Рассказ мой начинается,
как начинаются вообще все
лучшие русские сказания:
Был я, признаться, выпивши…
А. П. Чехов
История эта случилась в далеком 1994 году. Это был первый год без плановых маршрутов, их история в Крыму завершилась. Маршруты исчезли, а привычка ходить по ним – осталась. И вот автор с приятелем отправились в поход на несколько дней. По местам прежней работы и былой туристской славы. И всё бы хорошо, да только грустно было видеть туристские тропы без людей, слышать непривычную тишину леса без весёлого гомона туристов, созерцать бетонные основания под палатки вместо турстоянок. Зрелище такого запустения было безрадостным и унылым, оптимизма никак не вселяло. Обоим путешественникам, отдавшим больше десятка лет работе на плановых маршрутах в качестве инструкторов, было нестерпимо больно наблюдать картину развала этой системы. Но поделать было ничего нельзя…
Каждый походный вечер друзья предавались ностальгическим воспоминаниям под гитарные переборы (приятель был с гитарой, неплохо пел и играл), треск костра и смешанный с родниковой водой спирт. Хотелось слушателей, хоть какую-то компанию, но их – не было. По вечерам в лесу было непривычно, даже как-то зловеще тихо. Никак не верилось, что всё рухнуло, туристов не будет, и уже никогда не придётся повести группы в поход. Да и в новую жизнь обоим приятелям никак не удавалось вписаться. А та расчётливо наносила удары под дых то в работе, то в личной жизни. И как со всем этим жить – было непонятно.
От этой непонятности наши герои находили спасение лишь в горах. Здесь привычная природная гармония ненадолго примиряла их с новой реальностью. Дарила зыбкое ощущение некоторого покоя и хоть какой-то уверенности в себе. Что ж, и это было совсем неплохо в те смутные времена. Правда, и количество спирта в двухлитровой канистре неуклонно уменьшалось...
На третий день похода, к вечеру пошёл дождь, похолодало, а утром выяснилось, что приятель приболел, простыл, температура поднялась. Делать нечего, надо ехать домой лечиться. Пришлось спускаться в Соколиное. Однако автор настроился на поход, уезжать совсем не хотелось, и он уговорил товарища заночевать на турбазе «Орлиный залет», посулив ему потенциальных слушателей, веселых туристок и таблеток из аптечки. Тот мужественно согласился, позабыв на время про болезнь. Однако турбаза встретила друзей угрюмой тишиной и полной бесперспективностью в плане хоть какой-то компании потенциальных слушателей. На «Залёте», кроме них, не было никого. Впервые довелось видеть некогда шумную турбазу пустой и безжизненной. Заселившись в номер, приятели отправились на речку Кокозку готовить ужин. Надо ли говорить, что вечер был одиноким и невесёлым, настроение – скверным, песни – грустными, а количество выпитого спирта, смешанного с водой из речки Кокозки – изрядным?
Ранним утром неудачливые туристы отправились на остановку, чтобы первым автобусом убыть в Бахчисарай. Однако по каким-то неведомым причинам автобус промчался мимо, даже не остановившись. От такой жизненной несправедливости, от очередного удара судьбы стало совсем горько на душе. Трасса была совершенно пустая и перспективы уехать по тем временам – нулевые. И друзья обреченно зашагали в сторону Бахчисарая по дороге. Надо же что-то делать, сидеть и ждать у моря погоды – ещё хуже… На их счастье через час ходьбы вынырнувший из поворота на старенький «Москвич» остановился на их призывные взмахи. Сердобольный дяденька доставил их на пустынный ж/д вокзал Бахчисарая и даже денег не взял. Но на первую электричку друзья опоздали. Вторая ожидалась где-то около 9-ти часов, и надо было как-то скоротать два часа...
И путешественников посетила конгениальная мысль – надо выпить спирту. Презрев все условности, вопреки, так сказать, ударам судьбы-злодейки. Сказано – сделано. Зашли за угол, спрятались за каким-то высоким крыльцом, разлили спирт, смешав его с водой из речки Кокозки, которую предусмотрительно взяли с собой и – выпили этот дерзновенный коктейль. Нет, автор, разумеется, понимает, что пить с утра, тем более спирт – нехорошо. Но во дни тяжкого душевного надлома, когда рушатся привычные устои, а жизнь наносит расчетливые и неожиданные удары под дых, этот способ борьбы с превратностями судьбы является, порой, действенным. Хотя и не всегда… И не для всех.
