Когда ревнивый мопс стащил у ребёнка соску, дом превратился в поле боя. Малыш плакал без остановки. Мать теряла терпение. И только серая кошка однажды сделала то, чего никто от неё не ждал. Её поступок изменил всё — напомнив, что самый тихий зверёк может носить в себе самое большое сердце.
Анна только присела с кружкой кофе, как из комнаты донёсся вопль. Не обычный — такой, от которого сердце подскакивает. Она кинулась в гостиную, расплескав кофе по коридору.
На бежевом ковре сидел её годовалый сын Лёша в голубом комбинезоне и рыдал, будто мир рухнул. Его пухлая ручка указывала прямо на виновника.
Мо?
Рябой мопс с невозмутимым видом сидел рядом, а в зубах у него сияла фиолетовая пустышка. Та самая.
Анна не знала, смеяться или кричать.
— Мо, брось. Это не твоё.
Пёс наклонил голову и остался сидеть. Лёша завопил ещё громче. Когда Анна попыталась выхватить пустышку, Мо ускакал под диван, гордо неся трофей.
— Невероятно, — прошипела Анна, бегая за ним. — У тебя корзина игрушек, но тебе нужна единственная вещь, которая заставляет моего ребёнка не орать.
Лёша плакал, захлёбываясь слезами.
На подоконнике сидела серая кошка Даша. Она смотрела на хаос с выражением глубокой усталости.
— Не смотри так, — буркнула Анна. — Ты вообще-то должна помогать мне держать тут порядок.
Даша медленно моргнула. Судьба семьи её не касалась.
Наконец Анна загнала Мо в угол и выхватила пустышку.
— Попался, — выдохнула она. — Маленький вор.
Она промыла её и вернула Лёше. Тишина воцарилась ровно на пять минут.
К обеду Мо снова был в игре. Пустышка падала — он тут как тут. Схватил, ускакал. Хвост — флаг победы.
Анна массировала виски:
— Ты что, ревнуешь? Правда?
И попала в точку. С рождением Лёши всё изменилось: прогулки стали короче, ласки — реже. Каждый раз, когда Анна брала ребёнка на руки, Мо смотрел так, будто она его предала. Пустышка была его протестом.
Тем вечером Анна нашла Мо возле кроватки. Он лежал, положив лапу на пустышку.
— Мо, — прошептала она. — Хватит уже.
Пёс взглянул, облизал соску, будто считал её своей.
— Ладно. Оставь себе. Завтра куплю новые.
Но Лёша отверг все три. Он хотел ту — с цветочком.
— Нет, малыш. Эта грязная.
Лёша взвыл. Протягивал руки к Мо, который сидел с тем самым видом победителя.
Даша спрыгнула с подоконника, зарычала на мопса.
Так продолжалось несколько дней. Лёша плакал. Мо охранял. Анна уставала, будто выцветала изнутри. А Даша бродила по дому, как хранитель порядка.
Анна позвонила сестре:
— Мо помешался на этой пустышке. Он считает себя младенцем.
— Собаки копируют эмоции. Может, он скучает по тебе, — ответила сестра.
Анна посмотрела на Мо, лежащего с пустышкой под мордой.
— Наверное. Мы оба скучаем.
Позже она села рядом с ним:
— Знаешь, ты был моим малышом до Лёши. Спал у меня на груди. А теперь смотришь так, будто я чужая.
Мо мягко подтолкнул пустышку к её руке. Анна чуть не прослезилась. Но стоило ей дотронуться — Мо выхватил её и ускакал.
— Мо!
Лёша проснулся. И снова — крик.
— Я так больше не могу, — прошептала Анна.
Через неделю стало хуже. Мо ел только с руки. Следовал за Анной по пятам. Толкал её, когда она держала Лёшу. Даша нервничала, спала у кроватки.
А потом всё сорвалось.
Анна опаздывала на встречу. Лёша играл на ковре. Она вышла на кухню. Вернулась — и застыла.
Мо сидел с пустышкой в зубах.
— Мо, хватит! — резко сказала она.
Пёс вздрогнул. Выпустил пустышку. Поджал хвост. И убежал под кровать.
Анна ощутила, как сжалось внутри.
Даша прыгнула на диван, посмотрела на неё с упрёком.
