КНЯЗЬ СВЯТОСЛАВ
Повесть для детей
Древлянская дань
Детские воспоминания — самые яркие, на всю жизнь. Прикроешь глаза ладонью — и будто всё заново, всё въявь.
Святослав начал себя помнить рано — ещё трёх лет не исполнилось. Помнил утро дождливое, серое, небо хмурое. И словно нож острый по сердцу — причитания матери его, Ольги. А няньки по головушке гладят, а сами плачут, слезами обливаются.
После узнал Святослав всю правду. Беда случилась. Отец его, могучий киевский князь Игорь, поехал по обыкновению в соседнюю землю за данью, к древлянам. Всю дань собрал и повернул было к Киеву. Да сказала ему дружина:
— Мало дани насобирали, княже! Вернёмся и ещё дани возьмём!
И послушал князь неумных. Отпустил большую дружину с собранной данью, а с малой дружиной воротился в Древлянскую землю. Древляне же узнали про то и не захотели больше дани давать. И так решили:
— Если повадится волк к овцам, то вынесет всё стадо, пока не убьют его. Так и этот. Если не убьём его, то всех нас погубит.
И перебили древляне всю дружину Игореву. А самого князя, рассказывают, живым схватили и предали мучительной смерти: привязали к верхушкам двух согнутых деревьев, и отпустили деревья вверх, и так разорвали Игоря надвое.
А сами отправили послов к княгине Ольге с такими словами:
— Мужа твоего мы убили, потому что он, как волк, грабил нас. А наши князья добрые. Выходи замуж за князя нашего Мала!
Люто было Ольге, как узнала она про смерть мужа своего, потому что любила его крепко. Но вида не подала, а сказала древлянам с притворством:
— Люба мне речь ваша. Мужа своего мне уже не воскресить. Выйду за князя вашего. Хочу назавтра воздать вам честь перед людьми своими. Ныне возвращайтесь к ладьям, а назавтра, когда пришлю за вами, так отвечайте посланным: «Ни на конях не поедем, ни пешими не пойдём. Несите нас в ладьях!» И понесут вас в ладьях, с честью.
Обрадовались древляне. А Ольга повелела возле своего терема выкопать глубокую яму. На следующий день пришли киевляне к послам древлянским, а те отвечали так, как научила их Ольга: «Ни на конях не поедем, ни пешими не пойдём. Несите нас в ладьях!» И понесли их киевляне в ладьях через весь город. Они же сидели подбоченившись, надменно. А когда принесли их на двор Ольгин, то сбросили прямо в яму. А сверху углей горящих насыпали.
Мал был Святослав, дитя неразумное. Но кормилец его Асмуд, которого ещё Игорь приставил к сыну своему, подвёл княжича к яме и заставил заглянуть в неё. А там страшно, от углей жар идёт, палёным пахнет. Древляне от боли корчатся, стонут.
— Гляди, княже! Вот те, что убили отца твоего. Мсти им за смерть отца, ни единому не давай пощады! И жалеть не смей.
И спросила Ольга древлян:
— Ну что, хороша вам честь?
Отвечали те:
— Пуще Игоревой смерти.
И повелела Ольга закопать их в яме живыми.
В первый раз назвали тогда Святослава князем, а не княжичем. Так решили бояре Игоревы:
— Не поддадимся древлянам. Есть у нас свой князь, Святослав. Хоть и мал, а Игорев сын. Пока не вырастит, будет за него Ольга править. Она в Киеве всех мудрей.
Весной собрала Ольга войско в поход. Во главе войска — Свенельд, воевода Игорев. Был он в плечах широк, крепок. Сядет на коня — будто гора на гору взгромоздилась.
Саму же Ольгу с сыном посадили на носилки, а носилки привязали к шести коням и сверху пологом прикрыли. И так в поход отправились.
Три дня ехали — вступили в Древлянскую землю. Древляне прослышали про то и выступили им навстречу со своим войском. Впереди князья древлянские: один другого краше, а среди них князь Мал самый видный — жених Ольгин. Глядят на киевлян — насмехаются:
— Где это видано? У них войско баба ведёт. А князь — от горшка два вершка, да и то на цыпочках. Шапками их закидаем, сапогами затопчем!
И сказал Свенельд Святославу:
— Ну что, княже! Пришло время — садись на коня. Тебе битву начинать.
Хорошо Асмуд-кормилец помог. Взобрался Святослав на коня, за гриву держится — боязно, того и гляди упадёт. А Свенельд копьё протягивает, тяжёлое, отцовское. Взял Святослав копьё, с трудом в руках удержал. Вот они, древляне, которые отца убили; стоят, насмехаются. Так вот же вам, получайте! Бросил Святослав копьё, да уж больно тяжёлое. Пролетело копьё между ушами коня и ударилось тому в ноги. И воскликнул Свенельд дружине киевской:
— Князь уже начал, братья! Почнём же и мы вслед за князем!
И устремились киевляне в битву, и одолели древлян. Древляне же бежали с поля боя и затворились в городе своём, Искоростене.
А Свенельд так сказал Ольге:
— Будет сын твой великим воином!
Всё лето осаждала Ольга Искоростень, но не могла силою взять. И надумала тогда вот что. Послала в город с такими словами:
— Что сидите вы в городе своём? Хотите голодною смертью умереть, что ли? Подчинитесь мне и сыну моему!
Отвечали древляне Ольге:
— Рады бы мы подчиниться. Да боимся, что будешь ты мстить за смерть мужа своего.
Сказала им Ольга:
— Я уже отомстила за смерть мужа своего. Больше не хочу мстить. Хочу взять дань малую и тогда уйду.
Спросили древляне:
— Чем хочешь дань взять: мёдом или мехами?
— Нет у вас нынче ни мёду, ни мехов, потому что изнемогли вы в осаде. Малую дань возьму: от каждого двора по три голубя да по три воробья. Мне довольно будет.
Обрадовались древляне. Так решили: глупая баба, что с неё взять? Пусть себе птицей тешится. Собрали с каждого двора по три голубя да по три воробья и послали их к Ольге с поклоном. Ольга же раздала своим воинам кому по голубю, а кому по воробью и повелела к каждой птице привязать трут, вымоченный в сере, обернув его тряпицей. И как стало смеркаться, подожгли воины тряпицы и отпустили птиц на волю. И полетели те в гнёзда свои: голуби на голубятни, а воробьи в дома, под стрехи. И загорелся весь город Искоростень, так что не было ни одного двора не горящего.
