Готический роман "Титанида" (2024) можно скачать полностью по ссылке.
+ + +
Эта книга не появилась бы, если бы не мои долгие ночные телефонные беседы с современным практикующим магом, связанным с тайным международным обществом мартинистов. Я воспользовался многими комментариями этой таинственной и странной молодой женщины, а также её авторскими методиками проведения магических церемоний и некоторыми фактами из её разрозненных мемуаров, опубликованных в сети.
Антон Ефимов
Титанида
(Не роман, но тень романа)
«Память мертвеца – это тень в тени, серое на сером, почти небытие. Маги считают, что всё пережитое остаётся в астрале, будто видеозапись. Но представьте себе книгу, брошенную в грязь, утопленную в луже, сгнившую. Много вы в ней разберёте? Скоро ли? Точно ли? Вот память человека. И то, что с ней делают годы. Поэтому пишите, если хотите, чтобы ваша история была ясной и полной. Пишите каждый день. Запишите всё, как это сделала я…»
Великий маг Мария-Геката
«Я не хочу, чтобы мою историю, мою душу, конструкцию моей личности – мой текст, который найдут рядом с моим трупом – заключили в папку без имени и номера, положили на одну из сотен полок никому не известного архива и заперли. Вот настоящая смерть. Молох поступит со мной именно так. Поэтому я сожгу свою рукопись в ритуальном огне. Да, рукописи не горят, но они сгорают, и их не остаётся на физическом плане. Пусть огненные призрачные строки моего повествования навсегда останутся там – в сумрачной области Вселенной, в астральной сфере, где нет ни времени, ни пространства, нет ничего, что можно назвать живым, но есть тень всего, что было и что должно быть. Мой образ, мой бестелесный контур тоже будет там»
Великий маг Мария-Геката
«Многие будут искать меня, но в астрале меня найдут лишь те, кто мне дорог. Мой бледный след, мой мимолётный отблеск, утренний туман, напоминающий меня, услышит их и явится. Я передам им свою рукопись. И они, читая по странице день за днём, воскресят мою историю – вернут мой текст на бумагу. Вернусь и я. Не телом, а памятью. Моя же суть, то, чем я была всегда, будет уже далеко, выше всех сфер, вернувшись в наш истинный дом»
Великий маг Мария-Геката
(Из записей, выцарапанных осколком стекла на кирпичной стене в палате сумасшедшего дома в Подмосковье. Весь пол был в бумажном пепле)
Часть первая. Ведомая грешница
«Ты только посмотри на этих счастливцев.
Мы сделали из них ключи. Теперь они целая связка
золотых ключей к истине. Они откроют тебе
путь к волшебному, мерцающему миру тьмы.
И он поглотит тебя. И ты уже больше никогда
не будешь ослеплена светом»
Полли, Королева ада
Глава 1. Джонатан
У меня есть пишущая ручка, в стержне совсем немного пасты, и огрызки карандашей. Надо писать сжато, но без подробностей я не могу, в них всё. Я так привыкла. Записи мага не могут быть редкими и короткими. Я всегда вела отчёт. Ход каждого эксперимента должен быть подробно описан, чтобы со временем выявлять закономерности. Магу важно наблюдать за собой и за происходящим в его жизни, чтобы понимать эффект от опытов.
Я испишу всю бумагу, какая есть в моём распоряжении, каждый лист, который мне принесли мои лунные друзья – горстка сумасшедших, запертых здесь со мной и почему-то привязавшихся ко мне и по возможности помогающих (есть среди них и опасные).
Мне девятнадцать лет, но за последние три года со мной случилось столько, что хватило бы и на десять обыкновенных жизней.
Джонатан.
Всё началось с него.
Это была моя ошибка.
Ошибка самоучки.
Ошибка торопливости
Неопытности.
2004 год. Тула.
Какая-то детская созерцательность охватила меня в те месяцы, всё вокруг было в волшебной сказочной пыли и словно парило. Во всём была загадка, красота. Будто сама себя заколдовала. Это были мои первые впечатления от всего сокровенного, сакрального, от моих первых успешных магических опытов. Это было время моего прорыва в постижении магического искусства. Я специально изучала языки, чтобы понимать тексты на французском, английском, немецком, итальянском... Делала переводы, хранила их, перечитывала. Мне присылали всю необходимую литературу – книги, периодику, отдельные вырезки из газет и журналов, даже копии страниц из старинных фолиантов.
Присылали из Москвы.
Мои новые знакомые.
Сначала я отнеслась к ним с недоверием, даже смотрела на них с высока, они этого вполне заслуживали, но потом стала считать, что мне с ними повезло.
Повезло…
Бойтесь радости. Не доверяйте ей. Радостный человек в шаге от пропасти. А радостный маг – уже летит на острые камни. (Даже по правилам ментализма радоваться вредно, от такой эмоциональной неумеренности человек в скором времени будет склонен к тоске)
И я просто игнорировала доносившийся до меня запах гнили… Доносившийся из Москвы.
….
...
[В этом месте Марию-Гекату прервали]
Смотрю на своё окровавленное предплечье, кое-как перевязанное лоскутами грязной простыни, и вспоминаю цвет волос Джонатана. Ещё тот цвет волос, когда ему было 18. Ему и сейчас до сих пор восемнадцать. Такой насыщенный тёмный цвет, как эти проступающие сквозь лоскуты кровавые пятна – почти чёрные, но в красноту. Волосы Джонатана отливали именно этим оттенком, особенно на свету, особенно под искусственным освещением. И это был не рыжий, а как бы медный. И немножко с глянцем, такой был эффект от его любимой краски. Волосы были до плеч, ровно подстрижены. Он был очень аккуратным. Хотел выглядеть как настоящий аристократ. Много читал. Много рассуждал об оккультизме, церемониальной магии (в которой, естественно, толком ничего не понимал), магах, тайных обществах, ложах. Одевался в чёрное. Иногда добавлял что-нибудь бордовое. Я запомнила его бордовую рубашку, она прекрасно смотрелась с чёрным незастёгнутым пиджаком и чёрными же порванными джинсами. Джонатан любил серебро. Носил перстни, медальоны.
