Космос – это бесконечная симфония света и тьмы, где величественные звёзды, словно бриллианты, рассыпаны по бархатному полотну вечности. Но среди этого сияния таится и нечто иное, нечто, что поглощает свет, а вместе с ним и само время – чёрная дыра.
Она не имела имени, лишь безмолвное присутствие, пульсирующее в сердце галактики. Её гравитационное притяжение было настолько чудовищным, что даже свет, самая быстрая сущность во Вселенной, не мог вырваться из её объятий. Для далёких наблюдателей она была лишь невидимой пустотой, чёрным пятном на фоне звёздного неба. Но для тех, кто находился ближе, она была воплощением абсолютного конца.
Вокруг неё, словно зачарованные мотыльки, кружились звёзды. Не те яркие, молодые гиганты, что пылали жизнью, а старые, угасающие светила, чьи последние дни были отмечены красным свечением. Они танцевали свой последний, отчаянный танец, медленно приближаясь к неизбежному.
Одна из таких звёзд, старый красный гигант по имени Альтаир, уже давно ощущал зов бездны. Его внешние слои, раздувшиеся от старости, медленно, но верно растягивались, словно нити паутины, к невидимому центру притяжения. Альтаир помнил времена, когда он был молод и ярок, когда его свет освещал бесчисленные миры, а его тепло давало жизнь. Теперь же он чувствовал лишь холод и страх, смешанный с каким-то странным, первобытным любопытством.
Его звёздные соседи, такие же старые и уставшие, тоже медленно двигались к своей судьбе. Некоторые из них, более массивные, уже были разорваны на части, их материя превратилась в тонкие струи газа, которые с воем устремлялись в чёрную дыру, образуя вокруг неё сияющий аккреционный диск. Этот диск, раскалённый до миллионов градусов, был единственным свидетельством того, что происходит внутри бездны. Он светился ярче, чем тысячи солнц, но этот свет был светом агонии, предвестником полного забвения.
Альтаир наблюдал за этим зрелищем с трепетом. Он видел, как его собратья исчезают, как их свет гаснет навсегда. Он чувствовал, как его собственное тело начинает деформироваться, как его гравитационное поле слабеет под натиском более могущественной силы.
В его последних мгновениях Альтаир не думал о страхе. Он думал о звёздной пыли, из которой он когда-то родился, о термоядерных реакциях, которые питали его сердце, о бесчисленных поколениях звёзд, которые пришли до него и придут после. Он был частью великого цикла жизни и смерти, частью космической симфонии, которая продолжалась миллиарды лет.
Когда последний луч света покинул Альтаир, он не почувствовал боли. Он почувствовал лишь растворение, превращение в нечто иное. Его материя, его энергия, его история – всё это стало частью чёрной дыры, частью её бездонной утробы.
Чёрная дыра продолжала своё существование, невозмутимая и вечная. Она была напоминанием о том, что даже в самом ярком свете таится тьма, а в самом величественном существовании – неизбежный хаос.