Начали люди выбегать из города, а Ольга повелела воинам своим хватать их. И так одних убили, других в рабство забрали, а иных оставили, чтобы дани платили. Глядел Святослав, как избивают древлян, и радовался: хорошо отомстила мать за смерть отца его.
И возложила Ольга на древлян тяжкие дани, а сама с сыном и дружиною возвратилась в Киев.
Малуша
Пока Святослав был мал, Ольга управляла всею землёю. Была она мудрой правительницей и установила в земле своей справедливые законы.
Святослав же рос вдали от матери. Кормилец Асмуд обучал его воинской премудрости: как на коне скакать, как копьё в цель бросать, как на мечах драться. А ещё учил к нужде привыкать, малым обходиться, на земле спать, в еде не привередничать:
— Кто любит сладко поспать да вкусно поесть, тот пусть дома на печи сидит, а воевать не берётся. Пойдёт на войну — за собой обозы повезёт с калачами, да с мёдом, да с красными девицами. А с обозом далеко ли уедешь? Хочешь врага побеждать — налегке воевать учись!
Поедут на охоту Святослав с Асмудом — на голой земле спят, седло под голову бросят. Добудет Святослав зверя — на углях испекут да съедят; промахнётся — так, голодными, спать лягут.
Много врагов у Киева — всех не перечесть. Чтоб защитить родную землю, нужны рука твёрдая, да глаз зоркий, да разум светлый, да удаль молодецкая, да норов княжеский.
Подрос Святослав, умелым воином сделался. Полюбила его дружина княжеская, а Асмуд со Свенельдом-воеводой не нарадуются: хорошо воинской премудрости выучили.
В лето 957 отправилась княгиня Ольга в Греческую землю, в Царьград. И приняла там святую христианскую веру от самого царя греческого да от патриарха. Возвратилась в Киев и позвала к себе Святослава:
— Крестись и ты, сыну!
Святослав же отказался креститься, так сказал:
— Как приму я веру новую? Станет дружина насмехаться надо мною.
И не послушал матери, продолжал жить по обычаям языческим. Если же кто из киевлян хотел креститься, Святослав не запрещал тому, но только насмехался над ним.
Пришла пора Святославу жениться. Подыскала ему Ольга невесту: и лицом бела, и телом дородна. Одно не хорошо: не люба она князю.
А в ту пору жила на княжеском дворе у княгини Ольги ключница по имени Малуша. Была она ростом высокая, станом становитая. А глаза серые, глубокие: взглянет — утонуть можно. Увидал её Святослав — и сердце захолонуло, словно схватил кто. Вздохнуть не смеет, стоит ни жив, ни мёртв. Люба она князю.
А Малуша глаза потупила да стороной прошла: куда ей, ключнице, на князя заглядываться.
И стал Святослав чуть не по три раза на день на двор материн захаживать: будто по делу. Да не в горницу к матери — всё Малушу высматривает. Не стерпел, подошёл к Малуше:
— Будь женой мне!
А та отвечает ему:
— Как могу я женой тебе быть? Сам посуди. Подневольная я, роба Ольгина. Ты же — светлый князь Киевский. Даже не думай об этом. А пуще всего матери не говори. Узнает Ольга, что люба я тебе, — сживёт со свету.
И вправду: узнала Ольга, что люба Святославу Малуша, и разгневалась. Тот же час приказала Малушу со двора своего прогнать, да в дальнее сельцо отослать — в Будутину весь, на север, да к чёрным работам приставить.
А только поздно гневалась: родился у Малуши в Будутиной веси мальчик, Святославов сын. И назвали его Владимиром.
Святослав — воин
Княгиня Ольга не любила воевать и жила в мире с соседями. И начала дружина княжеская роптать за то на княгиню:
— Хотим в поход идти. Не хотим дома сидеть. На войне и добычи себе добудем, и чести, а князю — славы!
И стал Святослав с дружиною в походы ходить, и воевал много. Не брал с собой на войну ни телег, ни котлов. И мясо не варил, а конину, или дичину, или иное что нарезав, на углях пёк. И шатров у него не было. Подстилку стелил и седло в головах — и так спал. Таковы же и все воины его были. Врасплох ни на кого не нападал — когда шёл на кого войной, то посылал вперёд себя с такими словами:
«Хочу на вы идти!»
Пришёл Святослав с дружиною на Оку-реку, к вятичам. Леса там всё больше дремучие, непроезжие — ни конному, ни пешему дороги нет. Вятичи же по берегам рек живут; озёрам, да ручьям, да дубам-великанам молятся. Рожь сеют, в лесу зверя, птицу бьют — тем и кормятся.
Вышли навстречу Святославу старцы вятичские. Бороды седые, длинные, рубахи белые.
— С чем пожаловал, княже?
Стал Святослав их спрашивать:
— Кому дань даёте?
Те отвечали:
— Хазарам.
Вскипел Святослав, схватился за меч рукой:
— Я хазарам враг! Мне дань дайте!
Поклонились вятичи Святославу — но как чужому князю, не как своему:
— Не обессудь, княже. Победишь хазар, будем тебе дань платить. А не победишь, какой с нас спрос?
И ушли восвояси.
В лето 965 пошёл Святослав к Дону-реке — войной на хазар. Подступил к граду хазарскому — Белой Веже. Град каменный, стены из белых плит сложены, с высокими башнями. Таких на Руси и не видывали. На верху стены на лошадях разъехаться можно.
Много было воинов у Святослава, да у хазар ещё больше. Увидали хазары, что Святослав на них войной пришёл, и не усидели в городе, выступили навстречу русичам:
— Кто таков Святослав? Не знаем такого. Убьём дерзкого и всю дружину его перебьём до единого.
Обратился Святослав к дружине своей:
— Не посрамим, братья, земли Русской! Пусть знают, что такое удаль русская, молодецкая!
Схватились биться — и одолели русичи хазар. Город их огнём пожгли, землю разорили и богатый полон домой увели. Когда вернулись в Киев, раздал Святослав добычу дружине своей. А добыча знатная — золото, серебро, каменья драгоценные, одежды, золотом шитые, да девки красные, улыбчивые. Позабыл князь про Малушу — другие ещё краше.
В то время правил в Греческой земле царь Никифор Фока. Был он телом велик, силой могуч, в бою храбр да нравом горяч. Прослышал Никифор про то, как Святослав хазар победил, и так надумал:
«Буду со Святославом в дружбе. Пусть он врагов моих побеждает. Ему слава, а мне выгода!»
