Люблю эту пьесу: восторги, печали,
случайности, встречи, звонки;
на нас возлагают надежды в начале,
в конце – возлагают венки.
Игорь Губерман
Вы не замечали, что у моря уходят все печали. Особенно на закате, когда поет прибой. Или когда оно в серебристом свете луны стонет и вздыхает как живое существо. А может оно и есть живое существо. Слушая море сердце успокаивается и приходит покой.
К весне 1984 года механиков капитан-лейтенантов, выпускников училища Лен. ВВМИУ им. Ленина 1977 г. командиров БЧ-5 на 205-х проектах начали назначать на вышестоящие должности. Сережу Березина перевели на «Молнию» в Находку. Петра Козлова пророчили начальником в Дальнереченск.
К этому времени я и сам чувствовал, что на корабле достиг того, что хотел. На корабле мне стало тесно. Ходили слухи, что хотят перевести во Владивосток в 10-ю бригаду на танкер «Советский пограничник».
Когда долго находишься на одном месте, то глаз замыливается, происходит «застой» мыслей, все приедается, становится не интересно. С другой стороны обрастаешь друзьями, приятелями, любовницами как корпус ракушками. Складывается свой тип поведения и порядок действий в любой ситуации. Появившийся опыт способствует в период ремонтов исключить все нюансы, которые могут на полных оборотах привести к потере хода. Заменены или ждут своего часа в первом трюме все детали, дюриты, трубки, шланги - все то, чем живет моторист. Они уложены, смазаны, все по перечню. Уже известно, что надо иметь и где у кого взять. На заводе скопилось много запасных частей по проекту 205 П.
В ЭМС бригады свой подменный фонд электромеханического оборудования. Вышел из строя, к примеру, компрессор. Можно взять другой и установить на место как запаску на дороге. Служить стало в удовольствие. В БЧ-5 сложился хороший костяк и хорошие традиции. Одной из них это стремление заведование содержать в идеальном состоянии, за что обязательный отпуск на родину. Каждый моторист об этом знал. Матрос, который уезжал после службы домой в запас вооруженных сил обязательно чистил под ветошь трюма и передавал их своему сменщику. Моряки БЧ-5 составляли половину членов КПСС в партийной организации корабля.
Правда, на отдельных кораблях остались принципы наименьшего вмешательства в работающее оборудование, другими словами. «Работает и хрен с ним». Это как, на строительстве ДВФУ на острове Русском, сам видел.
Уважаемый читатель! Не хочу, чтобы подумали, что я был в то время такой весь положительный, мягкий и пушистый. У нас механиков была традиция в субботу после большой приборки, после бани собираться на одном из кораблей. Под водку, чаще «шило» любили обсуждать все новости и проблемы, продолжать потом на втором этаже ресторана Корсаков. И в конечном итоге все заканчивалось: «Ах, Одесса, жемчужина у моря».
В 1984 году случилось побывать на Курилах на ПСКП 687. Это такой же типовой корабль, все то же самое, родной брат так сказать, но на нем другие люди, другие традиции. Даже кок, по-другому пищу готовит. Мне уже случалось бывать на этом корабле. Подменял как-то Сергей Березина на период отпуска.
