Доступная среда для маломобильного человека – это когда организация уличного пространства и помещения «дружит» с удобством. Комфорт должен быть таковым для всех, и для людей с ограниченными возможностями здоровья. Такое условие – вызов для выпускника НВГУ Дениса Ершова. Профессионал совместил в себе инженера-строителя и специалиста по доступной среде. О том, как точная и гуманитарная науки помогают создавать безбарьерную среду, читай в нашем материале.
Чему я научился и что я делаю на работе
Я получил квалификацию «инженер-строитель» в Санкт-Петербургском государственном архитектурно-строительном университете. В рамках профессиональной деятельности специализировался на создании и адаптации безбарьерной среды. Моя работа заключается в экспертной оценке объектов: я выезжаю на места либо провожу дистанционный аудит по фотоматериалам, а затем консультирую ответственных лиц – тех, кто принимает решения по обеспечению доступности зданий для людей с инвалидностью. Моя практика включала адаптацию самых разных объектов: от социально значимых – детских садов, школ, общественных пространств, вроде Комсомольского озера, до крупных транспортных узлов, таких как железнодорожный вокзал в Сургуте.
Мой выбор – магистратура НВГУ
Решение продолжить обучение по программе «Инновационные технологии в социальной работе» было для меня логичным шагом. Инженерия дала мне понимание, как создавать физическую доступность. Но настоящая инклюзия начинается тогда, когда за порогом доступного здания человека ждут качественные социальные услуги. Мне захотелось замкнуть эту цепочку: от создания «безбарьерного пространства» к созданию «безбарьерного взаимодействия». Идею поддержал мой работодатель — председатель Всероссийского общества глухих, за что я ему искренне благодарен. Это уникальная возможность объединить технический и гуманитарный подходы для решения одной сложной задачи.
Обучение в магистратуре дало мне системное понимание социальных проблем и человеческих потребностей. Как инженер я видел задачу в том, чтобы физически адаптировать пространство, то в магистратуре меня научили видеть за этим человека с его уникальной ситуацией. Это был переход от работы с объектами к работе с людьми и их жизненными траекториями.
Как инженерное образование помогает в социальной работе и инновациях
Главное, что дало мне инженерное образование – системное мышление. Я научился раскладывать любую, даже самую запутанную ситуацию на составляющие, выявлять причинно-следственные связи и искать не разовые «костыли», а системные решения. В социальной работе это бесценно: вместо того, чтобы реагировать на симптомы, мы можем проектировать и внедрять устойчивые механизмы помощи, которые работают по понятным алгоритмам и дают предсказуемый результат.
Инженерные навыки как подспорье для работника социальной сферы
Я бы выделил два ключевых навыка: проектное управление и алгоритмическое мышление. Проектное управление помогает превратить разрозненные действия в четкий план с целями, этапами, сроками и результатами. Это делает помощь более эффективной и измеримой. Алгоритмическое мышление позволяет тиражировать успешные практики. Многие социальные проблемы действительно типовые, и для них можно создать «дорожные карты» решений. Но это не отменяет важности индивидуального подхода и эмпатии, а, наоборот, освобождает время специалиста для точечной, самой сложной работы с клиентом, в то время как рутинные операции решаются по выверенной схеме.
Личная мотивация как точка профессионального роста
Личный опыт маломобильного человека — это не «бремя», а мой главный профессиональный инструмент. Он заставляет смотреть на среду не глазами проектировщика, который следует нормативам/правилам, а глазами пользователя, для которого эти нормативы – вопрос ежедневного комфорта и безопасности. Я научился «читать» город и здания иначе. Раньше я, как и многие, просто не замечал те миллиметры и сантиметры, которые превращают бордюр в непреодолимую преграду, а скользкий пол – в постоянный источник стресса. Теперь я вижу среду тактильно, предвосхищая, как ее почувствует другой человек. Это знание, которое не получить из учебников.
Мои повседневные наблюдения научили меня, что самые серьезные трудности создают не крупные, очевидные барьеры, а те «мелочи», которые делают пространство по-настоящему враждебным. Речь идет о деталях, которые большинство людей просто не замечает. Например, скользкий глянцевый пол — это не вопрос дизайна, а ежесекундный риск падения для человека с тростью. Стеклянная дверь без маркировки – это невидимая и опасная преграда: в нее можно врезаться, или вас может ударить створкой с другой стороны. Даже если дверь видна, чрезмерное усилие для ее открывания (при норме в 5 кг) делает ее непреодолимой для многих. А поручень, обрывающийся за несколько сантиметров до конца лестницы – это коварная ловушка, которая лишает опоры в самый критический момент. Эти, казалось бы, частные проблемы сформировали мое главное профессиональное убеждение: доступная среда – это не про формальное соблюдение норм, а про непрерывность и предсказуемость. «Цепочка доступности» – от тротуара до рабочего кабинета – не должна разрываться. Человек должен двигаться по ней, не с неожиданными и опасными сюрпризами. Именно этот принцип создает предсказуемое и безопасное пространство на каждом шагу, такой принцип я теперь стараюсь закладывать в основу всей своей работы.