И отправил в Киев патриция, Калокира именем. Да не с пустыми руками отправил: повелел грузить возы с золотом — Святославу в подарок. А вельможи Никифоровы научили патриция:
— Когда будешь дарить дары князю русскому, гляди ему в глаза. Распознай: жаден ли до золота?
Явился Калокир в Киев. Святослав повелел встретить его с честью и пригласил в гридницу. Вошёл Калокир с поклоном и стал золото князю показывать. Даже не взглянул Святослав на золото. Тогда Калокир повелел своим слугам принести меч, богато изукрашенный, в ножнах драгоценных, — подарок царя Никифора:
— Вот, княже, дарит тебе царь меч драгоценный.
Взял Святослав меч в руку. Ладно ль руке? Ой, ладно. Взмахнул мечом — словно молния в гриднице полыхнула. Похвалил царя за подарок:
— Добрый меч. Такой в бою не притупится.
Испугался Калокир, дрожью пошёл: лют, видно, человек сей. Богатством пренебрегает, а оружием дорожит. Такой ни перед чем не отступит.
Греческий царь воевал тогда с болгарами. И начал Калокир уговаривать Святослава на болгар войной идти. «Победишь, — говорит, — болгар, богатый полон возьмёшь и всей землёй их владеть будешь!»
Святослав поначалу не хотел с болгарами воевать: что-де за охота в чужую землю войной идти? Да уж больно его Калокир обхаживал. И так уговаривал, и этак нахваливал:
— Ты, — говорил, — храбрец! Тебе в бою равных нету. Что тебе болгары, что греки?!
Пришлись Святославу по нраву льстивые речи. Обнял он Калокира:
— Будь мне названным братом!
А Калокир и рад:
— Буду, княже!
А сам недоброе замышлял. «Приведу, — думал, — Святослава на Дунай: пусть с болгарами воюет. А я сперва Болгарией править стану, а потом и в Греческой стране царём сделаюсь».
Пришла Ольга к сыну своему. Сама старенькая, лицо в морщинах, руки трясутся:
— Не ходи, сыну, на Дунай, не оставляй Киева. Я старая. Дети твои, мои внуки, ещё не выросли. Не ровен час, нападут враги — как оборонять город станем?
А Святослав уже про себя всё решил. Не послушался матери:
— Буду с болгарами воевать!
Собрал войско и отправился на Дунай.
Далеко от Руси Болгарская страна — за синим Дунаем. Поплыли русичи в ладьях — сперва по Днепру, а потом по Чёрному морю. Болгарский царь собрал огромное войско. Знал уже, кто таков Святослав, а потому опасался его. А Святослав высадился с войском на берег и без страха устремился в бой. Сам впереди, в руке меч сверкает. Рядом бояре — Свенельд, Икмор, другие богатыри. Все как на подбор — могучие, кряжистые. Не войско движется, а стена непреодолимая.
Не выдержали болгары натиска и побежали прочь. А царь болгарский не стерпел позора и вскоре сам своей смертью умер.
Завоевал Святослав восемьдесят болгарских городов. Сам поселился в Преславце на Дунае, в царском дворце. Понравилось ему Болгарией править. Хорошая страна, всем изобильна. Разве что реки молоком не текут.
А Калокир опять Святослава уговаривает:
— Что тебе, княже, болгары? Иди Греческую землю воевать!
— Как так? Ты же сам грек?
— А, ничего! Сделай меня царём греческим. Я тебе во всём послушен буду.
Смерть Ольги
Хороши майские вечера на синем Дунае! Сидит Святослав во дворце в Преславце, с дружиной пирует. И болгары за столом сидят — Святославу поддакивают.
Уже пир к концу подходит, уже головы хмельные вниз клонятся — и тут растворяются двери, и входят отроки Святославовы, а с ними человек в дорожной одежде, едва на ногах держится. Гонец из Киева. Увидал Святослава и поклонился ему до земли. А отроки Святославовы его поддерживают: не упал бы.
— Я, княже, семь ночей не спал, тринадцать коней загнал, к тебе торопился. Велели киевляне такие слова передать: «Ты, княже, чужой земли ищешь, а о своей забыл. Не жаль тебе разве матери своей и детей своих? Едва не случилась беда в Киеве, а семье твоей погибель!»
Вот что рассказал гонец. Узнали печенеги про то, что нет князя в Киеве, и напали внезапно. Словно неводом обложили город: ни вырваться из города нельзя, ни вести никому подать. К другой стороне Днепра подошёл Претич, старый воевода князя Игоря. Да немного воинов было у него. Стояли они в виду киевлян, а помочь им не смели. И стали люди в городе изнемогать от голода и жажды и так решили:
— Князь наш, видно, забыл про нас. А княжичи малы ещё. Некому защитить город. Так все голодной смертью умрём. Если не будет назавтра помощи, сдадимся печенегам. Может, кого убьют, а кого и в живых оставят!
И нашёлся тогда в Киеве один отрок, придумавший, как спасти город. Он умел разговаривать по-печенежски и, взяв с собою конскую уздечку, тайком выбрался из города. Побежал с уздечкой через стан печенежский и всех спрашивал, не видал ли кто коня его. И принимали его печенеги за своего. А когда добежал до Днепра, бросился в реку и переплыл на тот берег. И рассказал обо всём Претичу.
Задумался старый воевода:
— Если не подступимся завтра к городу, если не спасём княгиню и княжичей, нам самим несдобровать. Вернётся Святослав — всех казнит!
На следующий день, на рассвете, сели воины Претича в лодки, затрубили в трубы, а из города им ответили. И решили печенеги, что пришла дружина Святославова, и отступили от города, но не далеко. А воевода печенежский подъехал к Претичу и спросил его:
— Ты кто? Не Святослав ли?
Претич же отвечал ему:
— Я воевода Святославов. А Святослав с бесчисленным войском вслед за мной идёт.
Обменялись воевода печенежский с Претичем подарками — для дружбы. Но от Киева печенеги уходить не стали, расположились поблизости…
«Вот-вот узнают печенеги про обман. Не ровен час, захватят Киев. Несдобровать тогда княгине Ольге и княжичам» — так закончил гонец свой рассказ.
Разом у Святослава хмель из головы выветрился. Стукнул кулаком по столу дубовому:
— Трубите в трубы! Поднимайте дружину!
Сам подошёл к воеводе, Волку именем, посмотрел пристально:
— Тебя Волком не зря прозвали. Останешься здесь, будешь Болгарскую землю сторожить. Гляди, чтобы без меня измены не случилось.
