Тридцать лет назад за рождение второго ребёнка в Китае могли разрушить дом и разорить семью. Сегодня за отказ от рождения этого ребёнка предлагают платить. Власти Поднебесной вводят налог на презервативы и противозачаточные таблетки, пытаясь заткнуть демографическую дыру, которую сами и пробили. Ирония судьбы оборачивается жёстким экономическим расчётом: страна, которая десятилетиями учила мир эффективному контролю, теперь панически ищет способ отменить свои же уроки.
Это звучит как абсурдная шутка или фейк. Налог на средства, предотвращающие рождение детей, в стране, где ещё недавно за лишнего ребёнка громили клиники и выбивали двери. Но Bloomberg — не источник фейков. И это не шутка. Это отчаянный, циничный и абсолютно логичный ход государства, которое упёрлось в стену собственного демографического проектирования. Китай проиграл свою главную пятилетку — битву за будущее население. И теперь в ход идут не просто поощрения, а экономические кнуты.
История китайской демографической политики — это путь от одной крайности к другой, проложенный по костям и судьбам миллионов. С 1979 по 2015 год действовала политика «Одна семья — один ребёнок». Жёсткий, часто варварский инструмент сдерживания роста населения. Семей, осмелившихся на второго, ждали гигантские штрафы (до шести годовых доходов), увольнения с госслужбы, принудительные аборты на поздних сроках и стерилизация. Это сработало. Слишком хорошо. Население не просто перестало расти — оно начало стремительно стареть, а в 2022 году впервые за 60 лет сократилось.
Власти, осознав катастрофу, резко развернулись. Сначала разрешили двоих детей (2015), потом троих (2021). Сыпались субсидии, продлевался декрет, строились детсады. Но машина не завелась. Молодые китайцы, выросшие в обществе, где ребёнок — это драгоценная, почти музейная ценность, не захотели плодить «серийные экземпляры». Их сформировала сама система: они — поколение «маленьких императоров», выкормленные ресурсами двух родителей и четырёх бабушек с дедушками. Их жизненный сценарий — это образование, карьера, ипотека в мегаполисе и тотальная конкуренция. Ребёнок в эту формулу вписывается как чужеродный, неподъёмно дорогой и рискованный элемент.
И вот государство, чьи приказы раньше выполнялись беспрекословно, сталкивается с бунтом интимного выбора. Люди голосуют кошельком и телом против диктата. Ответом становится новый вид диктата — финансовый. Налог на контрацепцию — это гениально и страшно. Гениально, потому что он бьёт точно в цель: переводит приватное решение в публичное экономическое бремя. Страшно, потому что это признание полного провала мягких мер и возврат к принуждению, только в более изощрённой, рыночной упаковке.
Механизм прост. Презервативы и таблетки станут дороже. На первый взгляд, копейки. Но в масштабах всей жизни и всей страны — это мощный сигнал. Государство больше не нейтральный наблюдатель. Оно активный игрок, который делает невыгодным выбор в пользу бездетности. Это уже не «родите, мы вам поможем», а «не родите — будете платить». Следующими логичными шагами могут стать повышенные налоги для бездетных пар (по образцу советского «налога на холостяков») или ещё большее усложнение процедуры аборта.
Но проблема в том, что китайская молодёжь — не крестьяне 80-х. Их не запугать. У них есть доступ к информации, они видят цены на жильё в Шанхае, помнят истории своих родителей и устали от тотального контроля. Налог может дать обратный эффект: не рост рождаемости, а рост недовольства, поиск нелегальных контрацептивов и ещё большее отдаление от государства. Это риск социального взрыва, который Пекин, кажется, готов на себя взять. Потому что ставки выше некуда.
Экономика Китая, его «фабрика мира», построена на демографическом дивиденде — огромной массе молодых, дешёвых и дисциплинированных рабочих рук. Эта масса тает на глазах. Меньше рабочих — выше зарплаты — ниже конкурентоспособность. Стареющее население — это гигантская нагрузка на пенсионную систему и здравоохранение, которые и так хромают. Страна стоит перед призраком «старения раньше, чем обогащения». Без постоянного притока молодёжи китайское экономическое чудо может захлебнуться.
Таким образом, налог на презервативы — это не просто странная новость. Это симптом глубинной, системной агонии. Агонии модели, где государство считает себя вправе решать за человека, сколько детей быть, когда рожать и как жить. Сначала оно силой ограничивало семьи. Теперь силой пытается их расширить. И в обоих случаях платит народ — деньгами, свободой, будущим.
Китайский эксперимент показывает миру тревожный прецедент: что происходит, когда демография становится не областью личного выбора, а полем для государственного социального инженеринга. И самый главный вопрос теперь не в том, вырастет ли рождаемость в Шанхае на 0,5%. А в том, готово ли современное урбанизированное общество, выросшее в мире индивидуальных прав, снова подчинить свою частную жизнь великим национальным целям. Судя по тишине в соцсетях Китая и росту запросов на вазэктомию, ответ может быть не таким, на который рассчитывает Пекин.