- Диму твоего видела, постарел, с палочкой ходит, как дед старый - подруга позвонила рано утром, будто спешила обрадовать - представляешь, в той же куртке, что ты покупала.
Куртку Настя помнит хорошо, добротная такая, зеленая, в мелкую, серую полоску, купили на рынке, тогда одежду все брали там, у торговцев. Дима уже закладывал за воротник хорошо, с завода уволили за прогулы, другой работы в городе не было, так во всяком случае, говорил муж. Искал приличное место, поэтому и купили на последние деньги новую куртку, чтобы выглядел респектабельно. Но с работой так и не сложилось, видимо нашлись другие, более интересные соискатели должности, куда хотел попасть Дима. Другие предложения не стал рассматривать, гордо ушёл не попрощавшись, и засел дома надолго.
- Мне что, дворы подметать за копейки - кричал он на жену, которая требовала с хоть какой-то помощи - найду нормальную работу, тогда и будут деньги.
- Дети просят еду и одежду сегодня - распалялась Настя, уставшая от постоянной нехватки - и сам трескаешь в три горла, и всё с мясом подавай.
- Крохоборка, тебе для меня куска мяса жалко - орал Дмитрий, скидывая со стола тарелку с супом - я столько лет на вас пахал! Был хорошим, пока деньги приносил, а как уволили меня, стал плохим, никому не нужным, твари вы подлые!
Пьяные слёзы муж размазывал кулаком по щекам, проклинал жену, а детей-подростков пытался подозвать и приласкать, но те отворачивались и уходили, дергая плечами.
- На что же ты пьёшь - допытывалась жена - если не работаешь, откуда берёшь деньги?
- Тебе может ключи от квартиры дать, где они лежат - вспоминал классику Дима, и хохотал довольный своим остроумием - не твоё дело, где хочу, там и беру.
Годы спустя, Настя узнала, что муж подрабатывал грузчиком на овощном рынке, но почему-то решил домой заработанное не приносить. Что за мысли бродили у сорокалетнего мужчины в голове в то время, Настя не поняла ни тогда, ни потом, когда повзрослела до седых волос и зубного протеза.
Раньше некогда было думать, трое детей, которых нужно кормить, одевать, и как-то пытаться уберечь от дурного влияния уличной шпаны. А с годами образ бывшего мужа стёрся, о нем не думалось, и почти забылось, как с боем делили квартиру и мебель.
Разводу Дима сопротивлялся как мог и как умел, устраивал скандалы, обвиняя жену в смертных грехах, называя последними словами при детях. Лез драться, бил посуду, рвал в бессильной злобе одежду на жене, оставляя на ее теле ссадины и синяки. Он совсем озверел, когда узнал о Толике, ему донесли знакомые, что Настя завела себе хахаля на работе, холостого любовника, который не только не пил и не бил, в отличии от него, а ещё и помогал деньгами. Последние года два-три, муж с женой спали отдельно, Дмитрий обосновался в маленькой комнате, откуда выползал пожрать и в туалет сходить. Но появление конкурента принял как личное оскорбление, и стал учить верности супругу кулаками, что стало последней каплей. Настя подала на развод, и началась битва двух титанов, где муж отчаянно пытался сохранить привычный мирок, а жена разрушала семейную крепость и разбрасывала безжалостно обломки. Дети приняли сторону матери, девчонки повторяли за мамой гадости про отца, обвиняли его в том, что в квартире грязно и пахнет перегаром. А родной и единственный сын, играл мышцами и желваками, поднимал руку, закидывая родного отца в комнату, где тот обитал. Вырос гадёныш, на папиных харчах, здоровый стал, как бык племенной, и забыл что уважать нужно родителей, даже синяк под глазом поставил Дмитрию. После этого синяка отец стал осторожнее, Настю и дочерей оскорблял, когда сын уходил по делам, а потом закатывал глаза, делая непонимающий вид. Это если сын, стуча кулаком по стене, требовал объяснений по поводу плачущих сестёр, а жена уже не плакала, привыкла ко всему, только губы кусала, прищурив глаз.
Но как бы ни пытался Дима сохранить семью, развод состоялся, и размен произошёл, он выехал в комнату в коммуналке, а жена с детьми в небольшую двухкомнатную квартиру, в старом доме.
Не далеко разъехались, через три остановки жили, иногда он видел детей своих на улице, но неблагодарные отпрыски отворачивались, столкнувшись с отцом.
И на свадьбы не звали, переженились, замуж повыходили, с колясками гуляли, а деда родного с внуками не знакомили. Стыдились его, но здороваться стали через много лет, когда видимо понимать начали, что жизнь штука не простая, каждый может оказаться на дне, как Дмитрий. К счастью, (по-другому не скажешь), здоровье не позволило пропить комнатенку, что досталась при разводе, и у него была крыша над головой. Под крышей кровать, стол, холодильник, общие душ, туалет и кухня, всё лучше, чем жить возле теплушек на улице. Болезни стали наседать после пятидесяти, сожженный суррогатами желудок отказался переваривать пищу, вместе с ним взбунтовались и остальные, внутренние органы. А к ним присоединились глаза, уши, руки, ноги, пропитанный спиртом мозг практически перестал реагировать на внешние раздражители.
Дмитрий нехотя жевал хлеб, запивал жидким чаем по привычке, с трудом доходил до магазина за новой буханкой, а сердобольная соседка Валя, иногда давала немного масла сливочного. А может и не сливочного, рецепторы на языке, давно не различали те пять тысяч вкусов, на которые им положено реагировать. Дима больше не бухал, на любое принятие алкоголя организм реагировал бурно, вызывая боль и судороги по телу, а потом рвоту до крови. Поэтому после долгих мучений, он перестал заглядывать на полки с бутылкой, и зажил тихой, стариковской жизнью, жуя беззубыми деснами хлеб.
