Полтора года назад директор ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ предложил Сергею Летову записать виниловую пластинку джазовых интерпретаций песен Егора. В результате в Санкт-Петербурге и частично в Москве была записана дебютная работа проекта ЭЛЕКТРО-ДЖАЗОВАЯ ОБОРОНА, релиз которой планируется в скором времени. Поговорили с одним из основателей ЭДО, человеком, отвечающим за то самое электро-джазовое звучание летовских песен: мультиинструменталистом, аранжировщиком и саунд-продюсером Николаем БИЧАНОМ.
- Николай, СИМФОНИЧЕСКУЮ ОБОРОНУ мы уже слышали, зачем миру такой проект как ЭЛЕКТРО-ДЖАЗОВАЯ ОБОРОНА?
– Могу быть необъективным, поскольку являюсь одним из участников, но всё же попытаюсь ответить. Творчество Егора Летова необходимо изучать и переосмысливать, так как это наше культурное наследие. Поэтому для меня ЭЛЕКТРО-ДЖАЗОВАЯ ОБОРОНА – это прежде всего культурный проект. Культура не может стоять на месте. Она должна находиться в постоянном развитии. Иначе она стагнирует. ЭЛЕКТРО-ДЖАЗОВАЯ ОБОРОНА – это новый виток творческого переосмысления культурного наследия Егора Летова.
- Вы музыкант с консерваторским образованием. Насколько вам самому интересен панк-рок?
– Панк-рок сам по себе навряд ли всерьёз сегодня кому-то интересен (смеётся). Но за любым явлением стоит определенная энергия. Вот она-то и представляет для меня интерес. В этой панковской анархической эстетике разрушения и был смысл, потому что в определенное время на западе в рок-н-ролльном движении началась стагнация. Начиная с 1975-го года, большая часть альбомов, которые выпускали западные арт-рокеры, превратилась в бесконечные пафосные оды самим себе, в такой соревновательный мейнстрим. За исключением, пожалуй, KING CRIMSON, да и то: спасибо Роберту Фриппу – вовремя завершил, правда, повод у него был другой (смеётся). Поэтому появление панка как субкультурного явления смогло освежить и сдвинуть с места стагнационные тенденции, начавшие преобладать в то время в рок-музыке, а позже через пост-панк и нью-вэйв дало хорошего пинка поп-индустрии 80-х. Повторюсь, что мне панк-рок сам по себе уже не интересен, но энергетическую составляющую панка как движения – хаотический вихрь разрушения, слом старого – я использую в музыке контекстуально, как художественный приём. Это энергия, которая сметает всё на своем пути, чтобы освободить место для создания чего-то нового.
- Есть ли резон в музыке ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ без текста? Все-таки Летов больше о смыслах…
– В нашей стране публика в основном литературоцентричная. Это мы с Сергеем Фёдоровичем не устаем повторять. Я сам слушал ГРАЖДАНСКУЮ ОБОРОНУ с начала 90-х и по сей день переслушиваю некоторые песни, а иногда и альбомы, и каждый раз открываю для себя что-то новое. Самобытный поэтический язык Егора, его смелые образы и обороты, безапелляционная подача, но при этом хрупкость и ранимость – это то, что зацепило меня тогда и не отпускает сегодня. Бывает, идешь по улице, лучи солнца как-то так падают особенным образом, и вдруг строчка из песни Егора возникает в голове… Хотя слушаешь при этом в наушниках «COCTEAU TWINS» (смеётся).
Слово, безусловно, обладает огромной силой... Но ведь передавать смыслы и воздействовать на слушателя можно не только вербально. Инструментальная музыка способна затрагивать гораздо более глубокие пласты человеческой психики. Она влияет на подсознательные процессы гораздо сильнее и глубже, чем песенные жанры. В ней есть нечто трансцендентное, невыразимое вербально. Поэтому во многих песнях мы можем услышать инструментальные соло – как способ выразить ту глубинную составляющую, которую зачастую невозможно выразить словами, даже пропевая их. ЭЛЕКТРО-ДЖАЗОВАЯ ОБОРОНА во многом и есть такой проект, в котором мы попытались невербально выразить вербальное и проникнуть в более глубокие слои восприятия. Во всяком случае такую задачу я ставил себе и музыкантам во время работы над альбомом.
