Мыши не «грязные» — они ресурсные. Наука объясняет: поедание экскрементов — не порок, а точная биохимическая операция по добыче витаминов, которых нет в зёрнах. Это переработка, а не падение.
Это не «фекалии». Это полуфабрикат
Важно: мыши не едят все какашки подряд. Они выбирают специальные, произведённые всего 4–6 часов назад: мягкие, тёмные, покрытые слизистой оболочкой — так называемые цециотропы.
Они формируются не в прямой кишке, а в слепой кишке (caecum) — своеобразной ферментационной камере, где живёт колония бактерий.
Именно там происходит главное:
→ целлюлоза и другие труднопереваримые волокна расщепляются микробами,
→ из них синтезируются витамины группы B (B1, B2, B12), витамин K и незаменимые аминокислоты,
→ но… эти вещества абсорбируются плохо при первом проходе, потому что слепая кишка — после тонкого кишечника.
Выход?
Вернуть полезное назад — в начало пищеварения. Отсюда — цециотропы:
→ их мышь выталкивает через анус,
→ сразу подбирает ртом,
→ проглатывает целиком, без жевания — чтобы не разрушить слизистую оболочку,
→ и отправляет по новому кругу: теперь витамины всасываются в тонком кишечнике — где для этого есть все условия.
Это не «поедание какашек». Это внутренняя переработка с доставкой «из цеха — на склад».
Почему нельзя просто съесть больше еды?
Потому что в природе мыши питаются бедным кормом:
- сухие семена (до 90% углеводов, почти нет витаминов),
- стебли, кора, сухая трава — всё с высоким содержанием клетчатки, но низкой усвояемостью.
Если бы мышь не практиковала копрофагию:
- уровень витамина B12 упал бы на 85% за неделю,
- свёртываемость крови нарушилась бы из-за дефицита витамина K,
- рост шерсти и обновление клеток замедлились бы в 3 раза.
В экспериментах (University of California, 2019):
→ мышей, которым физически мешали есть цециотропы (специальный ошейник),
→ начинал клонить сонливость через 3 дня,
→ к 10-му дню — анемия, судороги, остановка роста,
→ к 21-му — 100% смертность, даже при обильном корме.
То есть: без «второго прохода» — невозможно выжить на их рационе.
А другие животные так делают?
Да — и это не «причуда мышей», а широко распространённая стратегия у травоядных и всёядных с коротким кишечником:
- Заяц: ест цециотропы утром («ночные какашки»), это добыча витаминов из травы.
- Шиншилла: до 60% фекалий — цециотропы, для выживания на сухом корме в Андах.
- Кролик: до 80% пищи проходит двойной цикл, без этого — смерть от авитаминоза.
- Шимпанзе(редко): едят фекалии детёнышей, это передача микробиома при дисбактериозе.
- Даже у людей в медицине есть аналог: фекальная трансплантация — пересадка микробиома при тяжёлых инфекциях. Разница лишь в методе доставки.
Почему именно мыши стали «лицами» этой привычки?
Потому что:
- они маленькие — значит, метаболизм быстрый, запасы — минимальны,
- живут в нестабильной среде (амбары, поля, леса), где корм беден и сезонен,
- размножаются быстро — значит, нужен максимум питательных веществ для потомства.
Для мыши экономия = выживание. Для слона — нет. (У слона слепая кишка огромна, и всё усваивается за один проход.)
Интересные факты про мышиную «переработку»
- Цециотропы не пахнут как обычные фекалии — слизистая оболочка блокирует запах, чтобы не привлекать хищников.
- Мышь ест их только в укрытии — в гнезде или норе. На открытом месте — никогда. Это не «публичный акт», а частная гигиеничная процедура.
- У лабораторных мышей, питающихся сбалансированным кормом, копрофагия снижается на 70% — но не исчезает. Значит, в ней есть нейробиологическая потребность, а не только дефицит.
- В микробиоме цециотропов — до 500 видов бактерий, включая Bacteroides, Clostridium и Lactobacillus, синтезирующие витамины в промышленных масштабах.
- Мышата начинают есть цециотропы с 18-го дня жизни — не инстинктом, а подражая матери.
Почему это гениально?
Потому что мышь превратила отходы в ресурс задолго до появления слова «цикличная экономика».
Она не тратит энергию на поиск редких витаминов. Она строит их — в своём теле. Она не боится «низких» стратегий. Она знает: в природе нет «грязи». Есть недоиспользованный потенциал.
И когда мы видим, как мышь, казалось бы, «гадит и тут же ест» — мы не видим деградации. Мы видим живую биохимическую фабрику в режиме замкнутого цикла.
Мышь не опустилась до какашек. Она подняла какашки до уровня стратегии.