Это было в 1979 году, когда 673 стоял в ремонте и меня на 2 месяца откомандировали к Эдуарду Платицину, которого за красный цвет лица прозвали «краскомом». Оно было красным от расстройства сосудов лица. Это было спровоцировано длительным пребывание на командирском мостике в жару, в холод и на ветру, и еще вследствие большого нервного напряжения. Командование бригады, почему-то считало, что оно у него красное по другой причине, от чего служба у него мягко сказано не сложилась. Сколько я его помню, он был капитан-лейтенант и вполне возможно, что им же и уволился. Не везло Эдуарду. Здесь надо отметить, что в те года, воинскими званиями не разбрасывались. Если было хоть малейшая причина очередное звание задержать, его задерживали. Например, если есть взыскание, то представление на очередное воинское звание было не принято писать. Представление на очередное воинское звание писали день в день окончания срока и, учитывая, что звание давал председатель КГБ, то оно ходило около трех месяцев. Платицын был невысокого роста, худощавый, очень подвижный, я бы сказал шустрый мужчина. Ему было уже за сорок. Он говорил очень быстро, сначала нельзя было понять, что он хочет сказать. Все воспроизводилось как, какое то бормотание. Особо не церемонился в выражениях. Офицерам было на корабле в период его командования ох как не сладко. Это был беспокойный командир. Дело свое он знал хорошо, даже можно сказать круто и офицеров заставлял учиться и работать. В море он постоянно ходил по каютам, проверял, кто, чем занимается. Чем занимается личный состав и так далее. Для меня это было непривычно, так как Попов Е.А. доверял офицерам и в море беспокоил только по необходимости. Платицын же был как надоедливая муха, в общем, не давал расслабиться. Как-то на вахте он разоткровенничался, рассказал, почему он такой. Его так научили командиры фронтовики. Он просто не мог быть другим. Больше всех доставалось помощнику командира корабля. Карьера офицеров корабля складывалась более удачно, чем самого командира. На 687 начинал свою службу штурманом и с должности помощник командира корабля ушел командиром на Шикотанский ПСКР 685 на Логвиненко В.К., который стал в последствии вице- адмиралом, командующим морскими силами ФПС РФ.
Тогда в море на участке Корсаков- мыс Анива он вызвал меня к себе в каюту и поставил задачу.
—Я тебя высажу на берег. Возьмешь с собой 3-х матросов. Пойдете собирать клоповку. Будешь высаживаться на берег, не намотай на винт.
Случилось как раз то, что о чем предупреждал командир. Чтобы катер при накате не выбросило на берег, мы подходили к берегу с отдачей якоря. После того как я и три моряка высадились на берег, моторист катера, вместо того, чтобы спокойно выбрать якорный конец и только после этого дать задний ход, дал задний ход сразу. В результате конец оказался на винте, а катер на берегу. Поход за клоповкой не состоялся. По радиостанции пробурчало многое, но я понял, только одно, что моя карьера закатилась, и чтобы я греб на веслах к борту.
Пластмассовый катер "Чирок" входил в комплект корабля и предназначался для высадки смотровой группы в условиях открытого моря, а не подходу к берегу. Но об этом забыли, без связи с берегом моряку ну никак нельзя. В то время, после того как ПСКР 690 утопил свой катер на берегу, действовал еще приказ комбрига, запрещающий подходить на катере к берегу. Грозил скандал. Сколько мы не гребли, нам удалось отойти от берега не более 10 метров. Здесь я вздрагиваю до сих пор оттого, что представляю себе то, что могло быть, если бы маневр не удался. Платицын направил корабль к берегу. Он подошел к берегу носом на расстояние выброски и забрал с берега катер.
Позже я узнал, что в том месте 10 метровая изобата проходила на удалении 5 метров от берега, тем не менее, анализируя свою дальнейшую службу, я не могу назвать имена командиров, которые решились бы на такой маневр.
Тот опыт, конечно, мне очень пригодился на пограничном транспорте. Там уж к берегу часто приходилось подходить, ради этого выходили в море. Во время той же командировки в базе же произошел анекдотичный случай.
Вызывает Платицын к себе в каюту и подаёт стакан спирту.
—На мех пей!
—?!
—Пей это приказ! – выпиваю. Рука тянется к крану, быстрей погасить огонь в пищеводе, но в кране нет воды.
—Вот так я постоянно… утром.
Бегу в ПУД, даю команду разобраться. Оказывается, система водоснабжения забилась чем-то, ракушками вроде. Что нельзя было просто так сказать. После чего взял привычку обязательно посылать матросов во время осмотра и проверки в каюту командира и офицеров для проверки части заведования, расположенной в каютах.
Надо сказать, что если кто-либо видел, как Эдуард пьет спирт, тот пить непременно его бросал. А пил он только не разведенный спирт. О его пил маленькими глотками в таких муках и с таким отвращением, что это уходило в подсознание, наблюдавший эту процедуру человек менялся на корню. Он у него постоянно выливался, отрыгивался с брызгами обратно, но он мужественно заталкивал, глотал его со стонами и кряканьем. Это был образец, эталон насилия над человеческой природой, которая всеми силами противилась, но мозг и душа брали своё. Надо!!! Так бросил пить спирт Кравец Владимир Яковлевич, он увидел однажды как Эдуард выпивал спирт. Сам потом не смог. Это он мне сам рассказал. У тех, кто дружил с ним, выработался своеобразный иммунитет. Но чаще он пил спирт один.
