18 ноября 2025 года профессору, ректору Ленинградской Духовной Академии (1986–1987 гг.) исполнилось бы 85 лет со дня рождения.
С его именем неразрывно связана деятельность Ленинградских и Санкт-Петербургских духовных школ, где он долгие годы был профессором и ректором (1986–1987 гг.).
Любимый учитель многих выпускников духовных школ, мудрый, внимательный, хотя и требовательный профессор, преподававший одну из самых сложных, но чрезвычайно важных для каждого православного клирика дисциплин — патрологию.
Отец Николай в Ленинграде в семье главного механика военного завода Михаила Гундяева, впоследствии священника, и Раисы Владимировны Гундяевой, преподавателя немецкого языка в школе.
Протоиерей Николай Гундяев в 1959–1963 годах учился в Ленинградской Духовной Семинарии, затем продолжил образование в Ленинградской Духовной Академии, которую окончил в 1967 году со степенью кандидата богословия, и был оставлен в ней в качестве профессорского стипендиата. Стал преподавателем патрологии (преподавал до сентября 2004 года). В 1972 году получил учёное звание доцента, с 1975 года — профессор.
Публикуем воспоминания учеников и духовных чад почившего пастыря: кандидата богословия, преподавателя гомилетики Санкт-Петербургской Духовной Академии — протоиерея Александра Глебова; доцента, кандидата богословия, преподавателя Санкт-Петербургской Духовной Академии — Б. А. Тихомирова и регента храма Сретения Господня на Гражданском проспекте — В. В. Русаковой.
Первая публикация материала производилась 26 февраля 2022 года на сайте Академии. Данная статья сопровождается архивными фотографиями, которые ранее на общеакадемических ресурсах опубликованы не были.
Протоиерей Александр Глебов, слово на отпевании почившего протоиерея Николая Гундяева
«Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Сегодня мы провожаем в путь всея земли отца Николая Гундяева. Более сорока лет его имя было связано со Спасо-Преображенским собором, настоятелем которого он являлся. Последние полвека с его именем была неразрывно связана деятельность Ленинградских и Санкт-Петербургских духовных школ, где он долгие годы был профессором и какой-то период времени ректором. Но для людей, которые знали отца Николая, его имя ассоциировалось не с занимаемыми им должностями. Для нескольких поколений верующих людей имя протоиерея Николая Гундяева отождествлялось с интеллектуальной силой Церкви! Вне зависимости от того, где эта сила себя являла. В проповеди с амвона, в академической аудитории, на международном форуме или в частном общении. Везде, где бы не звучало его слово, это всегда было яркое и убедительное свидетельство о Евангельской Истине. Это свидетельство хотелось слушать и хотелось запоминать. Оно несло в себе силу, укрепляющую людей в вере и обезоруживающую тех, кто противился Истине. По Своему обетованию Господь, действительно, дал отцу Николаю «уста и премудрость, которой не возмогут противоречить ни противостоять все, противящиеся вам» (Лк 21:15). Можно сказать без искусственных преувеличений, что временами проповедь в его устах обретала силу керигмы, той древней апостольской проповеди, посредством которой в людях зарождается вера. О чём свидетельствует апостол Павел, говоря что «вера от слышания» (Рим 10:17). Отец Николай всегда пробуждал живой интерес в слушателях к тем темам, которые он озвучивал.
А ведь большая часть его служения прошла в то время когда люди вообще боялись заявлять о своей вере. Не говоря уже о том, чтобы своими словами опровергать господствующую в то время идеологию, в той её части, которая касается религиозных убеждений. Это было небезопасно. Но отцу Николаю это удавалось.
Можно сказать, ну что же здесь удивительного? Дал Бог человеку талант, а он его просто использовал. Умел хорошо говорить, вот и проповедовал хорошо. Подобные суждения очень поверхностны. Проповедь — это не только умение хорошо говорить. И не только изложение определенных знаний (хотя и это тоже). Но в первую очередь, проповедь — это передача личного духовного опыта. И если этого опыта нет, то, как бы человек разумно и красиво не говорил, его проповедь не будет восприниматься людьми. Проповедь, без жизни соответствующей проповеди, не может затронуть человеческое сердце. Слова отца Николая не были слепым повторением чей-то мудрости. Он говорил не просто то, что он услышал или прочитал. Его проповедь — это результат его собственных размышлений, собственных переживаний и личного духовного опыта. Поэтому его слова и имели столь сильное воздействие на его паству.
И вот что важно отметить. Отец Николай, будучи человеком умным, конечно понимал своё очевидное интеллектуальное превосходство над своими собратьями. Но при этом понимании оставался очень скромным человеком, ни на что не претендуя, кроме своего служения в храме и преподавательской деятельности. И слова Христа «будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф 10:16), мы можем в полной мере приложить к жизни отца Николая. Сочетание глубокой веры, мощного ума и сердечной простоты располагало к нему сердца многих людей.
