Давыду Нейману шел 86-й год. Он жил в своей квартирке в Петербурге и каждый день вязал носки бойцам. Мимо его окошка на первом этаже куда-то торопились люди, а он тоже спешил, без устали работая спицами. Понимал, что времени у него осталось немного.
Коробка в подъезде
- Мы с соседями все перезнакомились в 2022 году. Раньше здоровались и только. А тут началась спецоперация... Хотелось что-то делать, помогать нашим мальчикам, но как? Решили с соседями поставить коробку в подъезде и собирать все необходимое для ребят, - рассказывает петербурженка Ольга Касикова.
На первом этаже в подъезде стоял стол, вот на него и водрузили коробку. А вскоре чего в ней только не было! Бритвы, сигареты, зубные пасты с щетками, консервы... Ольга научилась делать окопные свечи и тоже вносила свою лепту.
Слушая ее, я представила обычную многоэтажку, где соседи не всегда толком знают друг друга даже в лицо и уж тем более не всегда здороваются. А тут на столе без всяких камер и консьержек стоит коробка, в которой чего только нет. И никто не подумает залезть туда и что-то украсть. Наоборот, посмотрит и подумает: а что я могу добавить?
- Наш сосед дедушка Давыд вязал носки. Сам решил каждый месяц класть в коробку несколько новых пар и выполнял это неукоснительно, - вспоминает Ольга.
И какие это были носочки! Крепкие, теплые, аккуратные. К ним пенсионер добавлял записочку, написанную неверной старческой рукой: «Бывший детдомовец Нейман Д. А. с 1943 по 1955 - Казахстан. Старшие ребята вязали носки солдатам на фронт, а мы у них учились».
Когда коробочка наполнялась, ее относили в соседний храм, а оттуда переправляли бойцам на передовую.
«Иди к людям!»
Старику не спалось, в руках тускло мелькали потертые спицы, а из постепенно уменьшавшегося клубка послушно тянулась нить. Так же, как тянулась нить его жизни, и где-то там уже можно было разглядеть ее обрывающийся кончик. Он вязал, а перед глазами возникали воспоминания.
Они жили в Ленинграде. В Великую Отечественную его отец ушел на фронт в числе первых, а он с матерью эвакуировался в Казахстан. Мама погибла. Детская память в таком возрасте зыбкая, Давыд помнил только, что ее укусила бешеная собака. И как мама умоляла его: «Уходи от меня, иди к людям! Ну же, беги!» Время было страшное, сирот кругом тысячи, лишний рот никому не был нужен, а потому добрые люди отвели пацаненка в местный детский дом, где ему предстояло прожить до 16 лет.
Пионерский детский дом поселка № 9 Осакаровского района Карагандинской области строили в 1935 году для детей спецпереселенцев. А в годы войны он начал принимать сирот, детей, чьи родители умерли в эвакуации, и детдомовцев из Воронежа, Харькова, Курска.
Можно представить масштабы трагедии: до войны тут жили всего 50 детей, а в 1943-м - около 500 ребятишек всех возрастов из разных уголков Советского Союза. Ютились в саманных бараках, которые в народе прозвали землянками. А еще в детдоме организовали большое хозяйство: 23 коровы, 50 овец, 10 быков и 12 лошадей. Дети ухаживали за животными наравне со взрослыми, а летом ездили на заготовку сена, собирали ягоды и грибы. Нынешние зумеры были бы в шоке: ни тебе личного пространства, ни зоны комфорта, ни времени на рефлексии и походы к психологам.
В свободное время старшеклассники вязали носки на фронт. Малышня сидела рядом и тоже училась. Вскоре маленький Давыд уже и сам ловко управлялся со спицами. Представлял, что эти вот носки попадут к отцу и согреют его...
«Ваш сын - вор!»
Всем бездомышам постоянно отчаянно хотелось есть.
- В детском доме кровати стояли одна к другой, спали валетом. Мальчик, который был моим соседом, стащил на кухне хлеб и съел. Меня ночью будил, но я спать хотел и отмахнулся от него. Оказывается, он меня крошками хлеба посыпал. Утром пропажу обнаружили, а так как я был весь в крошках - меня наказали. Через какое-то время этого мальчика отец нашел. Приехал за ним. Был в военной форме. Он обнял сына и крепко держал на руках. А я подбежал и крикнул: «А ваш сын - вор!». Он лишь рассмеялся, достал из кармана конфету и дал мне. Я схватил ее, расплакался и убежал, - рассказывал Давыд Абрамович своей соседке Ольге.
Мальчик мечтал: когда-нибудь и за ним приедет папа. Но даже не помнил, где же они жили в Ленинграде до войны.
- Нас построили на линейке и раздали личные документы, с которыми мы попали в детский дом. А у нас и карманов не было. Майки и шорты. Тумбочек тоже не было, хранить было негде. Мы эти документы с пацанами и сожгли, - признался он однажды.
Уже после Победы Давыд узнал: отец погиб в начале войны.
В далеком Казахстане мальчик выучился многому, чего не умеют домашние дети, - пахать, плотничать, строить, ремонтировать.
А в 1955 году вернулся в родной Ленинград. Ответственный, отзывчивый, с золотыми руками, он не остался без работы.
- Женился, родился сын. Жил тихо и честно. И никому не отказывался помочь. А какие он делал маленькие скамеечки! Дарил их родственникам, друзьям, знакомым. Вот и мне две достались. У нас очень болела свекровь, так дедушка Давыд вдруг принес целый букет флоксов: «Когда моя жена болела, я приносил ей эти цветы, и она всегда улыбалась. Может быть, и ваша свекровь обрадуется». Свекровь к тому времени давно лежала, даже не открывая глаза, и мало кто о ней спрашивал, а тут - цветы. Он потом букеты не раз еще приносил, - рассказывает Ольга.
Уже в довольно зрелом возрасте дедушка Давыд пришел в храм вслед за своей женой Валентиной. А когда единственная его любовь умерла, принял крещение, пояснив: «Хочу быть и там рядом с Валечкой».
«Мальчикам должно быть тепло»
В последние годы Давыд Абрамович очень болел. Сил у старика совсем не оставалось, часто ему не хватало воздуха, темнело в глазах. Где-то совсем близко уже был кончик его жизненной нити.
- Я очень мало вяжу, Оленька. Сил нет, - жаловался он соседке.
А Оля показывала ему фото бойцов - прихожан их храма Сретения Господня. Вот - Максим, вот - Андрей, вот - Никита. Всех их грели носочки дедушки Давыда.
- Посылочку с его носками мы отправили в военный госпиталь. Так там пару делили на двоих: многие ребята потеряли ноги. Кому - левый носок, кому - правый. Когда я это рассказала ему, тот прямо духом воспрял. Глаза загорелись: «Что, правда? Ну так значит нужно вязать. Нельзя останавливаться. Мальчикам должно быть тепло!». И все переживал, что так медленно работает, корил себя, а сам едва стоял, держась за палку. Вот ведь было поколение! Никогда не ныл, не жаловался, все думал, что может сделать для других, - вспоминает Ольга.
Даже когда старика отправили в больницу, он прихватил вязание. В середине октября отдал Ольге три пары носков. А 24 октября умер, так и не довязав последний.
Комсомолка на MAXималках - читайте наши новости раньше других в канале @truekpru
Автор: Юлия АНДРИЕНКО