Был высокий, плечистый, но страшно худой и страшно бледный. Смотрела на него и будто видела скалящийся череп вместо лица. Настолько тонкой и светлой была его кожа. Но всё равно он нравился женщинам. Наш таинственный, очаровательный гот.
Его редко видели одного, он окружал себя такими же оригиналами (пытающимися быть на него похожими). В его ближнем кругу было человек семь, а остальные – пришлые. Алкоголя, который покупал Джонатан, хватало на всех (а деньги у него были, его мать – довольно успешная местная предпринимательница).
Он всем казался счастливым, он на всё смотрел с улыбкой. И только я знала, что он постоянно думает о смерти.
Он не принимал действительности. И я его понимаю. Внутренне он просто не верил в реальность этого мира. И страдал от самой чёрной тоски. И искал ответы.
Была у него и какая-то несчастная любовь (об этом мне почти ничего не известно). Были проблемы дома – из семьи несколько лет назад ушёл отец. Джонатан винил мать, отзывался о ней плохо. Называл её – «моя сумасшедшая маман». Я как-то видела её. С сыном она разговаривала исключительно на языке приказов и придирок, быстро вспыхивала. Они постоянно ругались. Она, естественно, не терпела всех этих его друзей, пьянок и спуска времени. Но зачем-то постоянно совала деньги. Якобы на нормальную одежду. Думаю, она просто подсаживала его на них. Наверное, боялась, что он тоже сбежит от неё.
Он с ранних лет смотрел, куда бы ему деться, во что бы ввязаться. Но ни во что не ввязывался, а лишь носил в себе всё это – и злое, и доброе – бродя по улицам и улочкам нашей родной Тулы, когда находил время для одиночества.
Свой настоящий дом он нашёл в популярных книгах о колдовстве, эзотерике, в готических романах. Даже имя это – «Джонатан» – он взял из «Дракулы».
Слабый-слабый Джонатан, оказавшийся пленником вампира…
Я уже давно наблюдала за этим необычным молодым человеком. Мы учились в одном университете, оба на втором курсе. Одно время Джонатан мне страшно нравился, даже была влюблена в него. Но к моменту, когда я стала искать живого человека для своих экспериментов, я уже справилась со всеми сексуальными влечениями. Даже с самыми фатальными. «Amor hereos» – несчастная любовь, которая высасывает все силы. Я подчинила влечение, обратила себе на службу. Потому что маг сам должен быть сексуально притягательным и пользоваться этим. Как писал Элифас Леви: если хочешь опьянять других, сам ты пьянеть не должен.
Я знала, что Джонатан есть на сайте знакомств. Часто с кем-то переписывался. Реальные люди его разочаровывали, а вот те, с кем он имел лишь переписку – нафантазированные люди – были для него идеальны.
На сайте знакомств я с ним и заговорила.
Общительной я не была, но когда нужно – всегда умела войти в доверие. Церемониальная магия требует развитых навыков внушения, проницательности, высшей аналитики.
Через пару дней Джонатан захотел встретиться.
Он был опьянён. Всё, что я предложила, было пленительным для него.
Если честно, для моего эксперимента мне подошёл бы любой. Но очень трудно найти того, кто на такое согласится, ведь то, чего я хотела – странно и страшно. Джонатан же согласился довольно легко.
– А точно получится? – спросил он меня. И по его тёмно-зелёным глазам было видно, что он жаждет утвердительного ответа.
– Получится. Не сомневайся, – ответила я. Он должен был доверять мне и быть абсолютно уверен в моих силах. Сверхчеловеческих силах. Это важное условие эксперимента. Даже если провести его я собиралась впервые в жизни.
Мы сидели в ресторанчике в старой части Тулы.
Я пришла в классическом чёрном костюме (мужском, но сшитым по моей фигуре) и чёрной широкополой шляпе. Высокая худая блондинка. Я тоже бледная и совсем как альбинос. Распущенные белые волосы обнимали плечи. На шее был серебряный медальон с головой льва (конечно, лишь покрашенный под серебро). Я первый раз оделась так эффектно, и одежда села на мне как вторая кожа, подходила идеально. Нужно было произвести впечатление на объект. И у меня получилось.
Ресторанчик занимал два этажа, и нижний, где Джонатан забронировал столик, был подвальным, стилизованным под средневековый погреб. Деревянные столы, стулья, каменные стены. Свечи в канделябрах, мягкий тёплый свет. На стене щит, меч и доспехи. А в углу большая деревянная бочка… Как будто с каким-то элем или пивом.
Большая бочка…
Уже тогда Вселенная посылала мне сигналы, но я не смогла их распознать.
Бочка была прямо за спиной Джонатана, в нескольких метрах. И когда я смотрела на него, мой взгляд почему-то постоянно фокусировался на этой бочке, меня буквально притягивало к ней.
А на столе у нас горела маленькая свечка…
Маленький чуть колеблющийся огонёк…
Это официант зажёг. Был похож на чёрта. Кудрявый, тощий, сутулый. Жидкая бородёнка и усики.
– Для романтики, – сказал он. И исчез с глаз.
– Дурак, – назвала его я.
– Очень интересно, как романтику видишь ты? – улыбнулся Джонатан и провёл пальцем по моей руке.
– Романтика – это красивые поступки, а не красивые слова. Говорю тебе это как человек с Марсом и Венерой во Льве.
– Мария, а ты…
– Мария-Геката, – тут же поправила я. От всех своих знакомых я требовала, чтобы ко мне обращались, используя оба моих имени. Имя, как особая система звуков и значений – это очень важно для мага.
– Знаешь, а я почитал об этой «Гекате» в интернете.