Мне пришлось быть с ним две границы, да еще сходить в Советскую гавань на торпедные стрельбы. Платицына всегда посылали на ответственные мероприятия в другие регионы. Грамотный был командир. Там в Советской Гавани в одном эпизоде мне очень помогла интуиция.
Во времена описываемых событий офицеру уволиться со службы было очень не просто. Практически невозможно. Хотя и училищ было много, они кадры ковали с завидным постоянством и с гражданки набирали офицеров. Считалось, что раз государство на тебе деньги потратило, то будь добр, служи. Мало того, считалось дурным тоном посылать документы на увольнение офицера. Раз посылаешь, значит, плохой ты командир. Не исчерпал всех воспитательных средств. В то время был политотдел, средств воспитания было уйма, действовал так сказать комплексный подход к воспитанию. Была куча всяких руководств, директив, которые нас заставляли учить, конспектировать по марксистка-ленинской подготовке. Я их помню до сих пор, как работы Брежнева, но не буду вас утомлять этим.
Были такие офицеры, которые очень хотели уволиться о службы, они были во всех бригадах. В Корсаковской бригаде служил Николай Шевченко на тральщике 254 проекта, на 498-ом у Минко. Был такой командир в бригаде. Очень хозяйственный, требовательный и прочее, прочее. Так вот Коля очень хотел уволиться. У меня с ним были приятельские отношения, я спрашивал его
—Зачем ты «дурака» валяешь, служи.
—После того, как я получил от Минко ногой по голове, я служить с ним не буду.
—Как так!
—А вот зашел в каюту и меня спящего ударил.
—Коля чего ты не женишься? Отстанут от тебя, будет интерес к жизни.
—Ага, сам то, что холостой?
—Я был женат, меня бросили?
—Я тоже, только я бросил. Сказал ей:—Все, хватит! Ты меня достала! Я ухожу от тебя! Выхожу. Слышу выстрел. Застрелилась?! Возвращаюсь. Шампанское открыла, сука.
Коля был штурман, выпускник Калининградского высшего военно-морского училища 1977 года. Мы уже встречались с ним на теплоходе Мария Савина. Так вот, чтобы уволиться Николай избрал путь «уйти в бега». Вот собирается корабль в поход, а с него в самый последний момент сбегает офицер. И вот его ищет вся бригада. Офицер может по закону, чтобы не посадили, бегать до 10 суток, считалось, что «бегов» должно быть около 3-х. Больше ни один комбриг не выдерживал, все-таки, в конце концов, посылали документы в Москву.
Так вот в момент похода на торпедные стрельбы, совместно с кораблем Невельской бригады во главе с комбригом Ивановым, при стоянке корабля у причала с борта сбежал вахтенный офицер Николай Шевченко. Он уже был списан с 498-го и ходил в море вахтенным офицером куда пошлют. Он был оригинал, мог например, полполучки оставить в кафе Вечернем, постоянно заказывая, песню журавлик. Это где: «А журавлик не смышленый все качает головой, я хочу увидеть море, голубое, голубое, ты возьми меня с собой». Он нравился женщинам, приятная улыбка, ямочки на щеках.
Сбежал, так сбежал. Надо уходить, но офицера не бросишь, не поймут.
—Так, всем искать Шевченко,—пробурчал Платицын,—Я сам останусь на борту, вместе с Чичимовым. Без Шевченко на борт не возвращайтесь.
Интересно, как искать человека ночью в незнакомом городе, это как искать иголку в стоге сена. Беглому одна дорога, а погонщикам сто. Тем не менее, мы брели с Колей Улановым по незнакомому ночному городу Советская гавань. Шутки ради я взял руководство поиском на себя. После корабля любая прогулка на берегу ни с чем не сравнимое удовольствие. А тут лето, тепло, из ресторанов льется музыка, мелькают в широких окнах женские силуэты.
—Пойдем мех, пройдемся по ресторанам.
—Нет, не будет Шеф сейчас в ресторане сидеть, не резон ему там быть, найдут быстро. Это опытный бегун. Если пойдем, то нас придется искать.
—Этот точно, ладно веди дальше, я не знаю что предложить, где больше искать.