Но сейчас не об этом. Друзья выпили и закусили последним огурцом. Стало чуть веселей, жизнь заиграла новыми красками и несколько наладилась. Подняли голову, чтобы осмотреться. Прямо над ними на стене рядом с крыльцом красовалась вывеска – «Линейное отделение милиции». Приятели переглянулись. Вот попали… Распивать у входа в отделение милиции – это отчаянно смелый поступок, даже где-то – дерзкий вызов всему привычному социальному укладу, никак не меньше. Но платить за свою смелость (пусть и случайную) не хотелось. И друзья, не искушая судьбу, срочно ретировались подальше от этого места, пряча улики по рюкзакам. Тут им повезло. Отделение было ещё закрыто, линейные милиционеры не спешили приступать к исполнению служебных обязанностей. Это спасло собутыльников от позорного задержания и помещения в кутузку.
В то время на вокзале стояла пельменная. Вот к её типовому зданию-стекляшке и направились незадачливые борцы с условностями. Однако точка общепита ещё не работала, хотя двери уже гостеприимно распахнула. Добрые тетеньки разрешили посидеть в уголке в ожидании, когда сварятся первые пельмени. И друзья расположились в уголке. Незаметно глотнули дерзновенного коктейля за счастливое избежание неприятностей. Настроение заметно улучшилось, и приятель потянулся за гитарой. Негромко спели какую-то жизнеутверждающую песню. Потом ещё одну… В это время в пельменную начали подтягиваться люди. И значительная их часть в ожидании пельменей подсаживалась к бардам, коротая время и слушая песни. То есть образовались слушатели и зрители. А это, как известно, вдохновляет творцов. И приятель заиграл и запел с ещё большим азартом под одобрительные возгласы случайных посетителей. Веселье неспешно набирало размах.
Памятуя о конфузе с милицией, автор во избежание возможных неприятностей спросил у работниц пельменной: «Можно мы тут немножко попоём и поиграем». «Да нам чего, пойте. И народу будет больше и нам веселее», – отвечали добрые тетеньки. Удовлетворенный таким ответом, автор вернулся на свое место: «Таможня дает добро». «Тогда наливай», – ответил приятель. И в стаканах снова появился дивный коктейль из спирта с водой реки Кокозки. Его чудодейственная сила заключалась в том, что он многократно усиливал творческие способности. Автор, не имеющий, в отличие от приятеля, никаких музыкальных способностей (то есть, полное отсутствие слуха и голоса), запел тоже. Благо многолетний репертуар знал хорошо. А после третьего стакана голос его крепчал, наливался определенной силой, попадал в ноты и приобретал даже некоторую бархатистую красоту. Такое случается…
Голоса спевшегося дуэта и перебор гитарных струн в гулком здании стекляшки зазвучали с удвоенной силой. Зрители были в глубоком и искреннем восторге от выступления двух заезжих бардов. И в знак благодарности, видя, что закуски у музыкантов нет никакой, стали доставать разнообразную снедь и угощать певцов. Сдвинутые столы заполнили дары бахчисарайской земли: сало, домашняя колбаска, редиска, лук, помидоры, дольки чеснока… Появилась и водка, как без неё. Всем хотелось угостить исполнителей и самим стать ближе к творцам и к искусству. Таково уж свойство человеческой натуры…
Заезжим менестрелям такое внимание и, даже, некоторое восхищение было весьма лестно, чего там. После одиноких и безрадостный дней неудавшегося похода, печальных мыслей об исчезновении планового туризма это как-то компенсировало отсутствие туристов (тех же слушателей и зрителей), придавало какой-то смысл их походу вообще и сегодняшней миссии – в частности. И они старались вовсю. Зал с гулкой акустикой сотрясался от мощных голосов бродячих музыкантов, гитарных экзерсисов и восторженной реакции слушателей.
Тут подоспели и наши пельмени, которые были немедля съедены, в перерыве между очередными песнями под новую порцию водки, щедро налитой благодарными поклонниками. Концерт продолжался. Однако время неумолимо подходило к 9-ти часам и автор, обращаясь к приятелю, выразительно постучал пальцем по часам, мол, пора закругляться. На что тот так же выразительно обвел глазами публику, жаждущую приобщения к искусству. Мол, куда ехать, такой грандиозный успех имеем, люди хочут песен, а их у нас есть! Ладно, махнул рукой автор, – следующей электричкой уедем, через час. Кутить так кутить… И концерт продолжился с новой силой.