– И что вычитал?
– Ты хочешь такого же могущества? Чтобы жертвы приносили? Богиня ночи, кладбищ, ночных кошмаров, привидений… И чтобы бешеные псы на службе?.. Это как какой-то «Омен». Смотрела ведь?
– Давай без масскульта. Я назвала себя Гекатой, потому что в моих жилах кровь титанов. Магическая древняя кровь. Я это чувствую. И мне не до средневековых обыденных представлений о Гекате. И тем более не до кинематографа. Говорить о Гекате можно только в контексте античности.
– И что, ты титан? В тебе их сила? Ты в это веришь?
– Это есть. А сила будет.
– По-моему, титаны страшны.
– Но меня же ты страшной не считаешь...
– Ты невероятная, Мария-Геката, – он взял меня за руку и попытался поцеловать в губы, потянувшись ко мне через стол.
– Подожди, – остановила я, – подожди, когда мы придём ко мне.
– А ты уже с кем-то делала это раньше?
Девушки за соседним столиком посмотрели на нас.
Я немного смутилась. Помешала кофе.
– Я имею в виду ритуал, – пояснил Джонатан.
Пламя на столе дрожало.
– Давай всё-таки будем потише. Ведь тема довольно-таки тайная…
– Хорошо, – кивнул он. А потом добавил: – Я же знаю, что я не первый, кому ты предложила всё это...
– С чего ты взял?
– Ну у нас с тобой есть общие знакомые.
– Ты обо мне спрашивал?
– Спрашивал, – улыбнулся он. Он воспринимал всё это как какую-то игру.
– И что тебе рассказали?
– Якобы ты названивала им с предложением о гипнозе. И одна девушка…
– Догадываюсь кто.
– Которая к тебе была неравнодушна…
Я чуть не покраснела, но справилась с приливом стыдливого чувства.
– Ты позвала её к себе домой, и вместо того, чего хотела она, стала предлагать ей развить различные способности. Ясновидение, астральные полёты и ещё что-то.
– Ну я люблю поговорить об этом, что в этом такого? Я никогда не скрывала своих интересов. Но конкретно эта персона хотела от меня того, чего я ей дать не могла.
– То есть, ты только по мужчинам, а не по женщинам тоже?
– Ну почему же? – улыбнулась я.
У Джонатана сердце забилось быстрее. Он сделал глоток кофе.
– А я тоже кое-что про тебя знаю.
– Что? – удивился он.
– Знаю, что ты пытался проповедовать изысканный разврат. И даже предлагал снять для оргии номер в гостинице.
– Это была просто шутка.
– Неужели? А ведь желающие были.
– Я отказался от этой мысли. Не ожидал, что это идея и в самом деле кому-то зайдёт. Я предлагал это не всерьёз, мне нравилась сама идея. Воплощения я не хотел.
– А если бы согласилась я, захотел бы?
Он промолчал.
– Мне кажется, я соглашусь на всё, что ты предложишь, – произнёс.
– А раньше ведь даже не замечал меня. Я один раз была на твоей тусовке.
– Правда?
– Правда. Но ты со мной не говорил. Ты был занят другими.
– А теперь занят тобой. И только тобой. Я соглашусь на всё, что ты предложишь. Можешь даже привязать меня к алтарю и шептать надо мной имена демонов из средневековых гримуаров.
– Ну я же не сатанистка.
– Тебя называют и так.
– Ну дураки, раз называют. Я сатанизм презираю. Он противен великой Истине, которой я служу.
– «Что есть Истина?» – процитировал он, да ещё с таким видом... Я чуть не рассмеялась. Выражение было прямо как у Понтия Пилата на картине Ге. (А смеяться было нельзя, это могло его смутить, и мой магнетизм был бы нарушен).
– Пилат был обывателем, вот и всё, – сказала я. – Это вопрос обывателя.
– Почему?
– Я тебе всё расскажу, но мы должны по-настоящему сблизиться. Ты должен быть готов вынести правду.
– А эти слухи про то, что ты в секте?
– Господи, когда же прекратится этот допрос? Да не в секте я. Таких сект нет. Я одна.
– А как ты изучаешь магию?
– Есть книги. Есть сведущие знакомые. Но я не состою ни в каких организациях. Прежде всего потому, что в России таких организаций просто нет. Пока нет.
Он задумался.
– Думаю, нам уже пора пойти ко мне… – предложила я, с улыбкой.
Джонатан махнул официанту, чтобы тот нёс счёт.
Я хочу рассказать ещё об одной важной детали.
Всё то время, что мы разговаривали с Джонатаном, в его руке был гранитный осколок, похожий на клык. Даже прикасаясь ко мне, Джонатан не выпускал его, держал в сжатом кулаке. Настоящая тактильная зависимость.
Это был осколок от старого надгробия с Всехсвятского кладбища Тулы.
Это кладбище – заросли с рухнувшими на могилы вековыми деревьями. Имена многих усопших давно стёрлись с надгробных камней. Там Джонатан любил размышлять. Пропадал часами. Многих покойников знал в лицо, узнавал их по фотографиям издалека. А покойники, теперь я в этом уверена, узнавали его…
У Джонатанадаже был особый маршрут. Направо от Всехсвятского собора мимо могилы четырнадцатилетней красавицы «Аллочки Быховской» (её памятник – это белая колонна с мёртвой каменной голубкой на вершине) и дальше по дорожке в самый конец, к военному некрополю у краснокирпичной стены. Эта стена знаменита тем, что была линией обороны города в Великую отечественную войну (с внешней стороны до сих пор видны отверстия от пуль и сколы от разорвавшихся снарядов). Возвращался Джонатан другим путём, по едва различимой тропе сквозь густые заросли, совершая тем самым круг против часовой стрелки.
Осколок надгробия, который Джонатан таскал с собой последние месяцы, был с осквернённой могилы.
