Спустя шесть лет после "Земли" вышел новый большой роман Михаила Елизарова — "Юдоль". Вопрос про обещанное продолжение "Земли", повис в воздухе. Хотя сам Михаил уверял, что его не будет, потому что для продолжения нужно уходить в магический реализм, что он и сделал в новом романе. Похоже, перед вами "Земля-2" или ее предыстория или своеобразное проложение разговора о смерти и посмертии. Наконец, появился повод перечитать.
За "Юдоль" бралась с опаской, и не зря. В очередной раз автору удалось удивить и взбудоражить мое неокрепшее сознание. Это третий роман Михаила на моем читательском счету и, как мне кажется, автор сумел объединить идеи, понимания и смыслы из предыдущих произведений для формирования новой картины мира с макабрическими представлениями о смерти, пос(т)мертии, аде, рае и т. д. "Библиотекарь" — тема принесения жертвы, а "Земля" — смерти и посмертия.
О чем роман?
Ох, безумно сложно рассказать в паре абзацев о мироустройстве автора, и не только в рамках жизни, но и после нее. Слишком много понятий и деталей, но я конечно, попробую это сделать. Самой будет полезно попытаться все это структурировать.
Советское время, середина восьмидесятых. В центре сюжета пенсионер из собеса — Андрей Тимофеевич Сапогов, который решается на старости лет пойти в служение к нечистой силе. Изо всех сил старается творить темные дела, наводит порчу на соседей и бывших сослуживцев по лично разработанным технологиям и неистово ищет связи с нечистью, но она предательски не отвечает на его зов.
Случайно Сапогов узнает, что главному представителю зла не хватает безымянного пальца, чтобы обрести мощь и организовать Юдоль. Палец, по удивительному стечению обстоятельств, оказывается у мальчика Кости. Сапогов крадет перст и обретает силу, но при этом в устройстве и порядках колдовского сообщества остается дилетантом. Всех правил не знает, но ведьма Макаровна помогает наставлениями и как-то даже прикипает к зазнавшемуся старику. Со временем становится понятно, зачем такого-никакого выбрали для столь серьезного дела.
Пока Сапогов осваивает темные премудрости, Костя знакомится с Божьим Ничто, которое появляется из царапины от гвоздя с кладбища. Оно подробно объясняет, что произойдет с миром и человеком, если наступит Юдоль. Косте придется противостоять силам зла, чтобы не допустить наступления безвременной пустоты, где нет имени, а следовательно, памяти, а значит ничего. Для спасения нужна жертва — Бархатный Агнец. О нем уже даже Кобзон поет.
Кстати, рифма в романе — самое сильное оружие колдовской братии. Большинство стихов — это переделанные советские песни.
Параллельно противоборству Сапогова и Кости в книге есть еще один голос. Он неожиданно встречается на протяжении всего повествования и комментирует события некто милой и дорогой. Это обезвременивает историю. Становится неясно, где все происходит, с кем мы находимся и кому верить (никому верить нельзя). Роман требует максимальной внимательности, а еще лучше повторного прочтения. Часто приходилось возвращаться к описаниям метафорического устройства вселенной Елизарова: понятиям Бога и Люцифера, ада и рая, времени и смерти. С каждым новым знанием, все предыдущие обновляли смыслы или обретали более глубокое понимание.
Елизаров в этом романе снисходителен к читателю. Сначала дает витиеватое описание, в котором превалирует форма, а затем поясняет для простых смертных. Спасибо большое, я оценила. Для охвата истории мне пришлось попотеть.
Больше всего меня зацепило представление о Боге и его памяти. Буквально год назад прочла книгу Анны Баснер "Парадокс Тесея", главной темой которой стала реставрация. Реставрация напрямую связана с историей в самом широком смысле, а соответственно, с общей памятью о прошлом, которую мы старательно пытаемся сохранить. Может, память и есть душа…?
Благодаря Елизарову и его метафизическому представлению получила примерку бытия с таким выводом. В мире романа "Юдоль" нет будущего и прошлого, а наше существование обусловлено бесконечным и неустанным вспоминанием Бога. Память не замечает безымянное, а что не вспоминается, того не существует. Юдоль — это склероз бога, безвременье с бесконечным пространством, где есть все и никого.
В романе так всего много, что не знаешь как и к чему подступиться. Это сводящее с ума метафизическое представление с большим количеством деталей, каждая из которых отщипывает по кусочку от реальности.
Тут тебе и грубоватое ЭХО (эпидемия хронического отупения) и до боли знакомое каждому графическому дизайнеру — "lorem ipsum". Это таинственный текст из трактата Цицерона «О пределах добра и зла» с перепутанным содержанием. Он используется, как шаблон для демонстрации макетов, а в данной истории стал наполнителем пустоты тварного мира, который помогает нам всем созерцать картинки и формы с именами, не отвлекаясь на смысл, который отсутствует...
Но самое интересное — это метаморфоза с популярной игрушкой у советских детей "Электроника ИМ-02" (курятник с Волком из "Ну, погоди!"). На примере его примитивного устройства Божье Ничто объясняет Косте альтернативное гностическое представление глубинных смыслов и умственное отражение тварной реальности с акцентом на "в начале было слово". Его изображение можно найти на обложке книги. За него отдельное спасибо. Мне, как одиннадцатилетнему Косте, тоже надо было разжевать и переключиться на привычную картинку тварного мира, чтобы не отвлекаться на смысл:).
На это представление наслаивается объяснение Макаровны Сапогову с выделением отдельной касты для Смерти и "несъедобными". "Несъедобные" остаются вне распределения Ада и Рая, и для слуг Нечистой Силы особое хранилище, в котором можно куковать вечность, выглядит более чем соблазнительно. Елизаров даст возможность побывать читателю в "зобе". Да, многие уже из вас там тоже были, если читали "Мастер и Маргариту".
Это далеко не последняя трактовка, каждая последующая вносит свои корректировки, и тут немного ум за разум заходит, но разбираться в этом очень интересно. Если не учитывать все эти детали, не пытаться сложить общую картину из кусочков пазлов, то в какой-то момент можно просто перестать понимать, что происходит. Если решитесь на макабрическое путешествие с оравой колдунов, мальчиком, Божьим Ничто и еще рядом любопытных персонажей, то рекомендую делать пометки всех версий мироустройства и обратить внимание на пояснения всех понятий.
Мне кажется, смысл этого произведения останется в рамках восприятия каждого читателя. Пока писала обзор, повторно перечитывала некоторые места и снова обращала внимание на детали, которые упустила при первом знакомстве или трактовала иначе. Каждый подход дает новое озарение, смысл, причину и следствие, поэтому картинка легко рушится, стоит только открыть книгу. Эх, уже столько раз сходилась и снова рассыпалась.
Измучила меня "Юдоль")). Возможно, это и есть тот самый невербальный разговор с автором. Роман не учит, не дает ответов, не предостерегает, не констатирует, а соединяет много разных представлений и, возможно, намекает, что бояться уже бессмысленно, а вот почему — это каждый ответит для себя сам.