- Как вы познакомились с Сергеем Летовым? ЭЛЕКТРО-ДЖАЗОВАЯ ОБОРОНА – это же не первый ваш совместный проект…
– Мы знакомы с начала нулевых. У Сергея было несколько проектов, в частности, с Николаем Рубановым (АУКЦЫОН). Кажется, он назывался САКС-МАФИЯ. И на фестивалях «SKIF» я постоянно их видел. Потом получилось так, что ещё раз нас свёл и познакомил Саша Ветров, очень самобытный и интересный петербургский поэт и автор-исполнитель. Он пригласил меня в качестве виолончелиста принять участие в его московских гастролях с проектом ВЕТРОВЪ. Мы приехали в Москву, там к нам присоединился Сергей Фёдорович, ну и как-то понеслось… К тому времени у меня уже сформировался профессиональный интерес к фри-джазу и другим авангардным явлениям, поэтому, конечно же, было очень познавательно с ним пообщаться на эти темы и вообще поиграть. Вот так всё завязалось.
Потом питерская барабанщица Кэт из группы ВИНО пригласила нас принять участие в российском туре Дамо Судзуки – легендарного вокалиста культовой немецкой группы CAN. Один из составов был с Сергеем Фёдоровичем и гитаристом Сергеем Высокосовым (Боровом) (гр. КОРРОЗИЯ МЕТАЛЛА), а в другом составе поиграл с Аркадием Марто (МЕГАПОЛИС).
Также с моей подачи Сергей Фёдорович принял участие в театральных проектах с музыкантами АУКЦЫОНА, когда отсутствовал Николай Рубанов. С этими проектами я сотрудничал в качестве композитора, аранжировщика и музыкального руководителя.
А несколько лет назад Сергей Летов и Аркадий Марто пригласили меня в Питере на показ фильма Алексея Балабанова «Замок», но уже с новой переозвучкой: они вживую переосмыслили музыку Сергея Курёхина, импровизируя прямо во время кинопоказа. Их дуэтное взаимодействие произвело на меня сильнейшее впечатление, и я предложил им записать совместный альбом (со мной в качестве музыканта и продюсера). По итогу, за два дня на студии «Добролёт» в Санкт-Петербурге мы записали музыкального материала на три-четыре альбома. Особенностью этих записей является то, что всё это – тотальная импровизация. Мы даже не договаривались, что и в какой тональности будем играть. Использовали исключительно интуитивно-интеллектуальный подход. Один альбом проекта ЛЕТОВ-МАРТО-БИЧАН «Первое путешествие» уже вышел. Его можно найти на всех платформах, а также приобрести на CD, спасибо Олегу Ковриге – помог с выпуском. В планах – выпуск ещё двух альбомов.
К сожалению Аркадий Марто не смог в дальнейшем поддержать нас в этом трио, поскольку организация концертной деятельности такого проекта довольно сложная, а подготовка требует времени, средств и сил. Это серьёзная импровизационная музыка с использованием различных современных технологий, рассчитанная на подготовленную публику.
Лично я считаю, что подобные проекты просто необходимо выпускать, чтобы серьёзная, не развлекательная, но и не полностью академическая, музыкальная культура в России развивалась... Если государство по каким-то причинам не занимается этим, то мы сами делаем это и будем продолжать. За этим – будущее.
- Как вы оказались в проекте ЭДО?
– Проект ЛЕТОВ-МАРТО-БИЧАН у нас дальше одной записи не пошёл, а что-то продолжать совместное хотелось. Как-то беседовали с Сергеем по телефону, и разговор зашёл о творчестве Егора, и я предложил посмотреть в сторону творческого наследия, которое он оставил. Сергей согласился, что неплохо было бы, тем более что недавно как раз об этом шёл разговор с Сергеем Анатольевичем Попковым, директором группы ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА и директором ФОНДА ЕГОРА ЛЕТОВА «СИЯНИЕ». Собственно говоря, так и зародилась эта история. Раз такая мысль возникла не у одного человека, я понял, что, видимо, время пришло. И как-то действительно всё стало складываться. Проект существует уже почти полтора года, начали фактически сразу с записи.
- Как отбирали композиции для проекта?
– Мы записали десять композиций. Было некоторое количество вещей, которые я хотел сделать сам... Две из них, к сожалению, пришлось отмести: «Вечную весну», потому что она написана в соавторстве с Игорем Жевтуном и Константином Рябиновым, и «Мы идем в тишине» – это Лукича песня. Я, несмотря на то, что мы с Димой были знакомы, не знал, что это его текст... «Рваные бусы», малоизвестную песню Егора, предложил Попков, я с большим удовольствием согласился.