Какие-то малолетки устроили пьянку и разбили памятник. Джонатан рассказывал в нашей переписке, что был недалеко, когда это случилось. Сначала он не понял, что происходит, но когда услышал смех, стало ясно, что происходит что-то кощунственное. Он даже погнался за вандалами, но они смылись. Поздним вечером он никого толком не разглядел, и когда рассказывал о случившемся кладбищенскому сторожу и милиции, не смог дать точных описаний. Надгробие разбивали обухом топора (валялся на месте). Били по очереди, мерялись силой. У шпаны там был костёр. Валялись бутылки из-под пива, окурки, семечки, пакетики из-под сухариков…
Джонатан возвращался на это место несколько раз. Переживал произошедшее. Это была могила какого-то аристократа (имени было не прочесть). Среди разбитого гранита Джонатан увидел осколок, напоминавший клык. И забрал.
Я предупредила его, что эта вещь – носитель очень мрачного флюида. Но в ответ мне было сказано: «Камень напоминает мне о том, на что способны люди. Никто не будет восстанавливать разбитый памятник, просто сгребут в кучу. А камень я сохраню. И установлю личность похороненного там человека. Сам всё отремонтирую, на свои деньги».
И тогда же Джонатан мне признался: «А ещё я чувствую силу, исходящую от этого камня. Я медитирую с ним, и он помогает мне улететь».
Улететь…
Да, у Джонатана был дар медиумизма. Я не ошиблась.
Я осторожно попыталась объяснить ему, что забирать домой что-либо с кладбища нельзя в принципе. Тем более с осквернённой могилы. А медитировать с этим камнем… Безумие. Но Джонатан не согласился.
Вы даже не представляете, в каких жутких сферах можно оказаться, если иметь общую вещь со страшно разозлившимся духом.
То, что произошло у меня в квартире, я не смогла предугадать… Невозможно было даже вообразить такого.
Октябрьский вечер был тёплым, я предложила дойти пешком, хоть мой «объект» и хотел вызвать такси. Мне нужно было, чтобы Джонатан немного устал, но не вымотался, а был как бы избавлен от лишней энергичности.
Мой дом был не так уж и далеко от центра, старая пятиэтажка. В пешей доступности находилось и Всехсвятское кладбище. Колокольня храма была хорошо видна из наших окон третьего этажа.
Родителей в те выходные не было, уехали на дачу закрывать сезон, и вся квартира (советская трёшка) была в моём распоряжении.
Джонатан разулся, огляделся, в прихожей было тесно, обои старые, обстановка самая обычная.
– Поможешь снять пальто? – попросила я.
– Конечно, – заторопился он и осторожно прикоснулся к моим плечам.
– Спасибо.
Я поманила его в свою комнату, шла по линолеуму босой, оборачивалась, держала Джонатана за руку, улыбалась, его взгляд то пропадал в моих тёмных глазах, то опускался к моим белым ножкам. Очень голодный взгляд. И во рту у объекта уже, наверное, пересохло от сильного желания.
– Заходи, – ударила я рукой по включателю, в комнате зажегся свет.
Джонатан замер.
Вспоминаю свою комнату и понимаю, что выглядела она как логово маньяка.
Маньяком меня тогда ещё не называли…
Чёрные стены. Чёрные плотные шторы, чтобы создавать абсолютную темноту в дневное время. Помещение небольшое, но в нём было три стеллажа, заполненных книгами, и один высокий белый шкаф, запертый на навесной замок. В центре комнаты старое кожаное кресло и небольшой стол с треугольной столешницей, покрытой чёрной атласной тканью. На столе четыре церемониальных предмета: Огненный Жезл (я покрасила жёлтым и красным толстую палку и сделала из медной проволоки навершие в виде пламени с «магнитным камнем» внутри (половинкой магнита от звуковой колонки)), Чаша Воды (стеклянный голубой кубок), Пентакль Земли (деревянный диск, разделённый на четыре равных доли), Кинжал Воздуха (острый кухонный нож, заточенный с двух сторон, с рукоятью прокрашенной жёлтым).
– Вещи с карты «Маг» из колоды Таро? – узнал Джонатан и посмотрел на меня чуть ли не с улыбкой. Как на какую-то наивную. Меня это задело, но вида я не подала.
Он приблизился к столу, хотел прикоснуться к моим церемониальным предметам, но будто затылком почувствовал мой недобрый взгляд, и не стал этого делать.
– Ты хорошо в Таро разбираешься? – спросил.
– Джонатан, история, которую рассказывает школа Таро – это путь Дурака, спускающегося в наш мир за обретением знаний. Запомни это. И изображения в Таро принято называть арканами, а не просто картами, это же не игральная колода.
– Арканы, да. Знаешь, мне часто снится аркан Башни, не знаешь к чему?
– Башня – это резкие перемены. Зачастую перемены страшные. Вплоть до разрушения жизни.
– Пугаешь?
– Просто говорю значение аркана.
Джонатан наклонился, пытаясь прочитать, что на предметах написано.
– Каббала… – произнёс он, узнав некоторые из символов и букв, нанесённых мною для усиления. Потом обратил взгляд к пространству между книжными стеллажами и воскликнул с восторгом: – Древо десяти сфирот! В человеческий рост! Как символично! – и подошёл к нарисованному мною плакату.
В вертикальную конструкцию из десяти связанных между собой сфер Вселенной я встроила священные буквы иврита, астрологические символы и знаки из английской системы магии, из Герметического Ордена Золотой Зари.
Рядом у стены стояла остриём вниз моя шпага.
– Ого, – взялся Джонатан за рукоять, но поднимать не стал. – Откуда?
– Это мой старый реконструкторский проект.
– Освящена?
– Конечно, – ответила я. Солгала. Долго было ему объяснить, как это сложно, освящать магические предметы.
Джонатан улыбнулся.
