Болезнь, о которой пойдет далее речь, древнегреческие врачи называли дракункулез от лат. dracunculus – «маленький дракон, змея». Арабы паразита именовали «ирк-ал-хыблы» – «нитчатая вена», а персы – «ришта», что в переводе с таджикского означает «нить, шнур, струна»…
«Так же легко, как мы получаем насморк, заболевают этой болезнью бухарцы или иностранцы, живущие летом в Бухаре», - записал в 1867 году путешественник Арминий Вамбери.
Однажды зараженный личинкой ришты человек обнаруживал у себя на ноге, руке или другом участке тела болезненный желвак, откуда в муках, порой неделями, приходилось вытягивать метрового червя. Одновременно в теле человека могло быть около 40 паразитов! Паразит размножался и созревал в теле человека примерно год. С самцами организм человека еще боролся – они капсулировались и умирали. Но самки благополучно вырастали до метра в соединительной ткани между мускулами. Когда приходила пора исторгнуть из себя потомство, они двигались под кожу и на ноге (обычно) вздувался волдырь. Он набухал недели четыре, человек чувствовал, будто под кожей у него сворачивается пружина. Любое движение поражённой конечности доставляло мучительную боль. Больные говорили о том, что их мучает жар и нестерпимо хочется зайти в воду, ибо только там человек получает облегчение, а червю того и надо. От соприкосновения с водой волдырь лопался. Наружу показывалась головка паразита. Из раны тек зловонный гной. Рана горит огнём, уходить из воды не хочется. У ришты есть время выдавить из себя, как из тюбика, миллионы личинок. Взрослая самка ришты выбрасывала наружу около 10 млн зародышей – микрофиллярий, которые затем, сделав круг, возвращаются в тело человека, чтобы превратиться в метрового червя.
Риштоз– болезнь очаговая. В Средней Азии ею были поражены всего три города: Джизак, Бухара и Карши. С давних пор ученые и неученые наблюдатели вполне резонно заметили связь между болезнью и питьем сырой стоячей воды из хаузов. Но в Бухаре, где других источников, кроме искусственных прудов, почти не существовало, даже его высочество эмир пил стоячую воду из Бола-хауза. Пил - и болел риштозом. Так, предпоследний эмир Сеид Абдулахад-хан страдал от ришты в ноге. Его вылечили русские врачи. Бухарский правитель был заядлым лошадником, считался одним из лучших наездников в стране, и не раз повторял, как благодарен русским врачам за то, что они вернули ему радость от верховой езды.
Одним из первых, кто изучил это опасное заболевание в Средней Азии и дал научные рекомендации, как его избежать, был Алексей Павлович Федченко. Алексей Павлович Федченко (1844 - 1873) - личность в науке исключительная. Мало кто успел за столь короткую жизнь сделать так много. Он погиб в 29 лет на Монблане. В его честь назван открытый в 1878 году ледник Федченко. А самые главные открытия свои совершил он за те три года (1869 - 1871), когда путешествовал по Туркестану. Этому ученому таланта и трудолюбия отпущено было на троих. И действительно: он преуспел и в зоологии, и в ботанике, и в географии. Федченко был первым натуралистом, вступившим на только что присоединенные к России среднеазиатские территории.