Я знаю отца Николая столько, сколько сам живу на этом свете. Он давал мне рекомендацию для поступления в семинарию. Он рекомендовал меня преподавателем в Духовную школу. Он был моим первым настоятелем. Моим преподавателем, ректором. Двадцать пять лет тому назад, вместе с моим отцом он водил меня вокруг престола в этом соборе, при таинстве хиротонии. Он уделял мне время для личного общения. Многому меня научил, помогал, наставлял. По-человечески, очень по-доброму относился ко мне! Я ему многим обязан, особенно его учительству, которое я с благодарностью стараюсь воплотить в своей преподавательской и проповеднической деятельности.
Сегодня я хочу сказать Вам отец Николай спасибо за это всё! И молитвенно пожелать Вам наследовать то благо, к обретенью которого, здесь на земле, Вы всегда призывали людей, используя для этой цели все свои таланты. Это то, к чему стремились Вы, проходя «узким путём» (Мф 7:13) своей жизни. Это то, что мы справедливо называем самым важным, правда, часто делаем это по некой инерции. И на деле самым важным это для нас не является. И только когда человек переступает незримую черту, отделяющую временное от вечного, он может в полной мере осознать непревзойденную ценность для себя этого пожелания. Я желаю Вам вечного Спасения! И упокоения Вашей души со святыми! Аминь!»
Борис Алексеевич Тихомиров, доцент, кандидат богословия, преподаватель Санкт-Петербургской Духовной Академии, ученик почившего
30 декабря 2021 года почил в Бозе профессор протоиерей Николай Гундяев. На следующий день после представления его к званию почетного члена Санкт-Петербургской Духовной Академии.
Прошло почти два десятилетия с того времени, когда отец Николай преподавал в нашей Академии, краткое время был её ректором. И школа уже изменилась, и названия поменялись, да и сама страна и мир стали другими. Но для всех, не побоюсь обобщений, кому довелось обучаться в 1980-х годах в Ленинградских духовных школах, семинарии и академии, облик Альма-матер прочно и навсегда запечатлелся как её профессорско-преподавательский состав во главе с ректором, нынешним Святейшим Патриархом Кириллом, тогда архиепископом Выборгским. В корпорацию входили действительно выдающиеся люди своего времени, всецело преданные Церкви, радетели духовного образования. Большинство отошли ко Господу, остались немногие, кто и по настоящее время не оставляет своего поста за кафедрой. Неизменное и почетное место среди этой плеяды подвижников богословских знаний занимает профессор протоиерей Николай Гундяев.
Мое первое знакомство с отцом Николаем — это знакомство сидящего за партой воспитанника 2-го класса семинарии с преподавателем. Отец Николай вёл предмет догматического богословия. Обучение по подавляющему большинству дисциплин в семинарии тогда велось по машинописным конспектам, составленным на основе дореволюционных учебников и пособий после возрождения духовных школ в 1947 году. Часто они были построены по схоластическим схемам и выхолощенной информации. Был такой конспект и по догматическому богословию, предмету важнейшему в богословии, но, прямо скажем, не самому яркому, традиционно базирующемуся на средневековой схоластике. Читать его было не то чтобы сложно, скажем так — увлечения данное чтение не вызывало. Совершенно другие чувства вызывали занятия с отцом Николаем. Он никогда не читал конспект (чем часто «грешили» молодые преподаватели), хотя и держал его перед собою на коленях. Урок представлял его свободный комментарий. Самый сухой и схоластический материал превращался в его изложении в живой, интересный экскурс по существу разбираемого предмета, где он далеко выходил за материалы конспекта. Когда он говорил, в классе стояла полная тишина, ловили каждое слово. Безусловно, это был его дар обратиться не только и не столько к разуму слушателей, как к сердцу. Эти занятия можно сравнить с проповедью в самом значимом и высоком значении этого слова. (Перед тем, как написать эти строки, я пробовал найти свои конспектные записи семинарских занятий с отцом Николаем. Не нашел. Скорее всего и не вел, поскольку его нужно было слушать и любое отвлечение, даже на запись его слов, разрушало удивительную и неповторимую атмосферу занятий. Следует отметить, что с догматикой родной школе повезло — в академии этот непростой предмет со всем вниманием и чуткостью преподавал профессор протоиерей Ливерий Воронов.)
По расписанию занятия по догматике приходились на субботу. Мы знали, что отец Николай нёс ответственное послушание в Москве, приезжая в Ленинград на выходные. В субботу преподавал, а в воскресение вёл службу в Спасо-Преображенском соборе, где был настоятелем. На занятия часто приходил сразу с поезда. Можно представить тяжесть нагрузки, которую он нёс. И тем не менее, занятия, которые он вёл, оставляли ощущение легкости и насыщенности.
Таковы были и проповеди отца Николая. Всегда содержательные, всегда прочувствованные, приковывающие внимание целиком и полностью, не позволяющие отвлечься. В Академии он проповедовал согласно череде произнесения проповедей преподавателями и регулярно, когда был ректором. Уже после окончания Академии я специально приходил на богослужения в Спасо-Преображенский собор послушать проповеди его настоятеля, которые всегда воодушевляли.
