать. Лень-то она всегда рядом. Иногда необходимо себя пересилить, подтолкнуть, а потом увлечёшься. Часто повторяю: плохо на душе, когда не работается, а когда есть движение, есть материал, то и настроение соответствующее.
– Известно, что Хемингуэй писал стоя, Набоков записывал фрагменты текста на карточках, из которых потом складывал главы. Есть ли что-нибудь особенное в том, как у Вас происходит творческий процесс?
– Для меня стало «прорывом», когда начал работать на компьютере. Я люблю «вылизывать» тексты, что намного проще делать на компьютере. Больше по душе работать над рассказом, который написан вчерне. Он решён, выстроен композиционно, я уверен – рассказ есть, а дальше идёт самое приятное – отделка. Зацикливаться здесь не надо (лучшее – враг хорошему), но определённое время с удовольствием трачу на поиск деталей, доводку текста. Иной рассказ надо «выходить», решения приходят не за столом, а на прогулке или в транспорте…
– В предисловии к книге «От Камбоджи до Камчатки оставляем отпечатки» Вы пишете: «Если ты проявляешь неподдельный интерес к людям (они, как правило, это чувствуют и доверяют тебе), то материал будет обязательно». Вас вдохновляют люди?
– Не один раз цитировал формулу Евгения Евтушенко: «Людей неинтересных в мире нет, их судьбы, как истории планет». В каждом человеке отражается жизнь страны, планеты, но в то же время он проживает свою жизнь, у него уникальный опыт. Это не может не вдохновлять, ведь «судьбы, как истории планет». Когда-то на Омском радио в запале сказал: если пройтись по всем вашим трём этажам, зайти в каждую комнату, то можно о каждом работнике написать хотя бы рассказ. Думаю, в каждом человеке есть неповторимое, интересное для других, надо только суметь его найти.
В дореволюционной России большой интерес вызывали жития святых. Почему? Да потому, что каждый святой – это пример человеческой жизни во всем ее разнообразии: поиск себя, любовь, вероломство, предательство, падения, обретение истины. Сейчас читаю житие святого чудотворца преподобного Серафима Вирицкого. Он с детства мечтал о монашестве. Но в то же время прожил до монастыря большую светскую жизнь, был одним из пяти крупнейших мехоторговцев Санкт-Петербурга. После революции 1917 года не уехал за рубеж, принял монашество. Каждый святой – пример восхождения духа, у каждого это происходит по-своему. В голову пришла сейчас такая мысль. Как известно, тело Христовой Церкви состоит из множества верующих людей – живших и давно, и недавно умерших, и живущих сегодня. Каждый человек частичка Церкви, а все вместе они – Церковь. И каждая частичка имеет невидимые связи с другими. Мы разные, в то же время – единое целое. Это относится и к светскому обществу.
Одна из тем, которая меня многие годы волнует – приход человека, воспитанного в атеизме, к Богу. Здесь есть свои закономерности, в то же время – это всегда индивидуально. И всегда интересно.
– Как я понимаю, сюжеты для произведений Вы берёте из жизни. Перерабатываете ли Вы их, добавляете ли авторского вымысла или рассказываете всё так, как и было на самом деле?
– Да, сюжеты подсказывает жизнь. Основа многих рассказов, повестей – жизненный материал. Он вдохновляет, он заставляет включать фантазию. Бывает, даже в беседе с человеком находишь ход, на чём можно строить рассказ, вокруг чего разворачивать повествование, что может послужить интригой, пружиной. Конечно же, не «рассказываю всё так, как было на самом деле». Крайне редко чья-то история всего-то и требует сесть и написать. Сюжет есть, наполнение его есть. Хотя в любом случае надо написать, подать так, чтобы интересно читалось. Расставить акценты, решить композиционно. Опять же авторская подача, стиль, язык. Всё то, что превращает житейскую историю в факт литературы.
Недавно перечитал свой рассказ «Пятая заповедь» и с удивлением обнаружил одну особенность. На встречах с читателями многократно этот рассказ пересказывал, не читал, а именно пересказывал сюжет. И вот читаю и обнаруживаю, оказывается: пересказывая, я иначе расставляю акценты. В пересказе есть прямолинейность, это требует устная подача, но прямолинейность враг художественного текста. Писать следует тоньше, давать читателю пространство для домысливания…
Чьи-то истории, повторюсь, вдохновляют, заставляют думать, пропускать через себя, а если ты пропустил через душу, значит, представил по-своему, переплавил услышанное.
– Поделитесь вашими творческими планами. Над чем Вы сейчас работаете?