– О, у тебя здесь книга «Г.О.М.», энциклопедия оккультизма… – заметил он её старый корешок на полке рядом с романом «Masks of the Illuminati» («Маски иллюминатов») Роберта Антона Уилсона. – Я о ней слышал. А как «Г.О.М.» расшифровывается?
– Григорий Оттонович Мёбес… И в книге его лекции.
– Ясно.
– Неужели ты не знал?
– Да я так, слышал просто. Не читал.
Я про себя усмехнулась.
Джонатан снова обвёл взглядом комнату.
– Я так долго ждал, что кто-то меня поймёт … – произнёс он. – я будто в комнате своей мечты. Я будто… впервые дома.
Я прикоснулась к его спине, он обернулся, я встала к нему вплотную и заглянула в глаза.
– Мария-Геката… – произнёс он.
Я смотрела на него пристально. Впилась взглядом в особую точку чуть выше переносицы.
– Мария-Геката… Я хочу взять тебя на всех планах твоего бытия…
– А я возьму тебя… Мне нужны твои глаза, – улыбнулась я, – нужны в астрале.
– Я так счастлив, – он прижал меня и стал гладить по спине, опуская руку всё ниже, пока не прикоснулся к самому низу…
Я мягко высвободилась и осторожно подтолкнула его к креслу. Джонатан опустился, он так смотрел на меня, будто думал, что я сейчас сниму брюки и брошусь на него… У него наверняка так уже было, и было не раз. Но я лишь смотрела на него пристально, пронзительно и не мигая. И сказала:
– Я собираюсь ввести тебя действительно в приятное состояние, в котором ты будешь вне себя от счастья.
– Делай со мной всё, что хочешь.
Я улыбнулась.
Выключила свет. Поставила на стол горящую свечу. Нагрела уголёк-метеору, купленный в церкви, раздула и положила в кадильницу. Сверху посыпала сухими лепестками жасмина. Комната стала наполняться сладким дымом, его тонкая вуаль расползалась, скапливалась под потолком, и казалось, что над нами хмурое ночное небо.
– Ты воспаришь на крыльях блаженства, не помня себя от радости. Невероятный экстаз будет растекаться по твоему телу. И ощущения, которые ты переживёшь, тебе раньше и не снились...
– Так странно… Ты говоришь вроде о сексе, а меня прямо спать потянуло…
– Сосредоточься, Джонатан. Не отводи взгляд, смотри!
– Смотрю…
– Смотри на меня всю, следи за каждым моим движением. И впусти в свой разум моё пение…
Я повернулась к нему спиной, обратив лицо к востоку. Сложила руки крестом на груди, образовав ими «X», и пропела вибрирующим голосом:
– Йууууд, Нуууун, Реееейш, Йууууд… Йуд! – я подняла левую руку вверх, а правую вытянула в сторону, образовав «L», – Дева Исида – Властная мать! – я подняла обе руки, образовав «V», – Нун! Апоп – Разрушитель! – вновь сложила руки на груди в «X», – Рейш! Солнце Осирис – Убиенный и Воскресший! – я расставила руки в стороны, изобразив распятого, и вновь сложила на груди.
Я стала медленно поднимать руки вверх и покачиваться, образуя форму пламени и стремясь соединить ладони:
– Исида, Апоп, Осирис – «Ай», «Эй», «Оу»! Экзарпей, Хейкома, Энаэнта, Битоэм!
И снова «L», «V», «X». А когда расправляла руки в распятии, громко произносила:
– Свет в расширении, Свет Креста! – и вновь возвращала их в «X».
Джонатан наблюдал. Вряд ли он что-то понимал. Он просто смотрел, как я двигаюсь, пою и изображаю знаки руками.
Вытянув правую руку вперёд и направив большой палец вниз, я стала мысленно чертить гексаграмму – шестиконечную звезду, состоящую из двух наложенных один на другой треугольников. Ведя пальцем от вершины к вершине, я представляла, как струится сияющий чёрный флюид.
– ARARITA!! – проголосила я, настраиваясь, чтобы волны звуков этого Божественного Имени достигли всех концов земли.
Я поставила палец в центр гексаграммы и начертила полумесяц – астрологический символ Луны – и пропела другое имя, соответствующее Лунной сфире (Йесод) – на каббалистическом Древе десяти сфирот (Древе Жизни из Торы и Ветхого Завета):
– Shaddai Al Chai! – и сделала Знак Молчания, приложив указательный палец левой руки к нижней губе.
Затем коснулась восточной вершины гексаграммы и стала замыкать её в кольцо, соединяя восток с севером, север с западом, запад с югом…
– ARARITA!! – я мысленно подняла гексаграмму и, сделав Знак входящего (вытянула обе руки, склонив голову и поставив левую ногу вперёд на полшага), направила начертанное на Джонатана, – Shaddai Al Chai!!
Состояние объекта тут же изменилось, он погрузился в глубокое умиротворение. Сидел расслабленный, безмятежный, но внимательный к каждому моему действию.
И я закончила ритуал:
– Йууууд, Нуууун, Реееейш, Йууууд…
«X», «L», «V», «X», распятие…
– Джонатан, как ты себя чувствуешь?
– Замечательно, – произнёс он очень мягким, спокойным голосом. – Мария, как это у тебя вышло?..
– Я Мария-Геката…
– Как это могло получиться? Я действительно почувствовал… магию. Мария, это было… – он совершенно не слышал меня.
(После ритуала я почему-то была очень раздражена)
– Это было великолепно… – договорил он.
– Я призвала лунный флюид, – улыбнулась я (заставила себя улыбнуться). – Он укрепил твоё астральное тело. Теперь ты готов к переходу. Лунная сфира очень близко к материальному миру, это самый ближний астрал, зона снов, видений, теней и вечных сумерек.
Я мягко взяла своего объекта за запястье и нащупала пульс. Джонатан не притворялся, он действительно был абсолютно спокоен.
Я сделала глубокий вдох, потом долгий выдох, потом ещё раз, и сказала:
– Джонатан, мы начинаем.