- Вы как-то соотносились со смысловой составляющей оригиналов, делая аранжировки для ЭДО?
– Конечно. Те же «Рваные бусы» в моем представлении, если очень сильно упрощать, – это попытка Егора сыграть блюз. Насколько она удачная, не берусь судить, потому что, когда все это записывалось, условия, в которых осуществлялась звукозапись альбомов ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ того периода, мягко скажем, были далеки от идеальных. Изначально песня была написана в размере шесть восьмых, но мне пришло в голову сделать её на пять восьмых, чтобы сломать эту блюзовую мерность. Если брать текст отдельно от музыки, как мы с Сергеем Попковым обсуждали, то это такой «разговор в автобусе», когда ты слышишь какие-то отдельные, не связанные между собой реплики… Я поставил себе задачу передать эту атмосферу, этот «несвязный разговор», уже музыкальными инструментами. Запись производилась наложением: я сделал основу и попросил музыкантов, каждого в отдельности, сыграть то, как они чувствуют эту песню, при этом не слыша то, что до них записали другие… Далее я использовал коллажную технику монтажа записанного – компоновал: кто, в какой момент и как будет звучать. Затем делал уже финальный микс.
- Читала, что у некоторых композиций есть шесть-семь вариантов звучания…
– В композиции «Рваные бусы» было семь вариантов сведения. Могу сказать, что у композиции «Billie Jean» Майкла Джексона было тридцать с чем-то вариантов сведения. Катушки с миксами валялись по всей студии (смеётся)…
С «Рваными бусами» вот как получилось. Поскольку в моем представлении это такой «летовский блюз» – это очень условно, конечно – я решил, что на гитаре должен сыграть Олег «Доктор Дон». Это блюзовый питерский музыкант, очень весёлый человек. Он сначала не понял, куда вообще я его позвал. Потом, когда понял, говорит: «Да где я, а где всё это?». В итоге Олег записал свою партию, мне очень понравилось то чувство, которое он вложил в свою игру. Я сделал первые версии микса и одну из них отправил Сергею Фёдоровичу. Сергей послушал и говорит: «Что это за такая американская гитара, зачем она здесь нужна?» В общем, на седьмом варианте микса сошлись, и гитара Олега идеально пришлась ко двору. Сергей Фёдорович оценил по достоинству и одобрил. Вообще «Рваные бусы» – уникальная композиция, в её записи приняло участие большое количество уникальных музыкантов. Например, Олег Скиба, основатель группы МАНУФАКТУРА, сыграл на рояле. Вы его в записях вообще практически нигде сейчас не услышите. Помимо «Доктора Дона» ещё одну гитарную партию сыграл Илья Разин, солист группы ПОЛЮСА. На электроконтрабасе сыграл Кирилл Клюшин, с которым мы работаем в рамках проекта ОРКиКО (проект сооснователя, автора большинства текстов и музыканта группы АУКЦЫОН Дмитрия Озерского, в котором также участвуют музыканты группы «Ы» Николай Рубанов и Михаил Коловский). Дмитрий Тыквин сыграл на уникальном инструменте – препарированный цинь, а мой коллега по академической музыкальной деятельности Алексей Калашников – на альте. Вообще этот проект собрал очень интересных и самобытных музыкантов.
- Помимо гитар и синтезаторов вы используете необычные инструменты: в этом списке терменвокс, сякухати, виола да гамба, бузуки, лютня, флейта траверсо, вистл… Как появилось всё это разнообразие и для чего?
– Некоторые летовские вещи, та же «Офелия», например, у меня почему-то всегда ассоциировались с барочной музыкой. Поэтому в записи мы использовали довольно много барочных инструментов, которые в свою очередь появились из арабских. Например, лютня – это уд (безладовый струнный инструмент), на гриф которого поставлены жильные лады, чтобы в более-менее темперированном строе играть. Опять же барочная флейта траверсо – ближневосточная флейта ней, только на ней стали играть немного по-другому, в европейской манере.
