Сократ в моей книге называет себя - Сократ Младший. Он считает себя продолжателем древнегреческого мыслителя. Поэтому сначала поговорим о первоисточнике.
Он был невысокого роста, краснолицый, с носом-картошкой и глубоко посаженными глазами. Верхняя иллюстрация, созданная по бюсту, явно его приукрашивает. Но она пытается выразить внутреннее во внешнем, что не всегда бывает в жизни.
Человек он был незаурядный и харизматичный. Недаром его ученики с благодарностью помнили о нём всю свою жизнь. Взять того же Платона. Он конечно воспользовался авторитетом своего учителя в корыстных целях. :-) В диалогах Платона говорит Платон, даже если слова эти приписаны им Сократу.
Поскольку от самого Сократа не осталось никаких философских трудов, приходится полагаться на воспоминания его учеников. А они очень разные. Сократ в воспоминаниях Ксенофонта не тот, что в воспоминаниях Платона.
Сократ не был стоиком, но многое они у него позаимствовали. Интерес к духовному, а не к материальному - прежде всего.
Сократ искал не смыслы, он искал благо. Это было понятно даже простым людям. Сократ не рассуждал о богах, о четырёх элементах мира. Он учил людей разумному мышлению в поисках счастья, основанному на благе или добре.
Сейчас такая философия едва ли возможна. Ум современного человека отравлен физикой и метафизикой. Для Сократа смыслом могло быть счастье здесь и сейчас. Для современного человека смыслы находятся за пределами его короткой жизни.
Сократ в моей книге отчасти фигура карикатурная, как всякое подражание. Однако это упорный человек, искренне пытающийся продолжить дело своего предшественника. Правда, выбрал он только одну тему из его наследия. Пытаясь понять, что означают слова Сократа - "я знаю, что ничего не знаю" - он пришёл к выводу, что философ не должен искать ответы, он должен искать вопросы. В его понимании это звучит так:
Правильно заданный вопрос является ответом.
Вполне себе философская мысль, глубину которой не каждый поймёт. Ведь это не о банальном, типа: "а правда, что дважды два равно четыре"? Здесь тоже ответ заключён в вопросе. Нет, это совсем о другом. При первой встрече Сократ озадачивает Артура так: "является ли головная боль достаточной причиной усомнения в существовании всеблагого Бога"?
При всей кажущейся нелепости этого вопроса, он содержит в себе короткий ответ: "Да". Если Бог всеблагой, никакое зло невозможно в созданном им мире. Иначе он не всеблагой. И тщетно оправдывать наличие зла в мире дарованием человеку свободной воли. Отец в ответе за своих детей. И за созданный им несовершенный мир. Собственно, мысль Достоевского о "слезинке ребёнка" именно об этом.
Мой Сократ безусловно стоик. Здесь он отличается от своего предшественника, который, как я уже говорил, стоиком не был. Мой Сократ в разговорах с Артуром высказывает свойственное стоикам пренебрежение к материальным ценностям мира. Он убеждён, что деньги не дают человеку свободу, деньги дают человеку порабощение.
Люди любят деньги. Они считают их мерилом успеха. Они говорят: если ты умный – покажи свои деньги. О, как они ошибаются! Деньги обременяют тебя новыми желаниями, новыми вещами. Они делают тебя зависимым, несвободным. Они делают тебя своим рабом... Я деньги не люблю. И они меня не любят. У нас это взаимно.
Ему присуще стоическое пренебрежение к смерти:
Истинный философ умирает радостно, так как верит, что смерть даст ему ответы на многие главные вопросы его жизни.
В каком-то смысле мой Сократ человек духа. Духа, вопрошающего мир. Духа беспокойного. Духа отстранённого от житейской суеты. Обращённого к небу, а не к земле.
Человек думает про себя, что он ответ, а он только вопрос. Каждый человек – это вопрос, обращённый к миру.
В любительском спектакле, который обитатели Замка ставят в день его двухсотлетия, мой Сократ играет роль Бога Отца. И пусть выглядит это слегка комично, никто другой на эту роль бы не подошёл.
На картинке ниже не Сократ, а один из его последователей - Диоген. Кстати, именно он стал косвенной причиной попадания моего Сократа в больницу, о чём тот сам рассказывает так:
Оглядев собравшихся, Артур обратился к Сократу:
– А вы как оказались здесь?
Сократ смутился и махнул рукой.
– Ну, расскажите, расскажите, – поддержал Артура Судья.
– Да нечего рассказывать. Живи я в Древней Греции, никто бы меня пальцем не тронул, только что посмеялись бы.
Он вздохнул.
– Решил я тогда жизнью Диогена пожить. Купил большую бочку, в какой огурцы засаливают, вытащил её на улицу, ну и залез в неё.
Андрон захихикал. Сократ сердито посмотрел на него.
– Я никому не мешал. Я не загораживал проход, я тихо, смирно сидел в своей бочке. Нет, нашлись какие-то злыдни, позвонили – куда не надо, и через полчаса меня увезли в сумасшедший дом.
– А зачем вы залезли в бочку? – удивился Артур. – Вы же Сократ, а не Диоген.
– Не знаю, – пожал плечами Сократ. – Я тогда был в поиске, пробовал на зуб все учения античности. Вот Диоген меня и подвёл под монастырь.
К сожалению, начиная со второй книги, Сократ ушёл в тень, превратившись во второстепенного персонажа. Я чувствую свою вину перед ним. Пожалуй, он мог бы раскрыться более глубоко. Впрочем, такой же упрёк мне могли бы сделать и Мерлин, и Судья, и Офелия. Перед ними я тоже виноват, и прошу у них прощения.
Всем мира!