– Богиня... – назвал он меня.
– Все люди боги, но забыли об этом.
– Красиво.
– Выпей, – протянула я ему деревянный стаканчик.
– Это… что?
– Отвар из трав, он нам поможет.
– Не видел, чтобы ты ставила чайник…
– Он сварен давно, пей.
Джонатан осторожно выпил. Он был покорен. Я пристально смотрела в точку над его переносицей.
– Ты гипнотизируешь?.. – он попытался улыбнуться, но улыбка была короткой, он всё больше и больше погружался в состояние полусна. В этом моменте человек начинает разделяться на тело, тянущееся к земле, и дух, стремящийся в нижний астрал.
– Я буду твоим проводником. Я помогу тебе раскрыть твой астральный потенциал. Я поведу тебя…
Но Джонатан уже не отвечал. Лишь смотрел из-под опущенных наполовину век.
Я осторожно прижала его к спинке кресла, чтобы он в нём именно лежал, а не сидел. С каждой секундой мой взгляд становился всё твёрже и пронзительнее. Я пыталась заглянуть прямо внутрь физической оболочки своего объекта:
– Ты тонешь, тебя тянет на дно тихой чёрной реки…
Его голова склонилась и повисла, как у тряпичной куклы, но он продолжал смотреть на меня… как мертвец, у которого веки не сомкнуты, и зрачки на тебя.
Это была стадия летаргии.
Я даже не поверила, что у меня действительно получилось. Подумалось, что Джонатан просто подыгрывает мне.
Я хлопнула в ладоши.
Но он не вздрогнул, не пошевелился. Я осторожно приподняла его руку, она была как неживая.
– Джонатан, ты лежишь на снегу. Ты вдыхаешь колючий морозный воздух. Твоё тело медленно замерзает, наливается тяжестью, становится твёрдым, холодным…
Джонатан дышал, смотрел на меня, и я клянусь, пар шёл из его рта… Я поднесла руку к его лицу, прикоснулась, и она похолодела, будто я приложила её к ледяному железу.
Да, это был шок для его тела, но без этого дальше мне было не продвинуться.
Холод быстро ушёл, но тело объекта осталось твёрдым. Я потрогала его руки и плечи. Я не знала, какие мертвецы наощупь, но, думаю, это было настоящее трупное окоченение. Я добиласьстадии каталепсии.
И страшно устала. Но я была так близка к осуществлению своего желания, к цели моего эксперимента.
Создание сомнамбулы.
Именно в сомнамбулизме медиум может стать оракулом, астральным путешественником или же тем, через кого говорят духи мёртвых. Но главное, что может делать оператор с объектом – это отдавать ему приказы, и бездумное тело исполнит всё.
– Твоё тело воск. И ты у огня. Ты медленно таешь, – внушала я, подбирая особую интонацию-ключ, и наблюдая, как реагирует Джонатан. – Ты таешь. Растекаешься. И тебя впитывает земля. Твоего тела не остаётся, но остаётся его невидимый каркас.
Не сводя глаз с точки над переносицей, я смотрела будто в самую суть моего объекта, и он наверняка чувствовал сильнейшее давление в этом месте, может быть – болезненное. Потому что мысленно я пробивалась сквозь череп, отламывала кусочки костяной тверди, рвала волокна и впивалась в плотный, но мягкий мозг. И то, что я почувствовала и увидела было так необычно, так чуждо для мира материального. Я не понимала, что именно со мной происходит, не понимала, что с моим зрением, но лицо Джонатана было уже не лицо, а святящиеся переливающиеся пятна. Жёлтые, синие, фиолетовые, белые. Будто в черепе у него светился какой-то праздничный фонарь. И там в самом чёрном углу я увидела притаившееся злобное нечто… Комок зависти, ненависти, желания причинять боль. Джонатан тщательно прятал его, но комок был живой, шевелящийся, готовый вот-вот пустить щупальца и подчинить себе всё… Но мне не было дела до тёмной стороны моего объекта.
Повторяя фразу за фразой, внушение за внушением, я перекрывала поток его мыслей и постепенно заменяла их своими. Я должна была буквально думать вместо него.
И наконец-то сознание Джонатана ушло, его глаза закрылись. Он сделал глубокий вдох и выпрямился. В комнате стало необычайно тихо, даже пламя свечи не колебалось, вытянулось иглой. Мы будто оказались в каком-то глухом подземелье.
Облизав пересохшие губы (я еле стояла на ногах, моё тело было слишком слабым для таких экспериментов), я наклонилась к правому уху сомнамбулы и отчетливо проговорила:
– Твоё бездействующее сознание отделяется от тела физического и укрепляется в теле астральном… Тебя больше нет на этом свете, ты там… ты там… И твой мост в обратную сторону – хлопок моих рук.
Я хлопнула в ладоши.
– Когда хлопну в следующий раз, ты вернёшься в своё физическое тело, глаза откроются, сознание прояснится. Ты снова будешь Джонатаном.
Сомнамбула кивнула.
Теперь я могла отдавать ей приказы. Я улыбнулась, радость была на моём уставшем лице. Я даже не знала с чего начать.
Сначала я повелела сомнамбуле встать. Она встала. Я приказала ей повернуться ко мне спиной. Она повернулась.
Я стащила с кровати матрас на пол и приказала:
– Падай назад, спиной.
Сомнамбула упала, плашмя. Разбила бы затылок, если бы не матрас, но и тогда ни один мускул не дрогнул бы на её лице.
Я приказала ей сцепить руки в замок.
– Ничто не сможет его разрушить, это железо, – внушила я.
Подошла, попыталась расцепить, но кисти у Джонатана стали как у каменной статуи.
– Расцепи, сломай замок, – приказала я.
И объект с лёгкостью разъединил руки.
Я была в восторге. Мой эксперимент удался, всё задуманное мною получилось. И настало время попробовать кое-что посложнее.