Часу не прошло — оседлала дружина коней и умчалась на север, к Киеву. Только пыль под копытами заклубилась. Рассеялась пыль — ни Святослава, ни дружины.
Услыхали печенеги, что Святослав с дружиной домой возвращается, и ушли восвояси. А Святослав в Киев въехал весь от дорожной пыли чёрный. Щёки ввалились, глаза кровью налились — глядеть страшно. Обнял мать, обнял сыновей и заплакал горько — так ему их жако стало. Но в Киеве даже на день не задержался. Опять на коня сел и с дружиной да с Претичем-воеводой и его людьми поспешил в Печенежскую землю — печенегов наказывать.
Вскоре, взяв с печенегов обещание не нападать больше на Русь, Святослав возвратился в Киев. Ольга к тому времени совсем разболелась, с постели подняться не может. Позвала к себе сына:
— Что делать думаешь, княже?
Огляделся Святослав кругом: всё ему знакомо, всё, как прежде. Только потолок пониже кажется да стены поуже. Тесно ему в Киеве, в тереме княжеском, — размахнуться негде. То ли дело на синем Дунае, во дворце царском! Помолчал сперва, а потом сказал — как отрезал:
— Не любо мне в Киеве быть. Хочу на Дунай ехать. Там середина земли моей.
Попросила его Ольга:
— Сам видишь: больна я. И недели не проживу. Дождись моей смерти, похорони меня и тогда отправляйся, куда хочешь. Только об одном прошу: похорони меня по христианскому обычаю, не насыпай кургана над могилой и тризны не твори.
И обещал Святослав всё исполнить.
Через три дня Ольга умерла. Похоронил её Святослав по обычаю христианскому, как и завещала она. Послушал, как священник канон поёт, постоял над ямой могильной да бросил земли на гроб. А как остался один, заплакал горько о матери своей.
На другой день позвал Святослав к себе сыновей — Ярополка. Олега и Владимира. Ярополку уж одиннадцать лет минуло: он самый старший. Ему Святослав первому слово молвил:
— Будешь в Киеве княжить.
А что Ярополку отвечать? Опустился на колени, поцеловал отцу руку и обещал во всём дядьку-наставника слушать.
Отвернулся Святослав к Олегу:
— Тебе Древлянской землёй править. Помни: древляне деда твоего убили, меня погубить хотели. Не давай им спуску!
Олег побойчей: кулаки сжал, в глазах огонь отцовский полыхнул:
— Никому не дам спуску, отче!
А Владимира, Малушиного сына, новгородцы сами к себе в князья попросили. Подумал Святослав и согласился:
— Пусть едет в Новгород княжить.
А больше ничего не стал говорить. Оседлала дружина коней, сам князь на коня вскочил — и уехали прочь из Киева, на синий Дунай.
Болгарские казни
Худые вести пришли к князю из Болгарии. А по дороге встретил его воевода Волк:
— Беда, княже! Насилу ушли живыми из Преславца. Взбунтовались болгары.
Случилось же вот что. Вскоре после отъезда Святослава поднялись болгары против русичей. Собрали бесчисленное войско и осадили Преславец. Задумался воевода Волк не на шутку: как быть? Припасов в городе мало, а горожане с восставшими заодно. Надо бы из города по реке уплыть. Да как уплывёшь, если на Дунае ладьи болгарские сторожат. Хорошо, научил его Калокир, что делать:
— Вели, Волче, лошадей резать да мясо солить, будто хочешь в городе на зиму оставаться, до последнего город держать. А сам тайком лодки готовь.
Так Волк и сделал. Успокоились болгары и приготовились к долгой осаде. А спустя несколько дней подожгли русичи город в нескольких местах. Увидели болгары, что город горит, и бросились на штурм, позабыли про свои ладьи. А Волку того и надо. Выбрались русичи из города на лодках и порубили ладьи болгарские. И так ушли по Дунаю — навстречу Святославу.
Похвалил Святослав Волка за то, что дружину сберёг. И Калокира похвалил — за подсказку.
— А много людей у болгар?
— Числа нет! Вдесятеро больше, чем раньше.
Вступил Святослав в Болгарскую землю и пошёл с войском к Преславцу. А врагов — видимо-невидимо. Окружили Святославово войско, и началась битва. И стали вскоре болгары одолевать. Обратился тогда Святослав к дружине:
— Братья и дружина! Видно, придётся нам умереть здесь. Станем же мужественно! Не посрамим земли Русской!
И к вечеру одолели русичи болгар. Взяли город Преславец. А потом и другие города болгарские захватили.
Сидят бояре да дружинники Святославовы во дворце царском, трапезничают. Гвалт, шутки — кому не радостно, что болгар победили? Один Святослав мрачней тучи. Кусок в горло не идёт.
— Позвать сюда пленников!
Привели к князю пленных болгар.
— Как вы смели, изменники, против своего князя восстать?
Отвечают болгары Святославу с твёрдостью:
— Какой ты нам князь? У нас свой царь. А ты в землю нашу вторгся, царя убил, на нас дань возложил. Не можем тебе покориться!
Разгневался Святослав, рука сама к мечу тянется:
— Не сметь мне такие речи говорить!
А рядом Калокир князя подучивает:
— Вели, княже, смертью казнить изменников. Пусть боятся тебя в земле Болгарской.
Сверкнул глазами Святослав, аж скулы судорогой свело:
— Посадить изменников на кол. Да не двух, не трёх, а тысячу! И не в одном этом городе, а по всем городам болгарским. Пусть кровью изойдутся. Будут знать, как на своего князя руку поднимать! Ниже травы земля Болгарская станет.
И исполнили злое повеление его.
Жесток тот век. Что жизнь человеческая князю, когда смерть кругом, когда сам он столько раз со смертью встречался, смерти в глаза смотрел? Не от кого пощады ждать. И щадить некого.
А бывают ли времена добрые? Бог знает.
А к Святославу уже послы из других земель спешат. Чехи да венгры серебро шлют, коней в подарок. Приехал на Дунай печенежский князь:
— Хочу со Святославом в дружбе быть. Позволь с греками воевать! А нужна будет тебе помощь, я тот час со своим войском приду.
Печенеги — хорошие наездники. На коне родились, на коне выросли. Нужна будет помощь Святославу — хорошо воевать станут!
Война с греками
Очень хотелось Калокиру сделаться греческим царём. Да, видно, не ему одному. Пришла к Святославу из Царьграда весть: убили царя Никифора Фоку. В своей же опочивальне, свои же слуги. А голову его по Царьграду возят, показывают. Стал теперь в Греческой земле новый царь править — Иоанн Цимисхий. Роста он, говорят, малого, да силы необычайной. На войне один с десятью биться может. И хитёр очень.