Бродили мы по городу, пока сами не заблудились. Уже собирались на незнакомой дороге остановить мужчину, чтобы спросить дорогу на топливный пирс, где ошвартован корабль. Этим мужчиной оказался Николай Шевченко. Он долго не мог понять, почему мы радуемся. И никак не хотел осознавать, что мы его нашли.
—Я не знаю, зачем вы меня ищите. Я собственно сам уже шел на корабль. Провёл свою подружку и иду на корабль. Ладно, пошли на борт, нам сюда.
Скромный на похвалу Платицын, достойно оценил наши способности следопытов и объявил сигнал учебной тревоги для съёмки со швартовов и выходу из бухты.
Мы вышли ночью в Татарский пролив, попали в жестокий шторм. Такого шторма ночью я еще не встречал. Платицын не преклонен, штормовали упорно, он хотел догнать 684-ый, командира Серпутько с комбригом Ивановым, но вынуждены были вернуться. После окончания швартовки Платицын зашел в каюту. Она по комингс была заполнено забортной водой. Матрос по тревоге не плотно задраил иллюминатор. Он на удивление очень четко произнес длинную тираду. Леонид Соболев просто отдыхает. «Раз человек лается, значит у него в душе еще отвага и он непреклонен.»
Правда, мы опасались за жизнь матроса, свершившего такую оплошность, откровенно боялись суицида. Но обошлось.
Володя Виноградов в 2008 году дал мне прочитать интересную книгу. В ней описаны жизненные пути выпускников 1977 года одной из рот Калининградского военно-морского училища. Давно я не читал ничего подобного. Там очерки про каждого выпускника, очень интересный сборник. Упоминается и Николай Шевченко и еще скромное любительское фото в зимней курсантской шинели. Скупые строки, что убыл служить на Дальний Восток. И всё.
Он все-таки уволился со службы. Я его встречал после увольнения несколько раз за кружкой пива. Мне запомнилась его история, которую он мне рассказал.
..Произошло это в Де-Кастри. Я работал штурманом на МРС и вот в бухгалтерии познакомился с одной удивительной женщиной. Взял бутылку коньяка пришел к ней в гости. Встретила меня хорошо, чувствуется, что женщина истосковалась по мужской ласке. Я уставший, что-то и коньяк допивать не стал, сморило меня. Как в анекдоте, не поверишь, как всегда бывает, вернулся с командировки муж. Он был у неё охотником. Где-то на Севере был на промысле. Он был на голову выше меня. Она не растерялась и говорит:
—Сестры моей старшей Надежды, родственник приехал. Вот постелила, не выгонять же на улицу?
—Какой родственник, почему я ничего о нем ничего не знаю?
—Вы меня простите, разбирайтесь сами без меня а, я буду спать, устал сильно!—решил я ей подыграть. Подумал, молодец баба во всех отношениях, и здесь выкрутилась. И уснул. Но вскоре проснулся от резкой боли в спине. Это он перегрел меня табуреткой. Я вскочил. А у него тесак охотничий. Я схватил табуретку и начал ей защищаться. Он норовит вонзить в меня нож, а я подставляю табуретку. Так и бегаем по комнате. Недооценил я его. Вначале показался мне показался теленком, этаким подкаблучником. А он видимо мой коньяк допил и у него как у русского мужика, что-то щелкнуло в голове. Ты же знаешь, о чем я говорю, так щелкнуло, как войну у Гитлера выиграли. Я как-то изловчился и табуретом ему по голове и выключил его. Жена его в крик "убийца, мужа убил", я сам ходу. Может лучше бы зарезал меня спящего?...