Вечером Мо не вышел к ужину.
— Мо… Прости. Иди сюда.
Тишина.
Ночью она услышала шорох. Заглянула в детскую. Мо лежал у кроватки, пустышка под лапой. Не спал.
— Ты правда его любишь, да? — прошептала она.
Пёс не двигался. Только смотрел на Лёшу.
Утро началось спокойно. Анна открыла шторы. Лёша гулил. Даша потягивалась на подоконнике.
— Мо? — позвала Анна.
Тишина.
Она обошла квартиру. Пусто. Миска нетронута. Пустышка — исчезла.
Холод прошёл по коже.
Даша спрыгнула, пошла к двери, мяукнула, царапнула. Потом — взгляд: открывай.
— Где он?.. — прошептала Анна.
Лёша заплакал.
— Всё хорошо. Мы найдём его.
Анна взяла сына. Открыла дверь. Побежала за Дашей.
— Мо! — крикнула она.
Эхо утонуло в тишине.
И вдруг — тонкий, дрожащий скулёж.
Даша метнулась вперёд. Анна — следом. Узкий двор. Лужи. Запах бетона.
Скулёж усиливался.
Анна упала на колени. За коробками — Мо. Ошейник зацепился за проволоку. Он дрожал. А в зубах держал пустышку.
— Ох ты мой проказник... Сейчас, держись.
Одной рукой Анна держала Лёшу, второй — царапала пальцы, пытаясь освободить пса.
Даша запрыгнула на коробки. Поддела когтями проволоку. Натяжение ослабло. Мо выскользнул.
Он упал в её руки, дрожал, прижимался мордой.
Пустышка покатилась. Даша понюхала её, взяла в зубы и поднесла Лёше.
Анна затаила дыхание.
Кошка забралась к ней на колени и опустила соску ребёнку.
Лёша улыбнулся. Протянул руку к кошке.
Анна села прямо на мокрый асфальт. Голова кружилась.
— Ты… ты знала, — прошептала она.
Даша просто потерлась о колено малыша.
Домой они вернулись втроём. Мокрые. Уставшие. Как маленький отряд после марша.
Анна укутала Мо, уложила Лёшу, сама села на диван.
Всё было в беспорядке. Но воздух впервые за долгое время стал тёплым.
Даша прыгнула на диван. Начала вылизывать Мо уши. Он тихо всхлипывал, но не сопротивлялся.
Потом она шлёпнула его лапой по носу — символически. И свернулась рядом.
Анна прошептала:
— Похоже, главная здесь ты.
Шли дни. Мо больше не крал пустышку. Когда Лёша плакал — он звал Дашу. Кошка подходила к кроватке, садилась рядом. Иногда лапой подталкивала подвеску, чтобы она вращалась.
Лёша смеялся. Мо вилял хвостом. Мир возвращался на место.
Однажды Анна увидела их втроём в солнечном пятне. Лёша на пледе. Мо — рядом. Даша — над ними.
Анна сделала снимок: малыш, вор и королева.
Но самым трогательным стал вечер, когда Лёша протянул пустышку самой Даше.
— Мя, — сказал он.
Кошка понюхала. И мягко вернула её ребёнку.
Анна зажала рот рукой. Слёзы текли по щекам. Они нашли общий язык.
Вечером Анна выключила свет:
— Спи, Лёша. Молодец, Мо. Умница, Даша.
Из кроватки — смешок. Потом — мурчание. И тихий вздох мопса.
За окном стучал дождь. Раньше он пугал. Теперь — стал колыбельной. Анна стояла в темноте и думала, как далеко они прошли. Один ревнивый пёс. Один плачущий малыш. Одна мудрая кошка. И любовь, которая нашла равновесие.
Теперь тишина в доме значила одно: доверие.
И каждую ночь Анна слышала: дыхание, мурлыканье, шелест шерсти. Доказательство, что самые тихие звери могут держать целую семью вместе.
Даша действительно сделала невероятное. Она научила их жить дружно. И они это запомнили навсегда.
Как бы вы поступили на месте Анны, когда Мо начал воровать пустышку?Верите ли вы, что кошки могут чувствовать эмоции людей лучше, чем собаки?Делитесь своими мыслями и историями в комментариях!