У Папюса описан один интересный эксперимент. Он отделил астральное тело объекта от физического и приказал ему коснуться в астральной зоне безымянным пальцем острия иглы. И у физического тела, находящегося в спокойном положении, из пальца должна была пойти кровь…
Я уже давно хотела провести этот опыт. Проверить, правда ли это.
– Джонатан! Твоё астральное тело в движении. Физическое – в покое. Рядом с тобой на столе лежит Кинжал Воздуха. Возьми его…
Я не видела никаких движений. В астрале был он, а не я. Видимое же тело сомнамбулы просто стояло.
– Порежь себе ладонь, – приказала я.
Но ничего не произошло.
Я была готова разочароваться в Папюсе. Но вдруг заметила, что с ладони сомнамбулы капает кровь. Я даже отпрянула. Это было подтверждение, что астральное тело первично, и именно оно формирует физическое, а не наоборот.
– Покажи.
Джонатан протянул руку, открыл ладонь. Порез был глубоким. Я не подумала, что нужно было выражаться точнее и попросить лишь надрезать кожу, а не вскрыть ладонь до мяса.
– Сожми руку в кулак, пусть кровь остановится…
Джонатан сжал кулак и как-то по-особому напряг руку, и кровь тут же остановилась. Объект демонстрировал фантастические возможности контроля над процессами внутри своего организма.
У меня была настоящая магическая власть! Разве может быть в жизни что-то прекраснее?
Остался последний опыт. Самый удивительный.
Астральное путешествие.
Я приказала сомнамбуле сесть в кресло. Встала позади и склонилась над ней, чтобы она чувствовала моё дыхание.
Из последних сил я начала напевать. Без слов, лишь поток звуков, высоких и низких, формируя незримую оболочку вокруг Джонатана, помогая ему ещё больше отдалиться от физического мира и углубиться в астрал. Я держала руки на уровне ушей объекта и в ритм пению изображала пальцами священные буквы иврита, повторяла их одну за другой в особом порядке. Я так натренировалась это делать, что со стороны могло показаться, что мои кисти корёжит и ломает как у нервнобольного.
Я медленно повышала голос и стала добавлять слова:
– Тебя нет… Кожа снята… Тело – вода… Вода – пар… Ты растворяешься в воздухе… Тебя уносит… И ты выпадешь дождём в ином мире…
Я почувствовала, как Джонатан уходит, в нём буквально не оставалось ничего живого, он был как пластиковый манекен. Или вертикально сидящий труп.
– Покинь пределы этой комнаты… Покинь пределы этого дома… Покинь пределы этой улицы... Расскажи, что ты видишь!
– Я вижу тёмный сумрачный простор… – медленно произнесла сомнамбула. – Я вижу силуэты. Тени людей, тени предметов, тени сооружений…
– Продолжай движение, погружайся! – повелевала я.
Я не знала астрала, и не знала, куда именно хочу направить астральное тело моего подопытного. Я была счастлива, что мой эксперимент удался, и просто толкала Джонатана вперёд.
– Я на кладбище, – вдруг произнёс он.
Я поняла, что это Всехсвятское.
– И что ты там видишь?
– Толпу.
– Толпу?..
– Мёртвые. Бродят. Непроглядная толпа. В лесу. Камни с именами. Кости в могилах. Старая сгнившая одежда.
– Каких мёртвых ты видишь? Опиши.
– Потерявшиеся. Не понимающие, где они.
«Застрявшие, – подумала я, – те, кого что-то не отпускает».
– Мучающиеся, – продолжила сомнамбула. – Им холодно и больно.
Эти, наверное, были самоубийцами. Я читала, что, застряв в нижних слоях астрала, они раз за разом переживают момент своей смерти.
– Они смотрят на меня.
– Кто?..
– Некоторые. Идут ко мне.
Это уже было опасно. В нижнем астрале духи мёртвых слишком хорошо помнят жизнь и страстно жаждут её. Это настоящий голод. Паразитический, вампирический.
– Джонатан! Пора уходить. Ищи теперь живых. В другом месте…
Почему вместо этого я просто не хлопнула в ладоши и не разбудила его? Я была как заигравшийся ребёнок.
Сомнамбула ответила:
– Я не могу уйти с кладбища.
– Почему?..
И сомнамбула подняла руку над головой, показывая мне камень-клык с осквернённой могилы… Джонатан всё это время держал его при себе!
Я совсем про него забыла!
– Брось! – приказала я. – Брось на пол сейчас же!
Но сомнамбула не послушалась.
– Брось! – повторила я.
Но толку не было.
– Бездонные чёрные глаза напротив моих, – произнёс он. – Тень передо мной…
Я тут же хлопнула в ладоши.
Сомнамбула встрепенулась. Она совсем похолодела, плечи были ледяные.
Я хлопнула ещё раз и стала трясти Джонатана, он вот-вот должен был открыть глаза. Но не открывал. И будто ещё сильнее сжал в кулаке камень.
Я хлопнула в третий раз.
Джонатан не вернулся.
Власть камня была сильнее моей. Власть мертвеца, с могилы которого этот осколок был взят…
Я не знала, что делать…
А я ли вела Джонатана всё это время по астралу, или мне так казалось?
Я попыталась отнять камень, вырвать, но сделать это было невозможно. У меня даже промелькнула мысль взять в кладовой отца пилу и приказать Джонатану положить руку на стол, чтобы… чтобы сделать необходимое.
Но вдруг прозвучало:
– Меня обволакивает.
Я оцепенела.
– Я внутри. Внутри тени.
– Джонатан, слушай меня внимательно, – заторопилась я. – Когда я ещё раз досчитаю до трёх, твоё астральное тело соединится с физическим. Раз… два… – мой голос дрожал…
И тут я почувствовала удар, глухой, в грудь. Как от сильного порывистого ветра, порыв исходил от Джонатана, будто в него что-то врезалось, а я получила отдачу.