В 1984 году в январе Николая увезли со съемной квартиры в Корсакове на скорой помощи с диагнозом белая горячка. Больше о нем мне ничего не известно. На его месте мог быть каждый…
687 был мне не чужим кораблем. Часто на нем бывал, приходил к Березину Сергею. Офицеры все были хорошие приятели. Потом с ними встречался по службе неоднократно. Иных уж нет. Но в 1984 году уже все поменялись. Я особо не расстроился, знал, что корабль надежный. Самопроизвольно у каждого складывается впечатление о любом корабле в любой бригаде и часто мнения совпадают. Это происходит по многим причинам, конечно подводя итоги, командование бригады выставляла места кораблям, оно учитывало результаты службы, воинскую дисциплину и прочее, но существовало и общественное мнение, также как о любом человеке. Например, 673 это был легкий корабль, легко выходил на режим полного хода. Скорость, блеск, сталь, надежность. Конечно мнение о корабле, это мнение о командире. О корабле можно было судить по наличию мичманов на нем. Ведь мичман в переводе с голландского языка корабельный человек. Бывало, не водились на корабле мичмана и все тут. А как противно на корабле без сваек, драек, мушкелей, тросов, матов, шкентелей? Офицеры белая кость не будут этим заниматься. А как корабельные работы надо сторожа выставлять, все, чем можно стучать по ржавчине, всё моряки из машины тянут. А почему не шли на корабль мичмана? У каждого свой ответ. И совершенно особое мнение о корабле у матросов, главное, о чем матросы на баке говорят. Но об этом отдельная тема.
Так вот тогда на Курилах пошли мы на пикник в лес. Для Шикотанцев надо пояснить, что место в лесу это располагалось справа от долины «лесбиянок» в сопку 412-ю. Пошли с девчонками. Девчонки оказались душевные из Иркутска. Сибирячки, одним словом. Там мы не рассчитали и досиделись до темноты. Темнота наступила такая как в Сочи. Ни одного огонька, как говорят, хоть глаз выколи. Через такую темноту пройти невозможно, опасно очень. Там такой нетронутый лес, скорее тайга, что есть вековые деревья. То есть идешь по тайге видишь дерево вековое, уже засохшее, труха одна. Пальцем его тронул оно упало. Но в темноте не видно какое это дерево. Да еще и бурелом такой, что днем еле прошли. А еще есть обрывы. И фонаря с собой не взяли. Пришлось все ночь просидеть в лесу у костра с девчонками. Было не скучно, скорее наоборот. Мы читали стихи, пели, рассказывали флотские байки и были, всякие жизненные случаи. «Лапшу на уши» вешали девочкам. Они сидели раскрыв рты, все им было интересно, были, как говорится «по уши», глотали каждое слово. Ну не было в их жизни моряков до этого! Пришло утро, пикник продолжался. Дело было в ночь на день рыбака. Так вот под утро закончилась водка. Бросили на пальцах, выпало мне идти. Собрался, взял вещмешок, тару собрал, чтобы лес не засорять. Друзья попросили как обычно, не быть черепахой. Я как обычно ответил: «Будете п…., совсем не пойду», но ушел.
Что для шикотанцев день рыбака? Вся экономика острова это рыба. Отмечают и местные и вербованные. Спустился я из сопки, пересек долину «лесбиянок», через двадцать минут был уже у магазина. Забил водкой вещмешок и обратно. У магазина мотоцикл с коляской, мотоциклист мужчина, глядя на корабельный реглан, обратился ко мне: «Из дивизиона». Я понял, что, это бригаду они называют здесь дивизионом и говорю, что, да. «Садись, подвезу, куда тебе?». К долине лесбиянок, говорю. Он: «Нам по пути». Быстро привез меня обратно. А там мужики в футбол играют, сейнер на сейнер, кто кого, перед тем как начать отмечать день рыбака. Я говорю спасибо и, хотел уйти. Но не тут то было. «Пока за день рыбака не выпьешь, не отпустим». Пришлось выпить.
Пошел я по долине, где в конце надо свернуть влево и в сопку, где меня ждут. А по пути метров так через двести вдоль ручья группы женщин вербованных, отмечают день рыбака. Сидят по кругу у импровизированного стола на траве, как принято в деревнях. Тоже пикник, на природе у ручья. Насчитал я так приблизительно групп десять еще впереди. Вот думаю, мужики отдельно отмечают, женщины отдельно. В группе так человек по пятнадцать, ну как комната в общежитии. Хотел пройти мимо, но не ту то было.
