Имя Веры Глаголевой и сегодня вызывает у многих тёплую печаль. Её младшая дочь, Анастасия Шубская, родилась в мире, где кино — это не профессия, а почти что семейная атмосфера. Для публики она всегда была «той самой девочкой», чья жизнь словно заранее расписана: красивые родители, достаток, окружение артистов, блеск премьер, фестивалей и камер.
Но сама Настя росла не как принцесса на подиуме — скорее как ребёнок, которому всё интересно, но ни к чему она не была привязана цепко и навечно. Танцы, спорт, фигурное катание, балет — она пробовала себя не из поисков славы, а потому, что ей было важно разобраться, к чему лежит душа. И одна за другой дисциплины отпадали: слишком медленно, слишком строго, слишком несвободно.
Глаголева воспитывала дочь мягко, но настойчиво. И если с мамой спорить можно было бесконечно, то папа в этом доме был аргументом, который ставил точку в любом конфликте. Его фраза считалась последней инстанцией, и Настя признавалась позже, что «мамино предупреждение о том, что она сейчас позвонит отцу, действовало лучше любого наказания».
Учёба, первые съёмки и мечта о карьере, которой не суждено было развернуться
Характер Насти проявился рано — она с детства стремилась к самостоятельности. Закончив школу экстерном, она уже в 15 лет оказалась на продюсерском факультете ВГИКа. Тогда же начались и первые съёмки. Она появлялась в проектах не как «дочка Глаголевой», а как начинающая актриса: с интересом, страхом, желанием попробовать.
Параллельно её заметили в модельном бизнесе — и Шубская вышла на подиум французского бренда, примерила знаменитые платья, участвовала в фотосессиях. Публика воспринимала её как будущую модель мирового уровня, но сама Настя признавалась, что это для неё — просто игра. Настоящая цель была другой.
Она планировала актёрскую карьеру — вплоть до переезда на обучение в Лос-Анджелес. Уроки, пробы, атмосфера американской киношколы… Всё складывалось так, будто она действительно готовила фундамент для громкого дебюта.
Но в этот момент жизнь вмешалась с совершенно другой стороны.
Встреча, которая сначала ничего не значила, но потом изменила всё
Знакомство с Александром Овечкиным произошло так рано, что поначалу никто не придал ему значения. Пекин, Олимпийский дом, музыка, короткий танец — и вечер, в котором 14-летняя Настя увидела обычного, добродушного, простого парня, несмотря на его статус.
Спортсмен запомнил её сразу. Потом были годы, разъезды, чужие страны, у Овечкина — громкие романы, у Шубской — учёба. Но время сделало своё дело: случайная фотография в соцсетях, короткий комментарий от хоккеиста — и между ними завязалась лёгкая, естественная связь.
Она рассказывала когда-то, что их телефонные разговоры стали чем-то вроде ритуала: длительными, захватывающими, без неловких пауз. Он присылал ей цветы, подарки, мелкие забавные вещи — даже игрушечную овечку, символичную и немного смешную, но трогательную.
И когда в Лос-Анджелесе состоялось их первое настоящее свидание, стало ясно: это не роман на расстоянии, а начало большого пути.
Семья, свадьба и бурное прошлое, о котором она не собиралась переживать
Овечкин познакомил любимую с родителями, Шубская — со своими. И, вопреки ожиданиям публики, Глаголева не только не была против, но и приняла Александра удивительно тепло. Она сразу увидела в нём не медийного гиганта, а мужчину, который способен защитить её дочь.
Скептики обсуждали прошлые романы хоккеиста, будто это должно было поколебать Настю. Но она относилась к этому спокойно: «Прошлое есть у каждого, и оно не определяет человека».
В 2016 году пара расписалась. А в 2017-м состоялась свадьба, на которой Глаголева была невероятно светлой — так никто и не смог бы догадаться, что она борется с тяжёлой болезнью.
Потеря, от которой не оправдываются быстро
Диагноз Веры Глаголевой знали только родные. Она скрывала болезнь не ради секретности, а чтобы никого не тревожить. Даже во время работы над «Глиняной ямой» она улыбалась так, будто всё в порядке.
Смерть актрисы в августе 2017-го разорвала пространство вокруг семьи. Для Насти это был удар, который невозможно подготовить. Она не скрывала, что долго не могла поверить в случившееся — ведь мама успела увидеть свадьбу, но не успела дождаться внуков.
Период после её ухода стал для Насти тяжелейшим. И именно здесь поддержку ей дал муж, который буквально вытянул семью из состояния тоскливой пустоты.
Материнство, которое стало новой ролью — и оказалось главной
Первый сын, Сергей, появился на свет через год после смерти бабушки. Второй, Илья, — ещё через два.
Беременность далась Шубской непросто, но она не скрывала трудностей, рассказывая подписчикам о том, через что пришлось пройти. Набранный вес, восстановление, строгая диета — всё это выглядело честно и без попыток создать фальшивый «идеальный» образ.
Она подробно делилась своими методами: бандаж помогал вернуть живот, лимфодренаж — почувствовать лёгкость, а строгий режим питания — вернуть фигуру.
И при всём этом она оставалась мягкой мамой, но при этом удивительно собранной. Овечкин активно участвовал в воспитании — менял подгузники, кормил малыша, катался с сыном по льду, едва тому исполнилось два года.
Дом, который делится между Россией и США, и выбор, который она сделала осознанно
Сегодня Шубская живёт на две страны. В США — хоккейная карьера мужа, в России — её родной круг, бизнес, проекты, друзья. Она признаётся, что Москва для неё — база, место силы.
У неё есть ресторанные и бьюти-проекты, которые приходится контролировать удалённо — график перелётов стал слишком сложным. Но она справляется, адаптируется, учится находить баланс.
Многие до сих пор спрашивают, почему Настя не продолжила карьеру, к которой так упорно готовилась.
Ответ прост: она выбрала семью. И этот выбор не выглядит жертвой — скорее путём, который оказался важнее любых амбиций.
Шубская — не «дочка Глаголевой» и не «жена Овечкина». Она — женщина, которая прошла через испытания, сохранила мягкость, стала опорой для своей семьи и смогла прожить боль, превращая её в силу.