А вскоре и послы от Цимисхия приспели:
— Велел тебе царь такие слова передать: «Хорошо повоевал ты в Болгарии. А теперь уходи обратно на Русь. Болгария — наша земля. Хочешь, ещё золота дадим! А не послушаешься, быть тебе убитому, да и всему твоему войску тоже. Будем твою голову по Царьграду возить!»
Рассмеялся Святослав в ответ послам царёвым:
— Такими сказками хорошо малых детей пугать, а не храбрых русичей. Ещё чего! Если хочет царь со мной встретиться, то так скажите ему: «Незачем тебе и беспокоиться. Святослав сам к тебе идёт». Ждите: скоро у стен Царьграда пировать буду!
На том отпустил послов. Поспешили те в страхе в Царьград. Сами видели: много воинов у Святослава, грозен он в гневе, быстр на расправу.
Узнали в Царьграде, что Святослав к ним войной идёт, и всполошились. Стали город к осаде готовить. Да царь Цимисхий не из пугливых был. Велел повсюду войска собирать и против Святослава их отправлять. А ещё повелел посылать к Святославу лазутчиков — чтобы всё разведывали, всё высматривали и ему, царю, обо всём докладывали. Двинется куда Святослав — а царь уже знает о том.
Пришла зима, и двинулось войско Святослава в Греческую землю, к Царьграду. Вместе с русичами шли печенеги: какой город на пути встретится — разграбят; село попадётся — людей перебьют, а кого в полон возьмут. На войне всегда так: у кого сила, тот свою волю творит, слабым пощады нет.
Греки же со всем своим войском затворились в городе Аркадиополе. Подступили русичи и печенеги к городу и начали осаждать его. Сам же Святослав был в то время в Болгарии — понадеялся, что и без него воеводы город возьмут и с греками справятся. Да воевода греческий хитёр был. Когда подступили к городу русичи и печенеги, то стали они ждать, что греки вот-вот сдадутся. Разъезжали вокруг города и насмехались над греками: дескать, трусы вы, хуже баб. А сами ели, пили и веселились вволю. Греки же тем временем готовились к нападению. Вскоре подошла к ним подмога. А русичи о том ничего не знали.
В один из дней греческий отряд притворно напал на русское войско, а затем отступил, как бы обратившись в бегство. Остальные же греки ждали в засаде. Поверили русичи грекам и стали преследовать их. Впереди всех оказались печенеги. Они-то и попали в западню. Одних греки истребили, а другие бросились бежать и потоптали своих же, смешали их ряды. Началась битва, и пришлось русичам отступить от города.
Сильно опечалился Святослав, когда узнал об этом. С ним вместе был воевода Свенельд. Стали они думать вдвоём, как поступить. И вот что посоветовал Свенельд князю:
— В чужой земле воюем! Если натиском не сумели греков одолеть, значит, надо обратно в Болгарию войско возвращать. Укрепим войско и летом снова станем с греками воевать.
И послушал Святослав старого воеводу. Повелел русскому войску возвращаться в Болгарию и готовиться к новой войне с греками.
Да только опередил его Цимисхий. В лето 971-е, в апреле месяце, вторгся с большим войском в Болгарию, разбил русские заслоны и стал продвигаться навстречу Святославу. Святослав же и не ведал о том. Сам он находился в то время в городе Доростоле на Дунае (ныне этот город называется Силистрия), а войско его стояло по разным болгарским городам.
…Прискакал к князю грек Калокир, от страха весь белый — едва в руки к царю Цимисхию не попал. Несдобровать бы тогда Калокиру — его больше всех греки ненавидели: это он Святослава на Дунай привёл, это он его на Царьград идти подговаривал. Бросился Калокир в ноги к русскому князю:
— Беда, княже! Греческий царь осадил Великий Преслав. С греческим царём никто не сладит. Всем спасаться надо!
Оттолкнул его Святослав прочь:
— Что раньше времени нюни распустил?!
Два дня прошло — прискакал в Доростол воевода Свенельд. А с ним — горстка воинов, все израненные, в крови:
— Беда, княже! Пал Великий Преслав. Два дня защищали город, от греков отбивались. Да те крепость подожгли, город спалили. Готовь войско — будем с ними биться!
А на другой день — новая напасть: печенеги ушли. Так велел передать Святославу князь печенежский:
— Не хочу в дружбе со Святославом быть. Греческий царь сильнее. С ним в дружбе буду, а тебе отныне — враг!
Да ещё ушёл с печенегами грек Калокир. Забыл милость княжескую и клятвы братские. Испугался греков, да и Святослава тоже. Решил с печенежским князем дружить. Забрал с собой казну — и был таков.
Плюнул Святослав с досады, узнав об этом, и ничего не сказал. Велел войско к бою готовить.
Спустя несколько дней прибыли к князю послы греческого царя. Подослал их Цимисхий с тайным приказом: разузнать точно, сколько войск у Святослава. Так сказали послы князю:
— Боится греческий царь с тобой воевать. Готов тебе богатую дань заплатить. Возьми золота и серебра на всю дружину свою. Скажи: сколько всего воинов у тебя — и дадим тебе дань на каждого!
Говорили же так греки с хитростью, желая обмануть Святослава. Князь отвечал им:
— Нас — двадцать тысяч.
А десять тысяч прибавил, потому что было у него тогда всего десять тысяч воинов.
У царя Цимисхия было много больше: за малым не сто тысяч воинов. Обрадовался царь, что так мало воинов у Святослава, и двинулся на него. Святослав же выступил навстречу грекам. И испугалась дружина Святославова, увидев такую несметную силу греческую. Святослав же оборотился к дружине и так сказал ей:
— Братья и дружина! Уже некуда деться нам! Волею или неволею, но должны мы сразиться. Да не посрамим земли Русской, но ляжем костьми тут, ибо мёртвые сраму не имут! Если же отступим, то будет позор нам. Так станем же мужественно! Я впереди вас пойду, и если сложу голову свою на поле брани, то вы тогда уже сами за себя решайте.
И отвечала дружина князю:
— Где ты голову сложишь, там и мы!
И началась лютая сеча. Русичи сомкнули щиты свои и выставили вперёд копья — словно стена копьями ощетинилась. И сдержали натиск тяжёлой греческой конницы. До ночи бились — ни те, ни другие не смогли друг друга одолеть. А когда стемнело, подобрали русичи своих убитых и ушли в Доростол, под защиту городских стен.
