В Лунных Лесах шепчутся, что самое жаркое пламя рождается не в вулканах Огненных Пустошей, а в сердце того, кто потерял всё. Эта история — о двух огненных сердцах: одно пылает гневом, другое — жертвой. И о воде, которая может стать либо спасением, либо последним разочарованием.
Задолго до Разлома, когда «Сердце Вертонии» ещё билось в унисон со всем миром, у Аурилантеи была семья. Его супруга, золотая драконица Игнис, и двое детёнышей, чьи чешуйки переливались, как расплавленное золото. Они жили в самых глубоких пещерах Огненных Пустошей, где лава текла медленными, мудрыми реками.
В ночь Разлома Моргар пришёл к ним не как враг, а как проситель. Он умолял дать ему каплю драконьей крови — самый мощный катализатор магии — для своего эксперимента. «Я укреплю Сердце Вертонии!» — клялся он. Игнис, чьё сердце было мягче, чем крылья мотылька, согласилась.
Но кровь, смешанная с тёмной магией Моргара, воспламенилась. Вспышка была ужасной. Игнис и детёныши обратились в пепел на глазах у Аурилантеи. Сам он выжил лишь потому, что его тело было соткано из древнего пламени, но шрамы на его душе не зажили до сих пор.
С того дня Аурилантея поклялся никогда не использовать магию артефактов. Для него любая магия, исходящая от «Сердца» и его осколков, стала ядом, отнявшим у него всё. Даже если этот осколок мог бы вернуть ему семью — прикоснуться к нему означало предать память тех, кто погиб из-за подобной магии.
Когда Кьяра нашла Лунный Осколок в самых глубинах Леса, она почувствовала его чистую, холодную силу. Она принесла его Аурилантее, зная, что только он может защитить артефакт от Моргара.
«Возьми его, — говорила она, — твоё пламя — единственное, что Моргар боится».
«Я не прикоснусь к этому камню, — ответил дракон, и из его глаз упали две расплавленные слезы, оставив борозды на базальте. — Он пахнет той же магией, что убила моих птенцов. Даже если твои воды способны охладить мою боль, они не вернут мне их.»
Аурилантея не просто не взял Осколок — он не мог. Его естество, состоящее из чистейшего огня, вступало в конфликт с лунной магией. Прикосновение к Осколку не только причиняло бы ему невыносимую боль, но и могло погасить его внутреннее пламя навсегда. Вода Лунного Озера — не обычная вода. Это материализованная тоска по утраченной гармонии, жидкость, хранящая память о всех лунных ночах Вертонии. Она может:
· Охладить любое физическое пламя — даже жар Огненных Пустошей.
· Исцелить ожоги души — на время даровать забвение и покой.
· Показать правду — в её отражении видно не то, что есть, а то, что должно быть по замыслу Пряхи.
Но пламя Моргара — не просто огонь. Это «Пламя Переписывания», магия, которая не сжигает, а стирает реальность и заменяет её новой. Оно питается не горючим материалом, а волей мага и его искажёнными эмоциями.
Так спасёт ли вода? Нет. Но она может преобразовать пламя.
Если омыть водой Лунного Озера то, что охвачено пламенем Моргара, огонь не погаснет. Вместо этого он покажет, что было бы, если бы Моргар не совершил своего вмешательства. На мгновение все увидят утраченную гармонию — и это зрелище может быть настолько сильным, что сломит волю самого мага.
В одной из древних книг, что хранит горгулья Айрис, есть строка: «Только нить, что была обронена при самом первом ткачестве, может зашить дыру, прожжённую в реальности».
Что это за нить? Возможно, это:
· Искреннее раскаяние самого Моргара (но способен ли он на него?)
· Память о любви, которую даже пепел не может уничтожить (как память Аурилантеи о семье)
· Новое заклинание, сотканное из всех пяти осколков «Сердца Вертонии».
Но пока дракон отказывается прикасаться к осколкам, а вода Озера может лишь показать прекрасный мираж прошлого, пламя Моргара продолжает жечь ткань Вертонии.
Но сможет ли Аурилантея преодолеть свою клятву или найдет другой способ спасти Вертонию?
Об этом мы узнаем когда-нибудь.
Подпишитесь на канал, чтобы не пропустить новые истории из мира магии и мира Вертонии.