На крохотную пенсию выживал как мог, выплачивал долги по квартплате, что накопились за годы его пьянства, и покупал привычные продукты. Ноги не держали тело, добрый сосед откуда-то принёс палку, натертую чужими руками до блеска, вручил как подарок на Новый год. Так стало легче передвигаться, появился верный помощник для походов за хлебом, и друг для общения.
- Пойдём что ли, погуляем - говорил он палке, обуваясь возле порога.
- Наверное, пора домой - советовался, когда поворачивал к дому.
Так и жили, он и палка со следами чужих рук, пока однажды в комнату, не постучались солнечным днём.
- Зачем пришла?
Разозлился Дмитрий, увидев бывшую жену, появление Насти не предвещало ничего хорошего, это из-за нее он дошёл до такого печального состояния.
- Не ворчи!
Спокойно сказала бывшая, и прошла в комнату, несмотря на его сопротивление:
- Пришла и пришла, и нечего злиться на меня - Настя вытерла влажной салфеткой из своей сумки стол и табуретку и присела у окна - ставь чай, я пирог принесла.
- Не нужен мне твой пирог - пытался разозлиться Дмитрий, но злость получилась наигранной, было приятно, что к нему пришла гостья, в квартире ко всем приходили родственники и друзья, и только он всегда сидел один. Мама давно умерла, сестры и братья отказались от него, пока он пил и вел не лучший образ жизни, собутыльники спились и пропали, и вокруг образовалась пугающая пустота. Умри сегодня, никто не спохватится, не позвонит, не постучится, и найдут его только тогда, когда начнёт создавать неудобство соседям запахом.
- Не нужен, не кушай - ответила бывшая жена, придвигая ему кусок в тарелке - тебя никто не заставляет.
Запах пирога напомнил о чем-то хорошем, в заспиртованном мозгу зашевелились чудом уцелевшие нейроны, и стали нервно двигаться, пытаясь разбудить и остальных.
- Вкусно?
Настя смотрела с любопытством на посветлевшее от радости лицо бывшего мужа, тот как ребёнок, дождавшийся давно обещанного подарка, счастливыми глазами смотрел на кусок в руке. И с восторгом посасывал во рту откушенное, растягивая забытое удовольствие от вкусной еды, и не слышал вопроса. Опомнился он только тогда, когда Настя переспросила, и заморгал виновато, понимая как глупо выглядит.
- Угу - промычал он, жуя беззубыми дёснами теплый пирог - ты вкусно готовишь.
- В пекарне купила - отмахнулась Настя, и незаметно смахнула слезинку - не готовлю я дома больше, не для кого, дети разъехались, Толик умер год назад.
- Так вот почему ты пришла - возмутился бывший муж, не переставая жевать - заскучала без мужика в доме, думаешь, поведусь я на пироги твои.
- Жуй дальше, не отвлекайся, жених - засмеялась Настя, ей хотелось рассказать, как она была счастлива с Толей, и никого больше она не хочет рядом, но промолчала.
А ещё она бы ему сказала, что каждый должен отвечать за свои поступки, и даже в старости может прилететь бумеранг в виде одиночества и заброшенности. Что ей хочется кинуть бывшему мужу те обидные слова, что кричал ей в лицо, и так же как он, ударить и толкнуть.
Ей хочется, но она не позволит себе унижать и оскорблять больного человека, который не может ответить тем же.
- Не мне ты нужен - Настя помолчала, прикрыв глаза, так не хотелось говорить этих слов, но приходилось через силу, ломая себя - внуки стали спрашивать, где ты и что с тобой.
- Внуки - оживился Дима - это чьи, Сашкины или девчонок?
- Анькины, они же старше всех, понимают, что Толик был не родным дедушкой, хоть и любил их.
- А ты им расскажи, как гуляла от законного мужа, таскалась со всеми подряд, поэтому им и приходится называть чужих дяденек дедушкой - хихикнул Дмитрий, дожевывая пирог - пусть знают, кто виноват в том, что я живу вот так.
Он развел руками, показывая на старый матрас, старый стол и покосившийся шкаф:
- Чтобы знали, какую пробл..ь называют бабушкой!
Настя поднялась с табуретки и придвинула рукой остатки пирога бывшему мужу:
- Жри, скотина неблагодарная! Я то дура пришла к тебе, как к человеку, думала поговорим, простим старые обиды друг другу. Надеялась, что ты протрезвел от вечной пьянки, ума-разума набрался, захочешь с детьми помириться, внукам порадоваться. А ты кем был, тем и остался!
- Кем, кем это я остался?
Дмитрий понимал, что несёт чушь, что это единственная возможность вернуть внимание детей, и обрести любовь внуков, но маленький бес по имени Гордость, бежал впереди Разума, размахивая флагом. Он всю жизнь мчался как сумасшедший, и из-за него, Гордости, Дима и оказался на старости в одиночестве нищете.
"А ещё из-за жены бывшей - хихикнул бес, - не я один виноват, она тоже приняла в этом участие".
- Иди ты, дура старая - крикнул он вслед Насте и добавил грязное ругательство - и нечего меня тут соблазнять пирогами!
Настя ушла, не ответив ему, обзываться и кричать было не в ее правилах, хотя так и вертелась на языке красивая фраза о дерьме.
Дмитрий смотрел ей вслед, прислонившись лбом к оконному стеклу, обиженно сопел и жевал пирог, вкус которого напоминал ему о чем-то очень хорошем.
- Идите вы все!
Слёзы текли по впалым щекам, и пирог становился чуть солоноватым, но это совсем не портило его.
От автора: Отдыхаю в Сочи, настроение хорошее, а рассказ получился немного грустным.