На звуки музыки стали подтягиваться в пельменную, бродившие возле неё, неприкаянные пассажиры. Автостанция и ж/д вокзал в те времена находились рядом и народу в пельменной набилось довольно много. Кто-то, посидев часок, уходил, его место тут же занимал новый слушатель. А несколько верных поклонников сидели с самого начала концерта. Благодаря им, стаканы исполнителей никогда не пустовали, регулярно наполнялись водкой, когда исполнителям подходило время промочить горло, передохнуть и перекурить. Но, вдохновленные вниманием слушателей, полностью отдавшиеся искусству менестрели, не замечали опьянения. Они были поглощены своей важной миссией несения искусства в народ и живым откликом благодарной публики. Неоднократно кто-то из слушателей предлагал сейчас же ехать к нему в Соколиное (Верхоречье, Счастливое, еt cetera) и там пожить день-другой, отдохнуть и попеть. Сулил всевозможные блага в виде бани, выпивки, закуски и свежего воздуха. Но предложения с некоторым сожалением отклонялись. Нельзя объять необъятное…
Прошёл ещё час импровизированного концерта. Автор, обращаясь к приятелю, снова выразительно постучал пальцем по часам, мол, пора. На что тот опять выразительно обвел глазами народ, сидящий вокруг сдвинутых столов. Мол, когда ещё такое будет, когда ещё случится такое единение со зрителем, с народом?! Давай ещё посидим… Ладно, опять понимающе махнул рукой автор, – следующей электричкой уедем, через час, в десять с чем-то. Не каждый день такой успех бывает, верно… И стены пельменной продолжали сотрясать заковыристые гитарные аккорды и нетрезвые голоса. Музыкантов посетило вдохновение…
Читателю, наверное, хочется знать, каков был репертуар этого необыкновенного во всех отношениях концерта? Сейчас всё трудно вспомнить, конечно. Но можно твердо сказать, что значительное место занимал А. Розенбаум, очень популярный в те времена. И любимый народом за характерный брутальный тембр голоса и "мужской" репертуар. А также А. Новиков, менее популярный, но хорошо известный в узких кругах. Их слегка приблатненные песни, как нельзя лучше подходили для такого рода выступлений среди народной гущи. Их часто подхватывали многие из сидящих в зале, пели хором. Шумным успехом пользовались и песни Ю. Визбора, за простоту и понятность смыслов. Звучали задушевные песни и набирающего популярность О. Митяева. Исполнялись произведения и других мастеров авторской песни, а также туристский фольклор. Что вспоминали, то и пели. Народу, перекормленному эстрадными поделками того времени, нравилось… То и дело неслись вопросы: «А вот эту песню знаете?» Что знали, пели, что не знали – заменяли на близкую по смыслу.
Каждая песня сопровождалась гулом одобрения слушателей и возгласами: «Ещё давай!». И заезжие музыканты давали… После каждой пятой-шестой песни к гулу одобрения примешивалось и бульканье в стаканах, которое стимулировало новые вознесения на вершины песенно-гитарного мастерства. Это был некий апофеоз творчества, момент полного душевного единения публики с исполнителями, столь редко достижимый и потому незабываемый…
Так незаметно прошел ещё час, пора было грузиться в электричку и убывать в родные пенаты. Но публика ни в какую не хотела отпускать бардов, и после недолгих уговоров было решено задержаться ещё на час, совсем уж последний. В немалой степени этому способствовало принятие на грудь некоторой толики водки под малосольный огурчик, ломтик сала и домашнюю картошечку с духовитым укропом. Народ ничего не жалел для людей искусства, когда видел, что те работают с полной отдачей…
Финальный час того необыкновенного концерта запомнился плохо. Но общий успех у слушателей, их искренняя радость и восторг отложились в памяти хорошо. Такое не забывается… Однако через четыре часа непрерывного пения, барды окончательно выдохлись. Глотки их пересохли, голоса сели, силы иссякли, репертуар был исчерпан. Кто-то из благодарной публики сгонял за пивом, что слегка приободрило творческий дуэт. На «бис» было исполнено несколько самых популярных песен. Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Закончился и этот импровизированный концерт в стенах привокзальной пельменной. Пора было выдвигаться на электричку. И под огорченный гул народных масс и бурную благодарность публики барды с сожалением простились со своими фанатами и покинули импровизированный «концертный зал». Такого шумного успеха их выступления не имели никогда...
На нетвердых ногах друзья доковыляли до перрона и погрузились в электричку, где благополучно проспали до самого Симферополя. Далее каждый поехал к себе домой, где надолго погрузился в глубокий очищающий сон. Такие концерты просто не даются…
Сейчас, по прошествии времени, автор понимает, что тот внезапный концерт стал в какой-то мере прощальным. С беззаботной молодостью, с плановым туризмом, с прошлой жизнью… Наступали другие времена, суровые, жёсткие, где уже было не до подобных импровизаций. Они уже и не случались ни разу. И потому тот искренний до отчаянности, с настоящим русским надрывом и размахом концерт запомнился навсегда.
(Отрывок из пока еще неопубликованной книги автора «Искусство выпивать в Крыму»)