Святослав в осаждённом городе
Так началась осада Доростола. А продолжалась она больше двух месяцев — шестьдесят пять дней.
Греки устроили свой лагерь на небольшом холме, близ города. Царь Цимисхий повелел воинам выкопать ров вокруг холма и окружить лагерь высокой насыпью. Наверху воткнули копья и повесили на них соединённые вместе щиты. Получилась настоящая крепость. Очень понравилась она Цимисхию:
— Пусть теперь Святослав напасть попробует!
Словно бы не греки Святослава, а Святослав греков осаждать собирается.
Святослав тоже повелел выкопать вокруг города ров. Да в крепости не отсиживался: чуть не каждый день выходили русичи из города и нападали на греков. И так храбро сражались воины Святославовы, что даже греки удивлялись их мужеству.
Вскоре в русском войске начался голод. Сам Святослав голодал наравне с прочими. Да только знал князь: без еды долго люди не выдержат. А коли и выдержат, какие же они бойцы будут, как воевать станут?
Призвал к себе князь своих воевод — Икмора и Свенельда — и стал с ними совет держать. Икмор роста огромного, силы чудовищной, никто его в бою победить не может. Через всё лицо — шрам глубокий, — след от вражеской сабли. Всякий знает: шрамы украшают мужчину — без шрама что за воин? Свенельд же — старец почти; он в русском войске самый опытный, его слово для Святослава всех главнее.
— Что делать будем, братья?
У Икмора ответ уж давно готов:
— В бою еды добудем. У греков отнимем!
Свенельд же думает не спеша, ус крутит:
— Опасное дело. А коли перехитрят нас греки?
— Так что же, голодной смертью помирать, что ли?
Так решил Святослав:
— Будем ждать удобного случая. А пока готовьте ладьи к вылазке.
И вот случилась как-то ночью страшная буря с дождём и градом. Ветром пригибало к земле верхушки деревьев. Луны не было видно вовсе, и только блистание молний на краткий миг освещало окрестности. Святослав собрал воевод и дружину:
— Пора, братья!
Сам князь выступил во главе отряда. Вместе с ним отправились Икмор и ещё больше тысячи воинов. Свенельду же князь поручил охранять город и быть наготове: прознают греки о вылазке — поможет.
Русичи бесшумно погрузились в ладьи. Сам Святослав взялся за вёсла наравне с прочими. Огромные волны захлёстывали низкие борта, и воинам приходилось всё время вычёрпывать воду. Но буря оказалась им на руку. Греки и не заметили, как флотилия покинула Доростол и направилась вверх по Дунаю.
В нескольких часах от города располагались греческие склады с продовольствием. Их охраняли около сотни воинов. Русичи неслышно высадились на берег и перебили охрану. Ни единого вскрика не раздалось в ночи. Да и кто услышал бы их в такую бурю?
Возвращались уже на рассвете. Буря стихла, и берег реки был ясно виден.
— Смотри, княже.
Икмор тронул Святослава за плечо и протянул руку в направлении берега. Святослав вгляделся вдаль. Один из отрядов Цимисхия сторожил берег реки вблизи самого города. Греки безмятежно спали, убаюканные прошедшей бурей. Недобро усмехнулся князь, взглянув на них, да губы плотнее сжал. А затем чуть слышно отдал приказание гребцам. Бóльшая часть ладей с захваченным продовольствием поспешила к Доростолу, а сам князь с несколькими воинами и верным Икмором подплыл к берегу.
Стремительно, словно барсы, выскользнули русичи из ладей и набросились на греков. Шум сражения разбудил самого греческого царя, спавшего в укреплённом лагере на холме. Он пришёл в великое смятение и гнев и спешно направил к берегу почти всё своё войско. Но было уже поздно. Русичи с захваченным в бою оружием вновь погрузились в ладьи и устремились под защиту городских стен. Посланная за ними погоня возвратилась ни с чем. Цимисхия же ждало ужасное зрелище. Почти все греки, находившиеся на берегу, были убиты. Лишь немногим удалось скрыться в густом кустарнике, который рос поблизости.
Русичам очень досаждали камнемётные орудия, из которых греки обстреливали город. Тяжёлые камни попадали в стены и разрушали их или падали в самом городе, проламывая крыши домов и подстерегая неосторожных на улицах. Ещё бóльшую опасность таили горшки с зажигательной смесью, которые греки также забрасывали в город. Приходилось постоянно быть начеку и тушить начинавшиеся пожары.
Святослав призвал к себе Икмора:
— Сможешь изрубить греческие камнемёты?
— Смогу, княже.
— Возьми людей, сколько нужно. Иначе не высидим в городе.
На рассвете следующего дня Икмор вместе с немногими людьми выступил из города. На этот раз греки заметили их. Завязалась жестокая схватка. Икмору удалось прорваться к камнемётам и изрубить их в щепы. Но путь к отступлению казался отрезанным. Греками командовал Иоанн Куркуас, родич царя Цимисхия. Был он храбрым воином, но слишком уж часто прикладывался к чарке с вином. Вот и на этот раз после ночной пирушки поторопился он: напал на русичей, а силу не рассчитал. Готовился уже праздновать победу, да не тут-то было. Воины Икмора набросились на греков с такой яростью, что те не выдержали и побежали прочь. Икмору удалось настичь самого Куркуаса. Грек был одет в такие роскошные одежды, что Икмор принял его за царя. Он с силой ударил мечом и отрубил греку голову. А потом насадил её на копьё и, торжествуя, въехал в город. Голову Куркуаса выставили на городской стене, и долго ещё торчала она там, пугая греков.
Святослав же крепко расцеловал Икмора и похвалил его.
Но не всё счастье храброму. И его подстерегает смерть. Лучшие из воинов гибнут в битве. Не стал исключением и Икмор. Нашёлся у греков богатырь, равный ему по силам, — Анемас-сарацин, сын критского эмира. В одной из схваток увидел он, с каким пылом побуждает Икмор своих воинов наступать на греков, и устремился ему навстречу. Изловчился Анемас и нанёс Икмору страшной силы удар, разрубил туловище почти до середины. Даже кольчуга не спасла русского воеводу. Собрал последние силы Икмор, нащупал нож и ударил себя в самое сердце — чтобы принять смерть от своей руки, не от вражеской.
Сильно опечален был Святослав, узнав о гибели верного Икмора. И решил похоронить его с почестями, достойными великого воина, павшего на поле брани. Язычники-русы сжигали своих мёртвых. Так поступил и Святослав.