Федченко еще в 1870 году удалось установить связь между заболеванием ришты и бухарскими хаузами. Но каким образом попадает ришта в организм человека, оставалось загадкой. Как зародыш ришты возвращается в тело животного или человека, чтобы продлить свой вечный биологический круговорот? С питьем? С пищей? Ученые кормили микрофилляриями собак, но псы упорно не хотели заражаться риштозом. На удивление, открытие было сделано в Самарканде в июне - июле 1869 года. “Главный предмет моих занятий в эти месяцы... изучение паразита, от которого страдает здешнее население - ришта"-писал Федченко. Но в водоемах Самарканда не было зародышей ришты и он попросил знахаря-табиба доставить ему из Бухары несколько экземпляров ришты, чтобы детально исследовать ее строение. Так как возить огромных червей по июльской жаре предприятие рискованное, Федченко, чтобы уберечь гельминтов от порчи, дал табибу бутыль со спиртом. Заспиртованная ришта могла сохраняться месяцами. Но тут в расчеты ученого вмещалось обстоятельство непредвиденное. Хотя коран запрещает правоверным вкушать вино и водку, табиб выпил весь спирт, а несколько экземпляров ришты привез из Бухары в воде, зачерпнув ее из какого-то хауза. Этот, мягко выражаясь, самовольный поступок и положил начало замечательному открытию. В бутыле ришта лопнула, и вода буквально кишела микроскопическими червячками - живыми микрофилляриями. В бутыли резвились также циклопы - маленькие рачки, каких немало в каждом среднеазиатском пруду. Натуралист, не теряя времени, сел за микроскоп, навел объектив на циклопа и сквозь полупрозрачную оболочку тельца его увидел внутри рачка несколько опять-таки живых микрофиллярий. Черви в воде внедрялись в тело рачка-циклопа. Из хаузов вместе с питьевой водой зараженные циклопы попадали в организм человека, разрушались в желудке, и личинки ришты начинали самостоятельное развитие в своем новом доме. У молодого зоолога не оставалось сомнения: “Человек заражается риштой через питье, а не через кожу, как до сих пор предполагали”.
Покидая Среднюю Азию навсегда, Алексей Петрович написал о риште популярную статью для ташкентской газеты. Её тут же перевели на узбекский, и распространили в Джизаке и Бухаре, где находились главные рассадники гельминтов. И – ничего. Местное население совет «завоевателя» не пить из прудов игнорировало.
Ришту лечили туземные знахари-табибы или цирюльники. Они извлекали червя из подкожной клетчатки, постепенно наматывая его на палочку, либо подвешивая к нему монету-теньгу. Эта процедура производилась в пыли базарных площадей, среди несметных полчищ мух — недаром население называло табибов «мир макасон» — эмирами мух. Извлечение ришты длилось месяцами, и бродячие табибы буквально разоряли своих пациентов длительными курсами, которые обычно кончались неудачей: либо червь обрывался, либо наступало тяжелое осложнение.
Но только через пятьдесят лет после Алексея Павловича Федченко хоть кто-то попытался всерьез заняться этой проблемой. В конце августа 1922 года на улицах Бухары появился иностранец, привлекший к себе внимание. Это был эпдемиолог Леонид Михайлович Исаев. Леонид Михайлович Исаев родился в Санкт-Петербурге. С 1906 по 1917 год – военный врач. Он возглавляет научную экспедицию по изучению паразитарных заболеваний и по организации борьбы с ними в Бухарской Народной республике.
Коллектив первого в истории Средней Азии медицинского научного учреждения под его руководством разработал план борьбы с паразитарными болезнями. Исаев, скрупулезно изучая все, что известно науке о риштозе, в первую очередь обратился к трудам А.П. Федченко.
Исаев задумал невероятное: уничтожить возбудителя риштоза как биологический вид. Для этого надо было уничтожить рачков-циклопов. Врачи и студенты-практиканты разделились на отряды и обходили дом за домом, выясняя, из какого хауза (пруда) люди пьют воду, составляли списки больных, осматривали всех жителей города. Леонид Михайлович требовал отчет по каждой махалле (кварталу), по всем 10 районам города. Итог осмотра неутешителен-каждый пятый житель Бухары заражен ниточным червем.
Главным бедствием города оказался Ляби-хауз, тот самый красавец Ляби-хауз у подножия медресе, окруженный мощными тутовыми деревьями, возле которого с восторгом замер доктор Исаев в первый день своего пребывания в Бухаре.
Из этого, самого большого водоема города, сорок семь машкобов ежедневно разносили по домам самую зараженную воду - воду, полную циклопов, начиненных личинками ришты. Исаев с ненавистью разглядывал пробирки с зеленой водой Ляби-хауза. Ему хотелось немедленно закрыть, засыпать все эти пруды вместе с населяющей их нечистью. Ведь в Джизаке, который славился как “город ришты”, болезнь исчезла в 90-х годах XIX века после того, как оказался разрушенным канал, снабжавший город водой. Городские хаузы высохли, погибли циклопы, а вместе с ними и микрофиллярии. В Карши водоемы опустели в годы гражданской войны, когда, спасаясь от междоусобицы, население покинуло город...