– Когда-то неожиданно для себя написал рассказ или небольшую повесть «90-й псалом», герой которой воин-афганец. Казалось бы, не моя тема, в Афгане не был, не воевал. Но рассказ афганца засел в меня. И придумался ход. Мой знакомый воевал, имея при себе текст молитвы «Живый в помощи…» Незадолго до этого выучил наизусть этот псалом, и решил включить его в ткань рассказа… После него афганская тема «застряла во мне». Недавно разместил на ресурсе ЛитРес сборник рассказов «Афганский синодик». Часть из этих рассказов написаны ранее, в этом году после беседы с одним человеком, даже двумя – написалось ещё несколько. Один из моих собеседников – женщина, жена офицера, которая много лет жила в военных городках, знала прошедших Афган, их жён. Родилось два рассказа – «Первая смерть» и «Чекистка», действие которых происходит не на войне, в Союзе, но далёкая война навсегда оставляет ожоги на душе его героев. Герой рассказа «Псевдоафганец» – враль. Довелось столкнуться с таким «афганцем». Сначала, когда понял, с кем имею дело, было жаль потерянного времени, а потом «замкнуло» – так ведь тоже типаж.
Почти завершил ещё одну небольшую серию «афганских» рассказов, скорее всего, размещу их отдельным сборником на ЛитРес. Художник Владимир Чупилко помогает мне с рисунками для обложек, обещал сделать, так что «добью» тексты и размещу. В начале октября ездил в родной Ачинск к другу на юбилей, но кроме всего прочего познакомился и побеседовал с несколькими афганцами. Скорее всего, продолжу эту тему. Сейчас работаю над двумя рассказами.
Есть несколько вечных тем в литературе: любовь, смерть, война. Афганская война так или иначе присутствует в нашей жизни. Воины-афганцы обладают только им принадлежащим опытом и знаниями, это не может не вызывать интерес у пишущего. Для меня всегда были интересны воины Великой Отечественной войны. Их война, их послевоенная жизнь. Лет десять назад думал, воевавших с оружием в руках ветеранов не осталось. Год назад судьба подарила встречу со столетним ветераном Великой Отечественной. Живёт в Тобольске, почти всю войну провёл на передовой, был водителем. Настоящий воин, орденоносец, интересный человек. В этом году опубликовал на ЛитРес сборник «На фронт с именем отца». В него вошли рассказы, связанные с Великой Отечественной войной. И новые (один написался перед Днём победы) и написанные ранее. В него вошёл рассказ «Сто лет одним днём» о столетнем ветеране.
– Литературный труд – это тоже труд, и писателю, как и всякому другому трудящемуся, необходим отдых. Как Вы отдыхаете?
– Не могу сказать, что умею отдыхать так, чтобы от всего отвлечься, ничего не делать. Отчасти отдых – это смена деятельности. За тем же компьютером. Что-то делаю из жанра журналистики. В последние десять лет сотрудничаю с Тюменским благотворительным фондом «Возрождение Тобольска», пишу для них статьи, очерки, время от времени езжу в Тобольск. Полюбил этот древний город, встреча с ним всегда желанна и радостна. Тоже отдых.
В последние два года в марте езжу в Горную Шорию, в Шерегеш, немного освоил горные лыжи. Поздно, конечно, встал на них, тем не менее, катаюсь. Шерегеш – место удивительное. Не без суеты, пусть и праздничной, но красивое. Ездим своей компанией, знаем друг друга десятки лет. Днём катаемся, проводим время на горе, а по вечерам собираемся за трапезой, поём песни, общаемся… Получается отпускная неделя. Этой же компанией прошедшим летом совершили автопутешествие на Алтай. Впервые побывал в Горном Алтае. Край удивительный. Горы (даже покрытые снегом, льдом есть), реки с хариусом, водопады. За десять дней проехали более трёх тысяч километров, побывали в красивейших местах. Оказывается, ещё существуют такие уголки, где нет сотовой связи.
В конце августа съездил в Москву, по делам и не только. Было задание от фонда «Возрождение Тобольска» посетить и побеседовать с удивительным человеком Александром Николаевичем Стрижевым – писателем, фенологом, историком, библиографом, издателем. Вот кто за свою 86-летнюю жизнь сумел сделать неимоверно много и как литератор, и как певец природы, и как исследователь творчества многих «закрытых» в советское время авторов, к примеру, Евгения Замятина, Сергея Нилуса, святого праведного Иоанна Кронштадтского, архимандрита Серафима Чичагова и других. И когда они «открылись», Стрижев начал выступать в роли составителя, библиографа. Благодаря ему было издано десятки книг подобных авторов. Ещё в советское время он собирал материал для своих книг «Пушкин: путь к православию», «Достоевский и православие», «Духовная драма Льва Толстого».