Перед этим на мгновение я увидела боковым зрением чёрный силуэт у себя в комнате.
– Раз… Два… Три!.. – у меня уже не было сил, и слабость была в самом голосе, я потеряла интонацию-ключ.
А рядом на столе шевельнулся кинжал Воздуха… И сомнамбула повернула к нему голову…
– Джонатан! – пыталась я из последних сил. – Раз!.. Два!.. Три!..
Хлопок в ладоши.
Сомнамбула вскочила, обратив ко мне своё потемневшее лицо. Она стояла неестественно, словно поломанное чучело, её держало что-то невидимое. Что-то злобное, мстительное и мёртвое.
Я не знала, что делать.
Сомнамбула подняла кинжал над головой и пошла на меня, чтобы убить…
Я не была экзорцистом.
Я бросилась к оружию, к шпаге, к неосвящённой шпаге!
Я попыталась начертать в воздухе изгоняющую пентаграмму земли, пять раз полоснула остриём по воздуху, изобразив от нижнего левого угла пятиконечную звезду, и должна была сделать Знак Входящего, чтобы направить пентаграмму на сомнамбулу…
Но не успела. И чуть не получила кинжалом в грудь, увернулась. Но неистовые попытки достать меня не прекращались, я была загнана в угол, и страх заставил меня действовать интуитивно. Я сделала резкий выпад и пронзила Джонатана… Удар оказался таким сильным, что лезвие вошло по рукоять… Остриё торчало из спины замершей фигуры, грудь Джонатана была в крови, бежала по белому животу, капала с краёв расстёгнутой рубашки, с пояса брюк… И красная лужа расползалась по полу.
Удар пришёлся точно в сердце.
Джонатан рухнул на бок.
Бестелесный чёрный паразит тут же покинул его тело.
Я запаниковала, кинулась к телефону, чтобы набрать «03». Я, Великий маг! – бросилась звонить в скорую помощь!
Но повесила трубку.
Не стала.
Что бы я им сказала? Как бы я объяснила всё это милиции?
Не знаю, сколько времени прошло. Вскоре погасла свеча, и я осталась сидеть в темноте с мертвецом.
+ + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + +
… Прошло 20 часов.
– Мария, уже шесть часов вечера… Вставай. Мария-Геката, пора вставать… – это был голос Джонатана. – Когда ты собираешься вставать?
Я спала, зарывшись в одеяло и прижавшись к чёрной стене своей комнаты. Мне было очень плохо, болели ноги, руки, они еле разгибались. Я открыла один глаз, чтобы взглянуть на своего друга, проведшего у меня всю ночь, а ещё и, получается, весь день… Но Джонатан успел выйти из комнаты.
– Мне приснился просто сумасшедший сон, – сказала я. – Я что, вырубилась? О… прости, я, наверное, сильно задержала тебя… Ты сам-то давно встал?
– Я и не ложился, – донеслось из коридора.
– В смысле?
– В прямом, – в голосе Джонатана было что-то дребезжащее.
Я скинула одеяло и села, опустила ноги на пол. Оказалось, я уснула прямо в одежде, хорошо хоть, что не в верхней.
– Как ты вообще себя чувствуешь после вчерашних опытов? – спросила я. Меня интересовало постгипнотическое состояние, которое, возможно, могло быть и болезненным.
– Очень хорошо, – ответил он.
– Джонатан, знаешь, что я поняла? Что гипноз – это как программирование. Когда ты разговариваешь с сомнамбулой, то должен абсолютно чётко выстраивать команды, иначе получится сбой. И главное – всё обдумывать заранее.
– А ты разве не обдумывала?
– Нет, я обычно действую по наитию. Каждый опыт приносит новые знания. Порой я попросту не представляю, откуда у меня возникают идеи, это происходит прямо во время практики. Я бы точно до многого не додумалась сама. Поэтому мне очень нужна практика.
Про свой сон я решила Джонатану не рассказывать. Если честно, мне хотелось, чтобы он поскорее ушёл. Мне нужно было побыть одной, всё обдумать.
– Джонатан, а что ты там делаешь? Ты на кухне?
– Я здесь, Геката.
– Ну хоть не просто Марией назвал… Слушай, у меня тут микрофон, я включу компьютер и надо будет, чтобы ты сделал отчёт о том, как ты себя чувствовал во время наших занятий. Чтобы мы потом не забыли и проводили опыты последовательно и качественно. Кроме того, это очень интересно, для истории. А потом надиктую свой отчет я. Расскажи всё, что ты чувствовал, что ощущал, что видел, что слышал и чего не слышал. И, да, чтобы всё было в научном стиле, называй меня «Оператором». А я буду звать тебя «объектом».
– «Объектом»?! – возмутился он, но со смехом.
Только вот смех был не его… Грудной, хриплый и далёкий…
Наверное, у него что-то с горлом, подумала я.
– Ты не думай, у меня серьезные намерения, правда, – сказала я. – Если согласишься, ты станешь моим постоянным медиумом.
Он захохотал. Но голосом какой-то старухи…
– Налей себе воды! Что у тебя с голосом?
Я встала с кровати и пошла к нему. Но Джонатана нигде не было.
– Джонатан?
– Мария, я здесь.
– Да где ты?
– Здесь… – прохрипел он.
На полу в прихожей была грязь. Мои чёрныелакированные ботинки были аж коричневые. Элегантное приталенное пальто валялось мокрое. Я обратила внимание на свои руки, они тоже были в грязи, в ссадинах и пахли как-то странно. В квартире всё странно пахло.
– Я здесь… – снова произнёс Джонатан. Но прозвучало это из ниоткуда.
– Джонатан? – снова позвала я.
И замерла. Замерла у зеркала.
У меня за спиной стоял голый посинелый труп. Труп Джонатана. Грязный, искривлённый. И страшное лицо его было злым.