На лютне, бузуки, флейте траверсо, вистле сыграл Игорь Лисов, замечательный музыкант, лидер коллектива ЗЕЛЕНЫЕ РУКАВА, который исполняет средневековую, барочную, фолк- и рок-музыку. На виолу да гамба я пригласил своего старого друга Руста Позюмского, тоже барочного музыканта. Мы вместе учились, а в 90-е объездили с ним в рамках оркестровой деятельности пол-Европы, он тогда ещё на альте играл. На терменвокс позвал Володю Китляра, с которым мы вместе участвуем в проекте RADIO.KUNST.
А Алексей Лушников на своей студии Ingriasound в композицию «Евангелие» записал партию на таком инструменте, как волны Мартено. Это такой, грубо говоря, терменвокс, только с клавишами. Изобретен в 1928 году во Франции. Также Алексей сыграл в этой композиции ещё и на безладовой бас-гитаре. По итогу в «Евангелии» в записи поучаствовало два «безладовых» басиста. Первую половину сыграл Алексей, вторую – Борис Михайлов, бас-гитарист и клавишник, который принимает участие во многих моих проектах, в частности, в BICHAN ORCHESTRA. Ещё хочется с благодарностью упомянуть Максима Белякова, сыгравшего в нескольких композициях на электронной перкуссии, Андрея Кулёмина, сыгравшего на синтезаторах в некоторых композициях, Сергея Буренкова – нашего с Сергеем Летовым давнего друга, который также сыграл в нескольких композициях на басу, и мою дочь – Весну Бичан, сыгравшую на окарине также в композиции «Евангелие».
- Я послушала какие-то записи ЭДО live с терменвоксом. Такая немного потусторонняя ОБОРОНА получается…
– Терменвокс – уникальный музыкальный инструмент, изобретенный Львом Терменом в 1920 году. Для игры на нем не требуется физического контакта: музыкант изменяет высоту и громкость звука, двигая руками в электромагнитном поле, создаваемом антеннами инструмента. Терменвокс дает такое электронное, немного потустороннее, я бы сказал: «лунное», звучание, да. В записи он использован в двух композициях: «Офелия» и «Всё идёт по плану».
- Что с пластинкой? Выход записи планировался в 2025 году…
– Закончив работу по альбому ЭДО, я отправил миксы на мастеринг своему коллеге, близкому другу – Юрию Щербакову, одному из лучших мастеринг-инженеров в России. Буквально недавно он отдал мне готовые мастера – и под цифровое издание, и под винил. Совместно с Сергеем Попковым я отредактировал материал для издания на виниле, поскольку общее время звучания альбома больше, чем это возможно вместить на пластинку. Выпуск винила зависит не от меня, а от Попкова, который занимается исполнительным продюсированием проекта.
- Расскажите о разнице между концертной версией ЭДО и проектом в записи.
– Как правило, запись отличается от концерта, и это абсолютно нормально. То, что ты можешь сделать в студии, зачастую сложно, иногда просто невозможно, сделать на концерте. Зато крайне редко удаётся передать в студии тот драйв, который присущ именно концертному исполнению. Пока что мы играем концерты в основном вдвоём с Сергеем Летовым. Я играю на гитаре, а Сергей на тенор саксофоне и электронном духовом инструменте Roland Aerophone. У нас есть сделанные мною концертные версии аранжировок, которые мы в качестве аккомпанемента запускаем на концертах со специального устройства. В этих аранжировках в записи присутствуют многие инструменты из тех, что использовались в студии при создании альбома. Иногда, когда позволяют условия, на концертах к нам присоединяются Владимир Китляр c терменвоксом и бас-гитаристки Екатерина Бичан или Дарья Китляр. Обе они принимали участие в записи альбома, каждая сыграла в одной из композиций. Катя, жена моя, известна по участию в группах ДЕВОЧКИ НЕ ХОТЯТ и СТЕРЕОШУМ, а Даша, дочь Володи, поёт и играет на бас-гитаре в проекте RADIO.KUNST.
- На концерты ЭЛЕКТРО-ДЖАЗОВОЙ ОБОРОНЫ какая публика приходит?
– Абсолютно разные люди. Поклонники Летова ходят, и любители интеллектуальной музыки тоже ходят. Довольно широкое получилось полотно, каждый найдёт что-то своё, если он открыт для восприятия.
Беседовала virlenka.
Больше материалов читайте на канале «МАШБЮРО: сибирское сообщество рок-н-ролла». Мы ВКонтакте и в TГ-канале. Присоединяйтесь!
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: