Подписывайтесь на наш Телеграм–канал “Истопка во лесу”!
В славянской мифологии нередко встречаются былички о куклах. Давно не секрет, что наши предки часто прибегали к персонификации — оживляли и облекали в зримые образы силы природы, болезни и несчастья. Через такие образы становилось проще осмыслить и «обуздать» невидимые угрозы: дать им имя, облик, а значит — возможность с ними взаимодействовать.
Для защиты от болезней, порчи и иных бед изготавливали специальные куклы, которым присваивали имена нечистой силы или самих недугов. Так появлялись куколки кикимор, маруд, богинок и других потусторонних сущностей. Смысл был в том, чтобы «персонифицировать» зло: воплотить его в предмете, а затем ритуально удалить из жизненного пространства. Считалось, что вместе с куклой уходит и напасть.
Рядом с этими «куклами‑переносчиками», принимавшими на себя хвори и беды, всегда существовали и другие — обережные. Они выполняли противоположную функцию: не впускать зло, охранять дом и семью, хранить благополучие.
В этой статье мы погрузимся в мир славянских кукол — проследим, какую роль они играли в традиционной культуре и какие смыслы вкладывались в их создание.
«Для меня магия кукол является одним из самых любимых направлений, которое несёт в себе очень большое разнообразие применений и обширную историю не только у славян, но и у других народов», — Совин.
Женские образы в кукольной традиции: от материала до поверья
Славянские куклы поражают разнообразием техник и материалов. Мастера создавали их самыми разными способами:
- скручивания — из материи, пряжи или кожи (в русской традиции такие назывались «закрутки», «скрутки» или «скатки»);
- набивания — сшитый мешочек наполняли шерстью, пряжей, опилками, песком или пеплом;
- плетения и сборки — из соломы, травы, веток, корней и палок;
- лепки — из глины;
- резьбы — из дерева;
- выпекания — из теста.
При всём этом многообразии форм и техник в мире игровых и обрядовых антропоморфных кукол безоговорочно царили женские образы. Русские свидетельства (в том числе из Ярославской области) единодушны: «пареньков» попросту не делали. Традиция допускала лишь «девок» и «баб».
Народные поверья придавали игре с куклами особый смысл. В Вологодской области верили: если девочка слишком увлечённо играет в куклы, то в замужестве будет рожать преимущественно девочек. Живое подтверждение — автобиографический рассказ: «Я кукольница (была) — и наносила пятерых дочек» (Морозов, рукопись).
У белорусов Витебщины кукла становилась своего рода предсказательницей:
- активное увлечение детей игрой сулило скорое пополнение в семье;
- небрежное обращение с куклой предупреждало о болезни кого‑то из домочадцев;
- закапывание в яму или бросание в снег читалось как зловещее предзнаменование — знак скорой смерти в доме.
Опасения, связанные с изготовлением кукол
При создании кукол‑игрушек мастера неизменно соблюдали особую осторожность: зачастую избегали прорисовывать глаза и иные черты лица. За этим стоял глубокий страх — вдруг кукла оживёт? Или станет пристанищем вредоносного духа, обретёт нездешнюю силу?
В восточной Польше поверье обретало конкретные очертания: родители строго запрещали детям спать с любимой куклой. Говорили, что ночью она может перевоплотиться в нечистую силу — «маруду» или «мамуну» — и начнёт душить ребёнка.
Народная память сохранила жуткий рассказ, напрямую связывающий внезапную смерть ребёнка с куклой, с которой тот не расставался во сне. Финал истории мрачен: когда куклу бросили в костёр, из пламени донеслись пронзительный писк и стоны — это кричала «маруда», до последнего прятавшаяся в игрушке.
А в других уголках восточной Польши бытовало иное предостережение: детям запрещали играть с куклой во время грозы. Люди верили: гром стремится поразить именно куклу, ведь в неё непременно вселяется «лятавец» — чёрт, который прячется от небесной кары.
Куклы в лечебной и апотропеической практике
В традиционной культуре куклы нередко становились инструментом борьбы с болезнями, порчей и нечистой силой. Их создавали не как обереги, а как материальные воплощения бед — чтобы «переместить» угрозу за пределы жизненного пространства человека.
Изгнание детских недугов
Когда младенец беспокойно плакал по ночам, страдал от бессонницы или кричал во сне, мать прибегала к древнему обряду. Она мастерила несколько маленьких кукол — обычно из пелёнок или лоскутов одежды ребёнка. В этих простых фигурках словно оседала хворь: мать верила, что недуг переходит с малыша на рукотворные подобия.
Затем куклам давали имена — но не ласковые, а страшные: в польской традиции их называли «маруда», «мамуна», «богинка» — именами духов, что тревожат детских снов.
Куклы выбрасывались подальше от дома либо подвешивались к двери головой вниз. В этом действии заключалась главная надежда — вместе с куклами из дома уйдёт и болезнь, оставив ребёнка спокойным и здоровым.
Региональные варианты обряда:
В разных регионах славянского мира сложились свои варианты обряда с куклами для защиты младенца от ночных тревог.
В западной Белоруссии против «ночниц» мастерили кукол из грязных тряпок. Их расставляли по 2–3 на каждое окно и приговаривали: «Смотрите, лялечки, чтоб мой маленький спал!».
В восточной Польше (Хелмский повят) для избавления новорождённого от «ночных плакс» изготавливали девять тряпичных кукол. Их размещали в колыбели вокруг младенца и произносили отгонную формулу: «Marudy, marudziska! Idźta na psiska i żyjła i zabawiajta, a niemu dziecku spać dajta» («Маруды, марудища! Идите вы на псов, на собак, там себе играйте, а моему младенцу спать дайте»).
В Краковском воеводстве женщины прибегали к иному способу: они подбрасывали скрученных из тряпок кукол в чужие телеги на базаре. Считалось, что возницы «заберут с собой плачки».
В окрестностях Ропчиц делали кукол по имени «Мамуна» или «Богинка» и втыкали их в щель возле окна — так пытались отвести от ребёнка ночные страхи и беспокойства.
Куклы‑заместители в погребальных обрядах
В народной традиции кукла нередко становилась символической жертвой — её приносили, чтобы остановить череду несчастий.
В Косово, если в одной семье за год умирали двое, при похоронах второго в могилу закапывали тряпичную куклу. Так пытались предотвратить третью смерть.
В Ровенской области (село Нобель) при погребении мужчины в гроб клали лоскутную куклу, произнося: «Як умирає чоловик, то кладуть у труну ляльку. З латок зроблять. Шоб (покойный) не забрав жинку». Люди верили: без этой куклы умерший будет являться живой жене.
В сербском районе Драгачева на надгробный крест неженатого парня привязывали куклу‑невесту — так устраивали символическую свадьбу.
На Гомельщине (в селе Великий Бор) существовал особый обычай: если человека по ошибке считали умершим — например, из‑за летаргического сна, — то после его пробуждения в гроб клали «ляльку» и хоронили её вместо живого.
Куклы в календарных и защитных обрядах
В народных обрядах кукла редко была просто игрушкой. Чаще — посредником между миром людей и неведомыми силами: с её помощью просили дождя, отгоняли зло и отмечали поворотные моменты года.
Вот, скажем, белорусская традиция: в дни, когда земля трескалась от зноя, в воду бросали соломенную куклу — это был обряд, призванный вызвать дождь и положить конец засухе.
У восточных славян на Зелёные святки оживал обряд «проводов русалки». В центре действа — соломенная кукла, заменяющая девушку, с ног до головы увитая зеленью. Её торжественно выносили за пределы селения: в этом жесте читалась древняя идея границы — между миром живых и миром духов.
Во Фракии и Родопах весной разыгрывали иной сценарий — обряд «лазарок». Здесь вместо живой «невесты» появлялась кукла: её мастерили из вала ткацкого стана или ручной прялки и тщательно обматывали женской одеждой. Этот обряд связывали с плодородием земли.
В Болгарии жил свой, не менее выразительный обычай — «Мара Лишанка». В среду на пасхальной неделе собирали три женские туфли без задников, вкладывали одну в другую и на этом основании создавали куклу с тем же именем. Её носили по селу, а парни по обычаю пытались похитить. Завершалось всё погружением куклы в реку — ритуальным уничтожением, обещающим обновление и плодородие.
Сербы из района Ярковца придумали свой способ оберегать детей. Они мастерили кукол из простых тряпок и веток сирени, а затем выставляли их в окнах домов. Эти нехитрые фигурки становились молчаливыми стражами: считалось, что они преграждают путь нечистой силе и сглазу, охраняя сон и здоровье малышей.
А по всей славянской земле жил обычай, переживший века: кукол размещали между рамами окон для защиты жилища. И что удивительно — этот обычай не канул в лету. Во многих местах его бережно хранят и по сей день, передавая из поколения в поколение.
Куклы в свадебной обрядности
В традиционном свадебном обряде кукла нередко становилась немым, но выразительным символом — она воплощала и саму невесту, и грядущее потомство, связывая прошлое и будущее молодой семьи.
В Костромской губернии свадебный обряд обретал особую поэтичность: на верхушку ёлочки помещали куклу так, чтобы её взгляд был устремлён к жениху и невесте. Этот жест нашёл отражение в свадебных песнях, которые донесли до нас тихое очарование обычая:
На нашей ёлочке
На золотой верховочке
Сидит кукла.
Она не смотрит в кут,
Она смотрит тут,
Где денежки кладут.
В Ульяновской области обряд усложнялся: на свадебное деревце водружали уже две куклы — «жениха» и «невесту». Две фигурки, стоящие рядом, наглядно выражали союз двух людей, двух родов, двух судеб.
Во Владимирском крае кукла становилась частью наследственной цепи: вместе с приданым в дом жениха перевозили кукол невесты. Они не просто переезжали — они передавались по наследству, от матери к дочери, храня память о предках и продолжая род.
Не оставалась в стороне и свадебная трапеза: каравай нередко украшали маленькими куколками, вылепленными из теста. Эти миниатюрные фигуры словно благословляли будущий дом на достаток и плодородие.
Повсеместно у славян на свадьбе было принято дарить молодым кукол — это был не просто подарок, а ритуальное пожелание скорейшего потомства. Кукла как бы «предвосхищала» будущих детей, делая их присутствие ощутимым ещё до их рождения.
В Вашкинском районе Вологодской области существовал особый обряд — «куколку подавать», «куколку приносить». Участники свадьбы своими руками мастерили тряпичных кукол и вручали новобрачным со словами: «Вот вам приплод!». В этой простой фразе звучала вся суть обычая — кукла становилась материальным воплощением надежды на продолжение рода.
На Ярославщине, в Мышкинском районе, существовал особый обычай: когда новобрачных укладывали спать в первую брачную ночь, под подушку молодой жене клали льняную куклу. Делали это с определённой целью — чтобы в молодой семье поскорее появился ребёнок.
Вывод
Проследив многообразие обрядовых функций куклы в славянской традиции, можно с уверенностью сказать: это был не предмет забавы, а глубокий культурный символ, пронизывающий важнейшие сферы жизни человека.
Кукла выступала одновременно посредником и проводником — между миром живых и миром духов, между прошлым и будущим, между человеком и природными циклами. В каждом ритуале она обретала новый смысл, но неизменно оставалась связующим звеном:
- защищала в сказках как наследница памяти предков;
- принимала на себя удар в погребальных обрядах, ограждая род от новых потерь;
- отмечала смену времён года, синхронизируя человеческую жизнь с природными ритмами;
- символизировала продолжение рода на свадьбах, предвосхищая рождение детей;
- становилась материальным воплощением зла в защитных ритуалах, чтобы его можно было изгнать из жилого пространства.
Через куклу наши предки выражали своё понимание мира. Она становилась своеобразным «языком» — средством диалога между людьми и окружающим миропорядком.
Мечтаете сделать свою обережную куклу, но не знаете, с чего начать? Поделитесь в комментариях — и мы создадим для вас пошаговый обучающий ролик!
Приглашаем всех желающих в нашу школу!
Хотите узнать больше? Приглашаем вас на наш уникальный курс «Славянская традиция»!
👉 Записывайтесь прямо сейчас! Количество мест ограничено!
Благодарим вас за внимание и надеемся, что этот пост оказался для вас полезным и интересным.
Подписывайтесь на наш Телеграм–канал “Истопка во лесу”!
Все наши публикации опираются на достоверные и проверенные источники. В наших материалах вы не найдёте ссылок на такие сомнительные издания, как “Велесова книга” или “Веды славян”, и прочие произведения, которые не имеют под собой исторической основы.