Последняя запись в потрепанном блокноте, словно вынесенный приговор: «Оплата за садик». Обвела ее жирным красным, словно тем самым хотела пригвоздить к месту, и с глухим стуком закрыла тетрадь. В кошельке гулял ветер, а до конца недели, казалось, лететь предстояло сквозь звездные скопления и черные дыры. Ещё немного, и от безысходности взвоешь, как волчица на луну.
Если к началу мая не погасить апрельский долг за садик, перед Костиком захлопнутся врата его маленького, но такого важного мира. А что тогда делать мне? Как выкроить драгоценные минуты, когда и так каждая секунда на счету? Отчаяние поселилось глубоко внутри, пустило ядовитые корни, разрослось лианами безнадеги.
Внезапно тишину разорвала трель входящего сообщения. На экране высветилось имя: «Валентина Сергеевна», бывшая свекровь.
— Анечка, здравствуй! Не соблаговолишь ли привезти Костика в воскресенье? Игорь вернулся, сердечко изнылось по сыну.
От этих слов сердце болезненно сжалось, словно его стиснула закованная в лед рука. Пять долгих, мучительно пустых месяцев – ни звонка, ни весточки, и вдруг «изнылся». Да что он вообще знает о Костике? Известно ли ему, что сын бредит динозаврами, готов перечислить с десяток видов? Что завёл дружбу с озорным мальчуганом Егоркой, местным грозой их группы? Что у него аллергия на проклятый арахис, способная в миг превратить радость в кошмар? Все эти терзающие вопросы повисли в воздухе, словно призраки его преступного равнодушия.
Не удостоив сообщением ответом, я в сердцах швырнула телефон на диван. Хочет увидеть сына — пусть найдет в себе смелость набрать номер. Но пока от Игоря только гулкое молчание и давно просроченные, пылящиеся где-то на дне совести алименты.
Тишину в квартире прорезал тонкий, словно выдутое из стекла, сонный голосок.
— Мамочка, можно водички? Я проснулся.
Я встрепенулась, словно очнувшись от дурного сна, и поспешила в детскую, чтобы растворить остатки тающего сна в прохладе воды. Костик, мой лучик солнца, посланый в трудную минуту. Ему всего пять, а он уже кажется почти взрослым — высокий, статный маленький мужчина, точная копия своего отца. Вот только характер у него мой — волевой, неподатливый, честный до кончиков пальцев.
— Мам, а когда папа вернется? — прошептал он, прижимаясь ко мне горячим лбом, словно ища защиты от неведомого зла. — Он ведь обещал, что скоро будем вместе.
— Знаешь, зайчонок, — мягко проговорила я, нежно перебирая его шелковистые волосы. — Иногда взрослые не в силах сдержать свои обещания. Но я уверена, что он тебя очень-очень любит.
— А папа знает, что теперь я знаю все названия динозавров? — вздохнул Костик, сонно зевая. Его глазенки блестели в полумраке, словно маленькие звездочки, затерявшиеся в ночи.
— Уверена, он будет безмерно рад это услышать, — с натянутой улыбкой ответила я, чувствуя, как в самое сердце вонзается острая игла вины. — А теперь давай спи, моя радость. Завтра ты мне еще раз все-все про них расскажешь.
Вечером телефон снова ожил, надрывно зазвонив. На экране высветилось ненавистное имя: «Валентина Сергеевна».
— Анечка, дорогуша, ты видела мое сообщение? Игорь безумно рвется на встречу с Костенькой. Он ведь места себе не находит от невыносимой тоски.
— Валентина Сергеевна, я прекрасно это понимаю, но, может быть, Игорю для начала стоит всё же вспомнить о своих отцовских обязательствах? Три месяца ни копейки алиментов. А мне как прикажете одной выкручиваться из этих финансовых тисков?
— Анечка, я понимаю, что ситуация непростая, — со вздохом ответила свекровь, пытаясь сохранить доброжелательный тон. — У Игоря были серьезные неприятности на работе, крупный проект сорвался, и он только недавно смог устроиться в новую фирму. Но теперь, слава Богу, все налаживается, он дал мне слово.
— Валентина Сергеевна, я отнюдь не против, чтобы Игорь навещал сына, но у Костика есть насущные потребности — за садик нужно платить, одежду покупать, кормить его, в конце концов. Я больше не в силах тащить этот воз на себе одной, а Игорь все продолжает кормить меня пустыми обещаниями.