В Академии отец Николай читал курс патрологии. Это уже был в полной мере академический курс. Так получилось, что мне довелось писать курсовое сочинение на звание кандидата богословия под руководством отца Николая. И здесь он был строгим, принципиальным и требовательным наставником.
Вечная память почившему священнику, проповеднику, учителю, наставнику!»
Валентина Валерьевна Русакова, регент храма Сретения Господня на Гражданском проспекте
Отец Николай Гундяев несомненно оказал огромное влияние на формирование взглядов многих людей.
В начале девяностых годов мы, будучи совсем молодыми людьми, пришли в Церковь в поисках Бога, в поисках своего жизненного пути. Открылись двери храмов, и постепенно стали сниматься существовавшие в советское время запреты. Голос Церкви зазвучал громко, закончились преследования за веру. Наступил период мощного духовного подъема. Храмы были настолько полны людьми, что на воскресной Литургии не находилось свободного места, чтобы встать.
Спасо-Преображенский собор в то время был средоточием интеллектуально-богословских сил. Для многих людей этот храм стал «духовной родиной». Среди прихожан было много «думающей» интеллигенции. В соборе сосуществовали на тот момент сильные и яркие священнослужители, некоторые из которых впоследствии стали архиереями, некоторые — настоятелями вновь открывшихся храмов. При этом неукоснительно соблюдалась церковная иерархия. Службы проходили торжественно, прекрасно пел хор. Любовь к службе, к её красоте, к традициям и культуре нашего города мы с благодарностью переняли от них и храним.
Самую высокую планку всегда задавал отец Николай, он был настоятелем, главой собора. Когда раздавался его глубокий, тембрально богатый, проникновенный голос, в храме не оставалось равнодушных людей. Но дело было не в голосе, а в том даре слова, которым он обладал. У отца Николая было удивительное свойство — говорить так, как будто он говорит для каждого лично. Словно он отвечает на заданные внутри вопросы. Это бывает возможно только тогда, когда человек многое пережил и осмыслил, когда он внутренне честен сам с собой. Самое интересное было то, что его проповеди попадали одинаково точно в сердце и профессору, и старушке-уборщице, и молодой девушке, и начитанному прихожанину. Каждый мог в них услышать что-то важное, и воспринять на своем уровне. Проповеди отца Николая были многоплановы, он легко и свободно говорил, подчас далеко улетая на крыльях мысли. Но, тем не менее, он всегда возвращался к той главной теме, которую хотел осветить. Как правило, теме Евангельского чтения или смысла праздника. Он выстраивал конструкцию, основанную на святоотеческой мысли, на глубоком понимание сути и значения того или иного события. На всю жизнь мне особенно запомнились его проповеди о метанойе — обращении-покаянии — и о Дарах Святаго Духа. Мне кажется, что это были плоды его сокровенных, выстраданных размышлений.
Как жаль, что память не хранит всего подробно, но отец Николай заложил в тех, кто его слушал главное — компас внутренней духовной навигации.
Он хорошо знал и любил богослужение, всегда подавал пример того, как священник должен «держать лицо» при любых обстоятельствах, уважая Устав. А прервал он службу один раз, ради братской любви, и этот случай мне запомнился. Произошёл он приблизительно тридцать лет назад, на Литургии, воскресной или праздничной, сейчас не вспомню. После Евангелия неожиданно отец Николай вышел на амвон, остановив службу. Проповедь обычно была в конце Литургии, и все замерли, ожидая, о чем он будет говорить. Отец Николай был очень взволнован, и в образовавшейся тишине горячо попросил всех сугубо помолиться о своем брате, тогда митрополите Смоленском и Калиниградском Кирилле, ныне Святейшем Патриархе. Отец Николай поведал о том, что владыка болен, его жизнь находится в опасности, и что для него сейчас важна соборная молитва! Помню, что все были потрясены, многие молились со слезами.
Отец Николай уважал свой священнический сан и учёное звание профессора, но никогда это не было для него поводом для превозношения и каких-либо манипуляций. Он жил скромно и просто.
Отец Николай прекрасно разбирался в людях, с благородной добротой относился к тем, кто искренне тянулся к его знаниям. Оппонентов, которые иногда опрометчиво пытались вступать с ним в спор, мог несколькими меткими фразами «уложить на обе лопатки». Мы почти не знали деталей его жизни, но было известно, что отец Николай очень много работал, не щадил себя, занимаясь подготовкой важнейших документов Русской Православной Церкви, для создания которых был так необходим его могучий интеллект. Его имя при этом всегда оставалось в тени, но для него важнее было то дело, которое он делал.
Для многих русских людей беречь себя, свое здоровье как-то не принято, а принято отдавать все свои силы без остатка. Вот и отец Николай сгорел, как свеча. Но ярко осветил множеству людей путь ко Христу, к Которому он сам шёл, Которого он любил и Которого он всю свою жизнь проповедал.
Царствия Небесного отцу Николаю!»