«Читать больше невозможно!»: Приговор Бунину
Толстой высоко ценил дарования Ивана Бунина, но это не мешало ему быть к нему строгим. Вот что он говорил о его рассказах:
—Сначала превосходное описание природы — идет дождик, — и так написано, что и Тургенев не написал бы, а уж обо мне и говорить нечего. А потом девица —мечтает о нем (Л. Н. рассказал вкратце содержание рассказа), и все это, и глупое чувство девицы, и дождик, все нужно только для того, чтобы Б. написал рассказ. Как обыкновенно, когда не о чем говорить, говорят о погоде, так и писатели: когда писать нечего, о погоде пишут, а это пора оставить. Ну шел дождик, мог бы и не идти с таким же успехом. Я думаю, что все это в литературе должно кончиться. Ведь просто читать больше невозможно!
Придирки к мелочам: Успенский, Короленко и Печерский
Толстой был внимательным читателем и мог отвергнуть произведение из-за одной несуразной детали. Его раздражали фактические и стилистические ляпы.
— Часто у хороших писателей встречаются непростительные небрежности: у Успенского я, например, прочитал где- то, что он шел с шурином и деверем, или у Короленко, что, когда ударили к светлой заутрене, было светло от месяца, а пасха не может быть в полнолуние. Мне давно еще все говорили о Печерском. Я раскрыл и прочел, что русский мужик «ронит» —и выражение какое нелепое! — двухсотлетний дуб, чтобы сделать оглоблю или ось. Ну, где он найдет такого дурака? С меня было довольно, и я не стал читать его.
Психологические ошибки: что не простил Горькому
Для Толстого главным грехом в литературе была фальшь в изображении человеческой души. Именно в этом он упрекал Максима Горького и Леонида Андреева.
— Когда делаются ошибки психологические, когда в повестях и рассказах люди делают то, чего они не могут делать по своему душевному складу, —это ужасно. А такими ошибками преисполнены все произведения Андреевых и др. Да и у Горького это на каждом шагу. Например, рассказ «О серебряных застежках» или рассуждения женщин в «Троих». «Мещане» совсем неинтересны. Среда взята какая‑то межеумочная, нетипичная. Все это ни на что никому не нужно.
Любимый, но непонятый Чехов и пугающий Андреев
Даже к Антону Чехову, которого Толстой искренне любил, у него находились претензии — в основном к драматургии.
— Я очень люблю Чехова и ценю его писания, но его «Три сестры» я не мог себя заставить прочитать. К чему все это? Вообще у современных писателей утрачено представление о том, что такое драма. Драма должна вместо того, чтобы рассказать нам всю жизнь человека, поставить его в такое положение, завязать такой узел, при распутывании которого он сказался бы весь.
А о Леониде Андрееве Толстой отзывался с иронией:
—По поводу Леонида Андреева я всегда вспоминаю один из рассказов Гинцбурга, как картавый мальчик рассказывает другому: «Я шой гуйять и вдъюг вижю бежит войк... испугайся?.. испугайся?..» Так и Андреев все спрашивает меня: «испугайся?» А я нисколько не испугался.
А как вы считаете?
Жесткая критика Толстого — это честность гения или излишняя безапелляционность, зависть к удачным коллегам? Как вы думаете, правильно ли говорить в лицо неприятные вещи или лучше высказаться более культурно и обтекаемо? Свое мнение пишите в комментариях!
Источник: Данная статья написана по материалам книги Александра Гольденвейзера «Вблизи Толстого. (Записки за пятнадцать лет)». Александр Гольденвейзер был другом и большим поклонником Льва Николаевича, много с ним общался и впоследствии написал воспоминания.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить все самое интересное. Всем хорошего настроения и новых открытий!