Кроме того, в Москве я проведал родную сестру Веру, семью старшего сына Андрея, пообщался с внуками: Катей, Димой, Кириллом. А также открыл для себя несколько московских старинных храмов: Ново-Спасский монастырь, Ново-Девичий монастырь, церкви Николая Чудотворца на Болванке, 40 севастийских мучеников, Крутицкое патриаршее подворье.
– Поговорим о читателях. Как Вы считаете, должен ли писатель думать о читателе во время работы над произведением?
– Если автор не думает о читателе – это странно. Никто не пишет для себя. Если автор думает только о себе любимом – вдвойне странно. Скажу так, вы садитесь писать письмо маме, подбираете слова, тему разговора. Письмо другу будете писать с другим настроением, может, более раскованно в словах, письмо внучке потребует своего подхода. А теперь представьте: вы пишите всем троим сразу. Всем должно быть интересно, и за словом вы должны следить. Не будешь маме или внучке с матерками писать. По большому счёту, если есть внутренний редактор, значит, пишущий обеспокоен гипотетическим читателем, думает: на чью мельницу он льёт воду своим произведением – на мельницу света или тьмы. Есть притча. Писатель и разбойник попадают в ад. Под котлом разбойника пламя жаркое, под котлом, в котором, писатель, ленивый огонёк лижет дно. Со временем под разбойником пламя скукожилось, а потом и вовсе стихло, а у писателя разгорается и разгорается. Бедолага завозмущался. Разве можно сравнить его грехи с деяниями душегуба? А ему и говорят: жертвы разбойника один за другим умерли, их родственники тоже – никто не шлёт проклятия на его голову, а твои книги читают и читают, читают и читают.
– А какой Вы читатель? Книги каких авторов, жанров предпочитаете и в каком виде (в печатном, электронном, аудиокниги)? Что читаете сейчас?
– Электронные книги не люблю. Читаю только по необходимости. Бумажная книга с её аурой, неповторимым запахом страниц ближе. Но времени читать мало. Сейчас в изголовье лежат две книги Захара Прилепина – «Грех» и «Обитель», то одну почитаю, то вторую. Недавно из Тобольска прислали роскошно изданную книгу повестей и рассказов Михаила Тарковского «Три урока». Неделю назад взял почитать книгу об удивительном святителе – Иоанне Шанхайском и Сан-Франциском. Святом, жившем в двадцатом веке, нашем современнике. Иногда перед сном слушаю аудиокниги, недавно попались рассказы Василия Шукшина в хорошем исполнении. В поездки беру с собой ёмкий аудиоплейер. Слушаю «Братьев Карамазовых», «Тихий дон», толкование «Откровение Иоанна Богослова», лекции по истории церкви.
– Как часто Вы бываете в библиотеках? И как думаете, есть ли у библиотек будущее?
– В последние годы в библиотеках не бываю. В студенческой юности в читальных залах проводил очень много времени. Тогда было немало прочитано, многих писателей открыл для себя. У библиотек должно быть будущее. Как у картинных галерей, музеев, концертных залов. Недавно удалось послушать вживую скрипку, ну разве может запись передать то, что играется при тебе, создаётся не в студии, а на твоих глазах. Библиотеки в наш цифрой век ищут новые формы работы, так и должно быть. Однако книгу ничто не заменит.
– Какое напутствие, совет Вы бы дали молодым авторам, которые находятся в самом начале своего творческого пути?
– Повторюсь, чтобы что-то сделать – надо делать, ошибаться, мучится, но делать. Начинающий автор обязательно должен читать. Открывать для себя Чехова, Бунина, Достоевского, Толстого, Валентина Распутина, Василия Шукшина, Виктора Астафьева, писателей-современников. Посмотреть на жизнь их глазами, почувствовать магию их прозы. Считаю, писатель должен «расширять» себя другими людьми, интересоваться судьбами тех, кто живёт рядом, это должны быть сверстники и те, у кого за плечами долгий век. Надо впитывать в себя и язык классики, и разговорный язык. Он не стоит на месте, всегда есть движение. Язык перемалывает немало сора, но и жемчужины остаются, каждое время вносит свой колорит в язык. Кому как не пишущему фиксировать это.
Начинающему обязательно надо писать рассказы. Не хвататься сразу за «полотна». Рассказ написал и не так обидно, если результат отрицательный, не так много времени потрачено. Берись за другой. Рассказ учит работать на небольшой площади, концентрирует мысль.
Благодарю Сергея Николаевича за беседу, а читателей – за прочтение🤍
Всем добра и хороших книг!