Ночью русичи разложили огромный костёр у самых стен Доростола. Вместе с Икмором и другими погибшими сожгли несчастных пленников-болгар — мужчин, женщин и даже детей. Этого требовал жестокий обычай. Берега Дуная огласились протяжными криками — воины провожали в последний путь своих храбрых товарищей. Вскоре вспыхнул огонь. Поднявшийся ветер живо раздул пламя, и гигантские языки его поднялись высоко к небу. Чёрный, густой дым поплыл в сторону греческого лагеря. За час с небольшим всё было кончено. Лишь куча пепла осталась от мёртвых. А у стен Доростола вырос курган — память о павших.
Радовался Святослав, радовались его воины: не заставили боги долго ждать Икмора и его товарищей, быстро приняли их к себе. С честью жили, с честью умерли, с честью и похоронили их! А те из пленников, кто жив остался, плакали горькими слезами по своим близким, сожжённым заживо на погребальном костре…
Ночью собрал Святослав дружину на совет. Нет рядом Икмора. Но есть Свенельд, есть Волк, есть другие воеводы, есть верные соратники, воины. К ним обратился князь:
— Как дальше воевать станем? Что скажете, братья и дружина, что присоветуете?
Отвечали по порядку, степенно. Вначале младшие, затем те, кто постарше, поопытнее.
Одни предлагали и дальше сидеть в Доростоле:
— Авось, пересидим греков.
Другие говорили, что не худо бы прорваться на Русь: сядем-де на ладьи и уйдём с боем по Дунаю на Чёрное море, а оттуда и Русская земля недалеко. Да бывалые мужи объяснили им, что есть у греков особый огонь — горючая смесь: на воде горит, и ничем затушить её нельзя. Да и корабли у греков быстроходные, не чета русским ладьям: нагонят в море — быть беде.
Тогда Свенельд своё слово молвил:
— Надо, княже, с царём мириться. Пусть и без славы, без почестей, а живыми на Русь уйдём.
И поднялся Святослав, и с такими словами обратился к дружине своей:
— Братья и дружина! Если поддадимся грекам, то погибнет слава, которой гордились мы, и отцы наши, и деды наши, и которая повергала в ужас врагов наших. И перестанут другие страны бояться нас. Так станем же мужественно! А если случится погибнуть — то с честью, на поле брани!
И люба была речь его дружине.
На следующий день, 21 июля, на заходе солнца, всё русское войско выступило из города. Сам Святослав возглавлял его. С яростью бросились русичи в бой и начали теснить греков. Навстречу Святославу выехал греческий богатырь Анемас. Он нанёс удар такой силы, что сумел выбить Святослава из седла. Но крепкая кольчуга спасла князя. Замахнулся Анемас для второго удара — и несдобровать бы тогда Святославу, но воевода Волк бросился на выручку и принял удар на себя. Далеко по земле покатилась отрубленная голова храброго воеводы. А Святослав изловчился, вскочил в седло и нанёс ответный удар. Пал грек на землю, и воины Святославовы копьями добили его.
Схватка продолжалась и ночью, при свете факелов. Неудержимо рвались вперёд русичи. Кто знает, чем закончилось бы сражение, если бы внезапно начавшаяся буря не заставила их остановиться. Словно сам христианский Бог пришёл на помощь грекам. И отступили русичи, оставляя на поле брани тела своих товарищей.
Святослав, израненный и потерявший немало крови, едва не попал в руки врагов. Храбро сражался он, и множество греков пало под ударами его меча. Русичи пересчитали оставшихся в живых: многие не вернулись из боя.
Святослав был мрачен и не хотел ни с кем говорить. Он сам омыл водой свои раны и всю ночь просидел без сна, глядя на пламя костра. А на утро отправил послов к царю Цимисхию с предложением мира.
Но и Цимисхия испугали ночное сражение и невиданная ярость русичей. С радостью принял он послов и согласился на немедленный мир.
Свидание на Дунае
Так рассуждал Святослав:
«Мало дружины осталось. Как бы не перебили нас греки. Пойду на Русь, приведу бóльшую дружину».
Вернулись послы от царя греческого с подарками:
— Готов царь с тобою мириться. Дал богатые дары и ещё бóльшие обещал, лишь бы ушли в свою землю.
Вновь собрал Святослав дружину и так сказал ей:
— Если не заключим мир, одолеют нас греки. А Русская земля далече. А печенеги — враги нам. Кто нам поможет? Мы уже получили богатую добычу — этого будет довольно. Вернёмся на Русь. Если же не выполнят греки своих обещаний, снова придём к Царьграду с войной.
И снова согласилась дружина с князем.
Послал Святослав лучших из мужей своих к царю. Принял царь Цимисхий послов русских и велел им говорить. Те же так начали:
— Так говорит князь наш: «Хочу иметь любовь с царём греческим на все будущие времена!»
Обрадовался царь и повелел писцу записывать все речи Святославовы на хартии. И стал посол говорить, писец же стал записывать:
«Я, Святослав, князь Русский, подтверждаю этим договором клятву свою: хочу иметь мир и любовь с великими царями Греческими. И никогда не буду замышлять на страну вашу и воевать с ней. Если же иной кто замыслит против вас, то буду я враг ему и буду воевать с ним. Если же не соблюдём мы этот договор, то прокляты будем богами нашими, в которых веруем, — Перуном и Волосом, скотьим богом, и будем исколоты, словно золото, и иссечены своим же оружием». (Такова была клятва русичей, потому что верили они в разных языческих богов — Перуна, Даждьбога, Волоса и других.)
После заключения мира Святослав предложил греческому царю встретиться с ним с глазу на глаз. Цимисхий согласился. Верхом на коне выехал он на берег Дуная. Роскошные золотые доспехи блестели на солнце так, что слепило глаза, пальцы царя все были унизаны перстнями, грудь украшали ожерелья из драгоценных камней и ниток жемчуга. Царя сопровождало множество всадников, также облачённых в позолоченные доспехи.
Вскоре к берегу Дуная приблизились русские ладьи. Греки пристально вглядывались в лица воинов, сидевших за вёслами, пытаясь угадать, который из них Святослав. Князь, одетый в простую белую рубаху, грёб наравне с прочими. Вид его был угрюм. Греки удивлённо смотрели на русского князя — слишком уж не походил он на их государя. Святослав, как и все русичи, не носил бороды, но лишь длинные усы, которые считались признаком знатности. Голова его была гладко выбрита, и только с одной её стороны свисал чуб — длинная прядь волос. Из-под густых бровей на царя глядели, не мигая, холодные голубые глаза. В ухо князя была вдета золотая серьга, украшенная драгоценным карбункулом (красным гранатом), обрамлённым двумя жемчужинами. Других украшений на князе не было.