—Эй, морячек, выпей с нами, за день рыбака. Выпей не отпустим, и тост скажи,—пришлось у каждой группы выпивать и тосты говорить. Обойти нельзя, одна дорога. По мере того, как по пути количество групп сокращалось, тосты становились непринужденнее. Мне еще повезло, что только утро, они еще не совсем захмелели, мол, только начали. У последней группы, все думаю не дойду. А тут уже рядом слышу в лесу уже голоса друзей. Я начал громко тост говорить, чтобы услышали…. Услышали, сообразили, пришли, отбили…
Потом через две недели моясь в корабельном душе, в левом боку обнаружил большого клеща. Вышел удивительно легко с мылом. В боку осталась огромная дыра. Повезло, на Курилах нет энцефалита.
Про Шикотан можно рассказывать много случаев. Удивительный веселый остров. Жизнь его обитателей как муха под микроскопом. Изолированность острова и время навсегда скрывали многие эпизоды скучной однообразной островной жизни. Иногда в устных пересказах промелькнет кое-что и опять тишина. Как будто ничего и не было.
Был такой случай, рассказывали третьи лица про японо-мадьярский десант*. Юмор. В жизнь не придумаешь .
Морской офицер из дивизиона, как говорят на острове про бригаду, офицером может, и не должен был быть, а скажем, актером театра Сатиры. Ну не его это дело, уволиться надо. Не всегда же крысу на веревке выгуливать или соску на булавке приколотой к кителю носить. А офицер начитанный и способный придумать нечто экстраординарное.
И вот он офицер, дежурный по стоянке, после смены, с оружием, ушел в поселок по бабам. Может он и был женат, но жены часто уезжают. Что такое брак? Это тайный заговор женщин против мужчин. Надо, уехала, присяга не держит.
Ночью объявился в поселковой больничке. Там одна пожилая женщина фельдшер дежурная на десяток больных. А он в форме, с оружием, в крови, слегка пьяный, но до синевы выбритый. Всех там убедил, что они на мысе Край света оборону от японо-мадьярского десанта держат, за Родину гибнут. Всех построил, заставил окопы рыть, а сам исчез после перевязки. Те в страхе в милицию позвонили. Там ничего не знают. Милиция пограничникам в комендатуру. «Карацупы» к обороне всегда готовы, вокруг застав всегда укрепления есть, а тут хоть какое разнообразие появилось, не всегда же границу охранять бдительно вглядываясь в море. На острове тревогу объявили, по окопам разбежались. Рассвело. В 6 утра увидели с сопки, что рота обеспечения бригады на зарядку побежала. Закралось сомнение. Звонят оперативному бригады, тот комбригу. Казачков быстро разобрался, откуда уши растут. Дал отбой «учению».
Офицер в поликлинике народ настолько перепугал, что Покровский отдыхает, со страху некоторые под кровати полезли. Так он их вытащил и поволок на улицу как дезертиров расстреливать. С оружием же был, размахивал, тяжело не поверить, хороший актер.
А был случай**, как командиры кораблей возвращались со студенческого городка. Понятно от женщин трезвыми не выходят. По пути проходили мимо бочки, один из них спросил. «А слабо яйца в дырку бочки опустить?!». Они о чем-то видимо спорили, тот в запарке «А не слабо!». По одному, когда он их направлял они хорошо вошли....А обратно, то рука не входит, чтобы подправить. Возникла проблема, как их достать обратно. Не выходит и все тут. Бочка была ведь после ГСМ. Чтобы с ней что-либо сделать надо пропарить, взять анализ воздуха. Уж потом либо варить сваркой, либо вырубать зубилом. К счастью все закончилось благополучно, но часа два провозились.
Уважаемый читатель! После Курил на свой корабль мне не суждено было вернуться. Вроде временно, но командир пожелал омолодить экипаж. Бывает и такое. Когда корабль вернулся с Курил, то на 673-м был уже молодой лейтенант. Я же ушел на 683-й к Иванову. Сколько сил было вложено, а тут даже не спросили.
В марте 1986 года, я перевелся во Владивосток, на именной корабль «Николай Сипягин». Это было очень своевременно. Пройденные мили считают на берегу. И не понятно, смена обстановки повлияла на судьбу или судьба предпочла сменить обстановку! Какая разница где ходить в море, на Сахалине, Владивостоке или Камчатке. Море навечно вошло в душу и ничего уже нельзя изменить.
Я на этом заканчиваю вторую часть своей одиссеи.
___________________________________________________________
*Рассказал Дмитрий Буров
** Рассказал Константин Шпак
Предыдущая глава:
Продолжение: