Я выросла на севере и для меня зима – это мокрые варежки, снег до пояса, запах мази для лыж и брусничных пирогов. А еще – это что-то бесконечное, потому что зима приходит в октябре и уходит в мае. Сейчас я живу в условиях «еврозимы», когда зеленая трава круглый год, а снег – чудо. Но то самое чувство волшебства, когда за окном кружатся снежинки, по телевизору показывают «Двенадцать месяцев», и весь мир кажется праздником, потому что скоро Новый год, орехи в золотой фольге, мандарины и вафельные конфеты фабрик «Рот Фронт» и «Красный Октябрь» - со мной навсегда. Настроение нужно создавать самостоятельно, таковы реалии взрослой жизни. Поэтому уже много лет зимой я пересматриваю любимые с детства сказки «Морозко» и «Три орешка для Золушки» и перечитываю тематические книги. Коллаж автора канала Святочные рассказы, северные сказки, новогодние истории, рождественские чудеса и просто книги с запахом мороза и атмосферой зимы – от классиков мировой литературы до современных авторов. Без леденящ
Я выросла на севере и для меня зима – это мокрые варежки, снег до пояса, запах мази для лыж и брусничных пирогов. А еще – это что-то бесконечное, потому что зима приходит в октябре и уходит в мае. Сейчас я живу в условиях «еврозимы», когда зеленая трава круглый год, а снег – чудо. Но то самое чувство волшебства, когда за окном кружатся снежинки, по телевизору показывают «Двенадцать месяцев», и весь мир кажется праздником, потому что скоро Новый год, орехи в золотой фольге, мандарины и вафельные конфеты фабрик «Рот Фронт» и «Красный Октябрь» - со мной навсегда. Настроение нужно создавать самостоятельно, таковы реалии взрослой жизни. Поэтому уже много лет зимой я пересматриваю любимые с детства сказки «Морозко» и «Три орешка для Золушки» и перечитываю тематические книги.
Святочные рассказы, северные сказки, новогодние истории, рождественские чудеса и просто книги с запахом мороза и атмосферой зимы – от классиков мировой литературы до современных авторов. Без леденящих триллеров, где куча трупов в скандинавских снегах, и ванильных историй Розамунды Пилчер (простите, поклонники). Светлые, чистые произведения с ноткой грусти, как и полагается в канун Нового года.
Начало декабря – идеальное время. Поэтому сегодня первая часть очень большой книжной подборки. Планировала одну статью, но оказалось, что материала – на 10 листов и 20 000 символов)) Дабы не перегружать ваше внимание, решила разделить на три части – русских и зарубежных классиков, и современных авторов. Начнем с русской литературы. Остаток обещаю не задерживать, статьи выйдут в течение недели.
Николай Семёнович Лесков «Неразменный рубль»
«Неразменный рубль – это есть сила, которая может служить истине и добродетели, на пользу людям, в чем для человека с добрым сердцем и ясным умом заключается самое высшее удовольствие. Все, что он сделает для истинного счастья своих ближних, никогда не убавит его духовного богатства, а напротив – чем он более черпает из своей души, тем она становится богаче».
Иван Сергеевич Шмелев «Рождество в Москве»
«А не видавшие прежней России и понятия не имеют, что такое русское Рождество, как его поджидали и как встречали. У нас в Москве знамение его издалека светилось-золотилось куполом-исполином в ночи морозной - Храм Христа Спасителя».
Надежда Александровна Лухманова «Чудо Рождественской ночи»
«А крошечная елка, поставленная на низенький столик, горела рождественскими огнями, кругом ее сидели в креслах и на диванах нарядные куклы и глядели друг на друга эмалевыми, блестящими глазками, над елкою, подвязанный на резиновых нитях, чуть-чуть колыхался толстый восковой ангел с голубоватыми, блестящими крыльями, с золоченой трубой в правой руке, а на самой верхушке елки сияла громадная золотобумажная звезда».
Николай Дмитриевич Телешов «Ёлка Митрича»
«Главное не игрушки на елке, а искреннее желание осчастливить детей в этот светлый праздник Рождества».