Но пока приходилось много и упорно работать. Леонид Михайлович оперировал, руководил институтом, искал компромиссы с жителями города, с властями. А еще обследовал хаузы, собирая коллекцию рачков по всему Узбекистану. Исаев отснял короткометражный фильм, показывавший населению Бухары, что такое дракункулез и как с ним бороться. Такая санитарная пропаганда доходила до местных жителей быстрее, чем сотни брошюр.
Но сложнее всего Леониду Михайловичу давалась война с машкобами (водоносами). Их заработок зависел от того, сколько воды они принесут в дома. Машкобы (их в Бухаре насчитывалось более четырехсот) осмотров избегали, а лечиться предпочитали у табибов и парикмахеров. У них был свой резон. Тысячу лет их прадеды и деды поили город водой (профессия водоноса в Бухаре чаще всего наследственна), и никто не мешал им собственным тяжелым трудом зарабатывать на хлеб.
Есть ришта, нет ришты, закинет машкоб свой турсук (кожаный мешок) за спину и идет к тому хаузу, за которым закреплен. Теперь же врачи заставляют его ходить в амбулаторию и, что хуже, приказывают до полного излечения не снимать с ноги коллодийную повязку. С такой повязкой в хауз не полезешь. Значит, сиди без работы, а заодно и без денег...Русского медика машкобы встречали враждебно: он лишал их заработка, равно как и табибы (знахари), у которых он «уводил клиентуру». Исаев ловил машкобов возле хаузов. Тут же у воды произносил перед ними зажигательные речи и популярные лекции. Вежливые водоносы выслушивали врача и удалялись, не произнеся ни слова. На осмотры они по-прежнему не являлись. Но в конце концов Леонид Михайлович все-таки нашел способ заставить водоносов лечиться. И очень простой способ. Он отправился в профсоюз и добился, чтобы временно отрешенным от службы машкобам выплачивали возмещение. И сразу пламя конфликта погасло. Уверившись, что они не потеряют заработка, машкобы пошли на осмотры и лечение.
Амбулатория при институте, где у больных извлекали ришту, работала чуть ли не круглые сутки. Когда риштозная эпопея кончилась, врачи подсчитали, что маленькая амбулатория пропустила более тринадцати тысяч пациентов.
Методы борьбы с личинкой были самыми разнообразными: хлорировали воду в колодцах, в хаузе растворяли марганцевый калий и медный купорос – вода оказывалась непригодной для питья, а циклопам все нипочем. И тогда Исаев решился на самый радикальный метод. Рачки не терпят высоких температур. Если осушить водоемы на треть, вода прогреется, и умершие рачки вместе с убитой личинкой ришты опустятся на дно. Но каково было людям? В стране, где летом столбик термометра поднимается до 35–45 градусов, остаться с минимальным запасом воды – смерти подобно. И все-таки Исаев сделал это! С лопатами и кетменями приходили жители Бухары к хаузам, руками вычерпывали воду, очищали метровый слой донных отложений, отскабливали каменные ступени от водорослей, цементировали щели. Воду в хаузы запускали только тогда, когда Исаев лично все проверит и даст разрешение. Его прозвали Хозяином Воды – строгим и требовательным. Но именно эти качества помогли ему в борьбе с болезнями.
В 1925 году в Бухаре было осушено 50 хаузов, очищено – 32, в 1926 году – осушено 40, очищено 20. Несколько цифр, за которыми кроется неимоверный, тяжелый коллективный труд. Осенью 1931 года в Советском Союзе был зарегистрирован и вылечен последний риштозный больной.
Исаев отдавал себя, свою жизнь ради жизни других. И тем не менее его имя стоит в одном ряду с именами других незаслуженно забытых ученых. Когда Советский Союз в 50-е начал сотрудничать с ВОЗ, Исаева немедленно пригласили в Швейцарию. Там он мечтал подняться на Монблан, помянуть Федченко. Но Леонида Михайловича выпустили только в Индию, «на ришту». Там он, побегав на восьмом десятке по хаузам, надорвался и по возвращении сразу же умер от инфаркта. Экскурсоводы в Бухаре не говорят о создателе первого Бухарского научно-исследовательского института. В музее Водоснабжения Бухары не нашлось даже места для портрета доктора Исаева. Нет в городе и памятной доски, посвященной Леониду Михайловичу. И все уже забыли,что водонапорную башню Шухова когда-то называли башней Исаева.