Святослав так и не поднялся со скамьи и продолжал сидеть во всё время разговора. Греки удивились этому: они ожидали от русского князя большей почтительности к царю. Цимисхий также не сошёл с лошади. Недавние враги ограничились кратким приветствием и затем долго смотрели в глаза друг другу. Хотя они и воевали уже давно, но лицом к лицу встретились впервые.
А о чём говорили они с глазу на глаз, так никто и не узнал.
Наконец, обсудив ещё раз условия мирного договора, правители двух стран распрощались друг с другом. Святослав дал знак гребцам, те опустили вёсла в воду и повернули ладьи. Через мгновение ладьи уже скользили по глади вод, всё больше удаляясь от берега. Цимисхий проводил их взглядом, а затем вместе со своими спутниками также ускакал прочь.
Так закончилась самая кровавая из всех войн Святослава.
Как погиб Святослав
Русское войско покидало Болгарию уже осенью. По условиям договора, греки выдали русичам продовольствие — по два модия хлеба на каждого воина — почти по целой амфоре зерна, тринадцать с половиной килограмм. Русичи везли к себе на родину богатую добычу, захваченную ими в Болгарии, а также множество пленных — греки согласились и на это.
Путь домой лежал вдоль берега Чёрного моря до устья Днепра, а затем по Днепру до Киева. Часть войска шла берегом на конях, а часть на ладьях — водою. Но Днепр — норовистая река. Прежде чем достичь родных пределов, русичи должны были преодолеть девять бурных речных порогов. Здесь приходилось волочить речные суда на катках из брёвен вдоль самого берега. Возле порогов русичей нередко сторожили печенеги, которым было удобно нападать на занятых тяжёлой работой воинов.
На середине пути, когда до днепровского устья оставалось уже немного, к Святославу подъехал воевода Свенельд:
— Как будем до Киева добираться, княже?
— А ты сам не ведаешь, что ли?
— Сдаётся мне, княже, что нужно пороги на конях стороной обходить. Стоят у порогов печенеги. Их Калокир привёл. Вошёл лестью в доверие к князю печенежскому, к Куре, и поживу ему пообещал: «У Святослава-де добычи много и полон большой, а воинов мало. Убей его!» Мне то от верных людей доподлинно известно.
Скривился Святослав в ответ:
— Негоже мне, князю, печенегов бояться! Не раз бивал их и ныне побью. А Калокира за измену смерти предам.
И не послушал старого воеводу.
Подошли русичи к порогам — и точно: стоит у порогов бесчисленное множество печенегов. Никак нельзя мимо проплыть.
Так Святослав решил:
— Отступим на время. К весне подмога из Киева придёт — тогда одолеем печенегов.
На зиму русское войско отступило в Белобережье, недалеко от устья Днепра. Там издавна находилось славянское поселение. Местные жители встретили князя с поклоном. Но вот что не любо было им: много войска оставалось у Святослава, а как прокормить всех?
И словно в воду глядели. Начался вскоре в Белобережье голод. Такого голода даже старые люди не помнили: по полугривне за конскую голову давали. Порезали русичи чуть ли не всех коней да мясо насолили — но только где же коней на всех напастись? Так многие из воинов Святослава голодной смертью и умерли. Сам Святослав наравне со всеми голодал, но крепился:
— Скоро уже весна. Скоро подмога из Киева придёт!
Настала весна. Ждёт Святослав от сына своего подмоги — но нет никого. Не слыхал разве Ярополк, как отец его в Белобережье бедствует? Или робок очень? Или помочь не захотел? Гневается Святослав на сына своего — а что поделаешь? Видно, сам виноват: плохих советчиков Ярополку оставил. Не радеют в Киеве о своём князе. А может, боятся, что он домой вернётся да с советчиков Ярополковых за всё спросит?
Улучил Свенельд время — Святославу с глазу на глаз слово молвил:
— Беда, княже! Надо на конях, налегке уходить. Не выдержать нам боя с печенегами.
— Да где ж нам на всех коней набрать? И больных много, недужных. Всё одно: придётся с печенегами биться.
— Пора, княже, о себе подумать. Одни уйдём, тайком. А печенеги пускай и дальше недужных сторожат. Такая, значит, судьба им вышла.
Вспылил Святослав, глаза кровью налились:
— Не смей при мне таких речей говорить! Коли придётся помирать, так всем вместе.
— Как знаешь, княже. Ты — голова, тебе решать…
Начал снег таять, двинулся Святослав к порогам:
— Видно, братья, последний бой нам предстоит. Станем же мужественно. А придётся умереть — умрём с честью.
Бросились русичи в бой. Святослав — впереди всех. Да как такое полчище несметное одолеешь?! Один с сотней бьётся, двое — с тысячей. Обернулся Святослав, глазами Свенельда ищет. Где Свенельд? А уж нет Свенельда, уж и след его простыл. Оседлал коней — и с немногими людьми ушёл с поля брани. Ни свои, ни чужие не заметили.
Крикнул Святослав из последних сил дружине своей:
— Примем же, братья, смерть мужественно!
А где дружина? Лишь немногие бьются. Остальные мёртвыми на поле лежат. Тут изловчились печенеги и поразили князя Святослава в самое сердце.
Так погиб храбрый русский князь. С честью жил, с честью умер — как и подобает великому мужу.
А изменника Калокира ещё раньше в том бою убили. То ли от русского меча смерть принял, то ли сами печенеги его стрелой в спину поразили — зачем им с греком добычей делиться?
Печенеги же, победив русичей, захватили всё их добро и целую неделю пировали — радовались. А печенежский князь Куря повелел отрубить мёртвому Святославу голову и сделал из неё чашу, оковав череп серебром. А на чаше так написал:
«Чужого ища, своё погубил».
И после пили из того черепа князья печенежские и радовались, вспоминая о победе над Святославом.
Воевода же Свенельд с немногими людьми возвратился в Киев и поведал людям о гибели князя. А про себя так сказал: сам-де насилу живым из боя вышел. Оплакали люди смерть Святослава, а Свенельду воздали почести. И стал Свенельд воеводой у Ярополка, Святославова сына.
Опубликовано: Дорога к небу. Поэзия и проза лауреатов и номинантов Патриаршей литературной премии. 2022 г. М.: Лепта книга, 2022.