— Я понимаю все твоё негодование, — в ее голосе вдруг прорезались стальные нотки, выдавшие истинное отношение. — Но он ведь действительно старается, как может. Просто не всегда все получается сразу. Дай ему шанс восстановить отношения с Костенькой. Он же так мечтает быть хорошим отцом.
Не в силах больше сдерживать клокочущую в груди ярость, я с трудом проглотила обидные слова. Костик безмятежно посапывал в своей кроватке в соседней комнате, и я не хотела нарушать его сон, наполненный светлыми мечтами.
— Хорошо, я привезу Костика в воскресенье. Но пусть Игорь не думает, что одним лишь появлением искупит свою вину. Сына мало просто видеть, его еще нужно поддерживать.
В субботу, прибираясь, я случайно наткнулась на запечатанный почтовый конверт, адресованный мне от Светки, моей старшей сестры. Внутри лежала крупная сумма денег и записка, написанная ее торопливым, чуть небрежным почерком: «На Костика. Зная твою гордость, понимаю, что ты откажешься, но прошу, возьми. Вернешь, как только будет возможность».
Горький ком подкатил к горлу, сдавил его стальной хваткой, не давая дышать. Беззвучные слезы градом покатились по щекам. Светка и сама едва сводит концы с концами, перебиваясь случайными заработками, но всегда находит возможность прийти на помощь…
В воскресенье утром я нарядила Костика в его любимую полосатую футболку, купленную на последние деньги. Он буквально сиял от предвкушения встречи с отцом и всю дорогу, пока мы ехали к Валентине Сергеевне, болтал без умолку о динозаврах, обещая блеснуть перед Игорем своими энциклопедическими познаниями.
— Мам, а папа мне что-нибудь вкусненькое купит? — вдруг спросил он, когда мы уже стояли у двери в квартиру. — Может, нового динозаврика или крутую машинку на пульте управления?
Я присела перед ним на корточки, чтобы наши глаза встретились.
— Не знаю, мой зайчик, — тихо проговорила я, чувствуя, как предательски дрожит голос. — Самое главное, что вы, наконец, увидитесь. А если папа захочет сделать тебе подарок, это будет замечательный сюрприз.
Валентина Сергеевна встретила нас у подъезда с распростертыми объятиями, словно мы были самыми дорогими гостями в ее жизни. С жаром прижала внука к груди, словно он был самым драгоценным сокровищем в мире, и тут же сунула ему в руки пакет с румяными яблоками и горкой ароматного домашнего печенья.
— Проходите же скорее, Игорёк вас уже заждался! Он всю ночь места себе не находил, так волновался перед этой долгожданной встречей, что даже пирог испек вместе со мной, — захлопотала она, подталкивая нас к дверям.
В квартире отчетливо пахло ванилью и свежей выпечкой. Все было как прежде — Валентина Сергеевна готовилась к приезду внука, словно к самому главному празднику в году. Костик, словно маленький вихрь, вырвался из моих рук и тут же умчался вперед, крича на бегу: «Папа, я приехал!», а я осталась стоять в прихожей, растерянная и неуверенная, словно незваная гостья, не зная, последовать за сыном или остаться здесь.
Вскоре навстречу вышла тень — осунувшийся, похудевший, но всё такой же чертовски привлекательный Игорь. Именно эта дьявольская привлекательность когда-то и стала моей роковой ошибкой, превратив жизнь в нескончаемую череду предательств и разочарований.
— Аня, привет, — смущенно произнес он, выдавив на лицо подобие улыбки, но я не могла не заметить тревогу, затаившуюся в самой глубине его глаз. — Как ты? Как Костик?
— Все идет своим чередом, — сухо ответила я, стараясь держаться как можно более отстраненно, словно между нами не было ничего, кроме общего ребенка. — Костик очень ждал этой встречи. Все утро только и говорил о тебе.
— Я знаю, что поступил как последний трус, — Игорь опустил голос до тихого шёпота, словно боялся, что его могут подслушать. — Я не должен был так внезапно исчезать. Просто все сразу навалилось, и я не смог справиться с этим грузом.
— Игорь, я не собираюсь тебя выслушивать. Оставь оправдания и жалобы для кого-нибудь другого, — перебила я его, стараясь говорить ровно, не повышая голоса. — Мне нужны не пустые слова и красивые обещания, а реальные действия, подтверждающие твою ответственность. Костик растет, ему нужно платить за детский сад, покупать одежду по сезону, обеспечивать нормальное питание. Я больше не могу тянуть все это на себе одной, а ты продолжаешь кормить меня завтраками, как всегда.