Николай Васильевич Гоголь «Ночь перед Рождеством»
«Чудно блещет месяц! Трудно рассказать, как хорошо потолкаться в такую ночь между кучею хохочущих и поющих девушек и между парубками, готовыми на все шутки и выдумки, какие может только внушить весело смеющаяся ночь. Под плотным кожухом тепло; от мороза еще живее горят щеки; а на шалости сам лукавый подталкивает сзади».
Филипп Диомидович Нефедов «На Новый год»
«Был канун Нового года. На дворе трещал и ухал мороз. По московским улицам и переулкам стоял не то дым из труб, не то туман от холода. Газовые рожки еле мерцали, образуя небольшие световые пятна; порою сквозь тьму проступала вверху бледная звездочка и быстро опять пряталась. Изредка, визжа стальными подрезами, бешено проносились сани; темные и согбенные фигуры пешеходов, на секунду и неясно обозначившись на световом пятне, ныряли в туман и там исчезали».
Александр Иванович Куприн «Чудесный доктор»
«Дай Бог, чтобы наступающий год немного снисходительнее отнесся к вам, чем этот, а главное — не падайте никогда духом».
Александр Степанович Грин «Новогодний праздник отца и маленькой дочери»
««- Да», - сказал он, отнимая от лица руки, - я больше не пролью слез. Это смешно, что есть движения сердца, за которые стоит, может быть, заплатить целой жизнью. Я только теперь понял это».
Александр Сергеевич Пушкин «Метель» (из цикла «Повести покойного Ивана Петровича Белкина)
«Марья Гавриловна была воспитана на французских романах, и, следственно, была влюблена».
Борис Бедный «Девчата»
«Тося вообще плохо разбиралась в истории и даже не могла никогда толком понять, почему век, в котором она живет, считается двадцатым: ведь у каждого года в этом веке первая цифра — девятнадцать».
Георгий Владимирович Иванов «Петербургские зимы»
«Искусство - одна из форм лжи. Тем оно и прекрасно. Правдивое искусство - либо пустая обывательщина, либо кошмар. Кошмаров же людям не надо. Кошмаров им и так довольно».
Антон Павлович Чехов «Рождественские рассказы» (сборник)
«Высокая, вечно зелёная ёлка судьбы увешана благами жизни… От низу до верху висят карьеры, счастливые случаи, подходящие партии, выигрыши, кукиши с маслом, щелчки по носу и проч. Вокруг ёлки толпятся взрослые дети. Судьба раздаёт им подарки».
Надежда Тэффи «Рождественские сказки» (сборник)
«Страшно в рождественскую ночь, когда смерть, обнявшись с бурей, танцует и гикает, взвиваясь снежным вихревым костром… В рождественскую ночь вспомним о бесприютных».
Пётр Николаевич Краснов «Рождество в старом Петербурге»
«Да ведь у нас через десять дней Рождество», - подумал Гурочка. Он знал, что это называется «ассоциация идей». Запах смолы напомнил елку, а елка – Рождество. И уже нельзя было дальше спать. В мысли о Рождестве было что-то особое – вся душа Гурочки встрепенулась, как птичка с восходом солнца. И что-то радостное и прекрасное запело в его юной душе…».
Фёдор Михайлович Достоевский «Мальчик у Христа на елке»
«Господи, какой город! Никогда ещё он не видал ничего такого. Там, откудова он приехал, по ночам такой чёрный мрак, один фонарь на всю улицу. Деревянные низенькие домишки запираются ставнями; на улице, чуть смеркнется — никого, все затворяются по домам, и только завывают целые стаи собак, сотни и тысячи их, воют и лают всю ночь. Но там было зато так тепло и ему давали кушать, а здесь — господи, кабы покушать!»
Лидия Алексеевна Чарская «Ёлка через сто лет»
«В тот же миг распахнулись двери гостиной, и Марсик вскрикнул от восторга и неожиданности. Посреди комнаты стояла чудесная елка. На ней были навешаны игрушки, сласти, а на каждой веточке ярко сверкал крошечный электрический фонарик, немногим больше горошины.»
Пётр Петрович Бажов «Серебряное копытце»
«А по тем покосным ложкам, где козёл скакал, люди камешки находить стали. Зелененькие больше. Хризолитами называются. Видали?»
Иван Алексеевич Бунин «Волхвы»
«И мы наспех ужинали, бежали в церковь. Церковь была уже полна, блистала огнями алтаря, звездой, сиявшей над ним, и ярко озаренным вертепом, где волхвы в своих разноцветных мантиях — красной, синей и желтой — уже поклонялись Младенцу Иисусу, полагали перед Ним свои дары: Гаспар — злато, Мельхиор — ладан, Валтасар — смирну».
Алексей Николаевич Толстой «Ёлка» (отрывок из повести «Детство Никиты»)
«В гостиную втащили большую мёрзлую ёлку. Пахом долго стучал и тесал топором, прилаживая крест. Дерево наконец подняли, и оно оказалось так высоко, что нежно-зелёная верхушечка согнулась под потолком.
От ели веяло холодом, но понемногу слежавшиеся ветви её оттаяли, поднялись, распушились, и по всему дому запахло хвоей. Дети принесли в гостиную вороха цепей и картонки с украшениями, подставили к ёлке стулья и стали её убирать».
Василий Никифоров-Волгин «Серебряная метель»
«Рождество стояло у окна и рисовало на стеклах морозные цветы, ждало, когда в доме вымоют полы, расстелят половики, затеплят лампады перед иконами и впустят Его…»
Владимир Владимирович Набоков «Рождество»
«Ночь была сизая, лунная; тонкие тучи, как совиные перья, рассыпались по небу, но не касались легкой ледяной луны. Деревья -- груды серого инея -- отбрасывали черную тень на сугробы, загоравшиеся там и сям металлической искрой. Во флигеле, в жарко натопленной плюшевой гостиной, Иван поставил на стол аршинную елку в глиняном горшке и как раз подвязывал к ее крестообразной макушке свечу,- когда Слепцов, озябший, заплаканный, с пятнами темной пыли, приставшей к щеке, пришел из большого дома, неся деревянный ящик под мышкой».
Аркадий Аверченко «Рождественский день у Киндяковых»
«Все четверо детей Киндяковых находятся в праздничном, сосредоточенно-торжественном настроении. Всех четверых праздник будто накрахмалил, и они тихонько сидят, боясь пошевелиться, стесненные в новых платьицах и костюмчиках, начисто вымытые и причесанные».
Михаил Михайлович Зощенко «Ёлка»
«И вот, ребята, прошло с тех пор тридцать пять лет, и я до сих пор хорошо помню эту ёлку. И за все эти тридцать пять лет я, дети, ни разу больше не съел чужого яблока и ни разу не ударил того, кто слабее меня. И теперь доктора говорят, что я поэтому такой сравнительно весёлый и добродушный».
Самуил Яковлевич Маршак «Двенадцать месяцев»
«А чего ей, сиротке, не хватает? Платок свой я ей отдала, совсем хороший платок, и семи лет его не проносила, а потом разве что квашню укутывала. Башмачки твои позапрошлогодние донашивать ей позволила — жалко, что ли? А уж хлеба сколько на нее идет! Утром кусок, да за обедом краюшка, да вечером горбушка. Сколько это в год выйдет — посчитай-ка. Дней-то в году много! Другая бы не знала, как отблагодарить, а от этой слова не услышишь».
Юрий Павлович Казаков «Двое в декабре»
«Он долго ждал ее на вокзале. Был морозный солнечный день, и ему все нравилось: обилие лыжников и скрип свежего снега, который еще не успели убрать в Москве. Нравился и он сам себе: крепкие лыжные ботинки, шерстяные носки почти до колен, толстый мохнатый свитер и австрийская шапочка с козырьком, но больше всего лыжи, прекрасные клееные лыжи, стянутые ремешками».
Александр Николаевич Островский «Снегурочка»
«Нельзя ж легко, порхая мотыльком, касаться лишь поверхности предметов: поверхностность — порок в почётных лицах, поставленных высоко над народом».
Благодарю за внимание и буду рада вашим дополнениям в комментариях!
Обсуждаем книги и кино и здесь: ТГ , ВКонтакте и Max. Подписывайтесь, буду рада!