— Я понимаю всю глубину твоей обиды, — он смущенно опустил глаза, словно признавая себя закоренелым преступником. — Вот, я принес деньги. Это на садик и на самые необходимые расходы.
Не поднимая глаз, он протянул мне плотный бумажный конверт, запечатанный сургучной печатью. Внутри лежала пачка купюр — ровно двести пятьдесят тысяч рублей.
— Где ты взял такие деньги? — стараясь скрыть удивление, спросила я.
— Я продал свою старую машину, — пожал плечами Игорь, стараясь казаться равнодушным, небрежным. — Все равно она стояла без дела в гараже, пылилась. Сейчас куда важнее, чтобы у Костика было все необходимое.
— Ты действительно продал свою любимицу? — изумленно выдохнула я, не в силах поверить своим ушам. Сердце, вопреки здравому смыслу, дрогнуло, словно крыло бабочки, потревоженное дуновением ветра.
— Да, — кивнул он и грустно улыбнулся. — Знаешь, я многое переосмыслил за последнее время. Теперь я точно знаю, что хочу быть рядом со своим сыном, хочу, чтобы он мог гордиться мной. И… Если честно, я бы не хотел терять тебя окончательно. Я понимаю, что совершил множество ошибок, достойных всяческого порицания, но, может быть, у нас всё же есть маленький, призрачный шанс начать все сначала?
От этих слов я буквально окаменела, не зная, что и ответить. Все эти проникновенные речи с обещаниями исправиться я уже слышала не раз, словно заезженную пластинку.
— Игорь, пойми правильно, между нами всё давно кончено, — ответила я, стараясь говорить спокойно, но твердо. — Но я рада слышать, что ты вспомнил о существовании сына, решил исполнить свой отцовский долг. Но знаешь …Я больше не верю в красивые сказки, в пустые обещания и сладкую ложь. Костик заслуживает стабильности, надежности и уверенности в завтрашнем дне, а не постоянных исчезновений и внезапных возвращений.
— Я прекрасно понимаю твою позицию, — обреченно вздохнул бывший муж. — Но позволь мне хотя бы навещать его время от времени? Я хочу быть частью его жизни, разделить с ним горе и радость, помогать во всем, всегда быть рядом.
— Это будет самым правильным решением, — кивнула я, чувствуя, что лед в моем сердце начинает понемногу таять. — Костик очень любит тебя и всегда с нетерпением ждет каждой встречи. Но если ты снова внезапно исчезнешь из его жизни, умоляю, не смей больше появляться. Я больше не позволю тебе разбить его ранимое сердце. Он и так уже слишком много пережил.
Прихватив злополучный конверт, я небрежно сунула его в сумку. Ненавижу брать у него деньги, словно принимаю подаяние. Но ради Костика я готова переступить через свою гордость. Ему жизненно необходим этот чёртов садик.
— Я вернусь за ним через три часа, — сказала я, направляясь к выходу. — Постарайся провести это время с пользой. Костик очень по тебе соскучился.
Выйдя на улицу, я, наконец, смогла свободно вдохнуть полной грудью. Внутри все клокотало, словно в жерле вулкана, переполненного извергающейся лавой — и облегчение, и обида, и усталость, и надежда. Но главное, что я четко осознала в этот момент — никому и никогда не позволю больше манипулировать мной и вводить в заблуждение наивными посулами. Мой сын заслуживает если не идеального, то хотя бы достойного отца, а уж никак не того, кто привык появляться и исчезать по первому зову своих эгоистических порывов.
Внезапно телефон в моей сумке завибрировал словно живой. На экране высветилось ободряющее имя: «Светка».
«Ну как все прошло? Все обошлось?»
Я, быстро набросав ответное сообщение, отправила его сестре.
«В общем-то, ничего страшного. Деньги вернул. Говорит, что горит желанием восстановить отношения с Костиком».
«А с тобой-то что?» — тут же прилетел встречный вопрос.
«Нет, Светик, знаешь, не верю я больше в эти сказки. Пусть теперь хоть кровь из носу доказывает сыну, что способен быть рядом. А мне все это давно уже не интересно».
Зайдя в первое попавшееся кафе, я заказала чашку крепкого ароматного кофе. Впервые за очень долгое время почувствовала себя сильной и по-настоящему независимой. Деньги на садик есть, вопрос с алиментами, по крайней мере, на какое-то время решён. Да и Костик счастлив, что вновь увидится со своим отцом.
А что касается меня… Пусть Игорь доказывает свою любовь к сыну делами, а не словами. У меня больше нет времени размениваться по пустякам и тешить себя иллюзиями.